Напоследок грустно вспыхнув
тусклой лампой на столбе,
незаметно, тихо-тихо
небо умерло в тебе.
Будто небо – только прихоть,
будто солнце – только дурь…
В темноте искала выход
обречённая лазурь.
Даже если долго охать:
«Все когда-нибудь умрём!»,
небу было очень плохо
жить ослепшим фонарём.
Только ты и не заметил –
быть незрячим по судьбе –
одинокой, тихой смерти
неба, жившего в тебе.