Вечер памяти Тарковских, отца и сына, Арсения Александровича и Андрея Арсеньевича в Доме национальностей.
13 декабря 2017 года. Сначала мы смотрим кадры хроники, Тарковский старший читает свои стихи, рядом с ним находится его жена Татьяна Алексеевна Озерская-Тарковская, она шевелит губами, слушая стихи, видно, что все стихи она знает наизусть. Кадры сменяют друг друга, мы видим поэта в разной обстановке. Видим его на природе. Он красив, особенно в профиль. Велико обаяние этого интересного лица.
Вечер открывает поэт Михаил Синельников.
(Дальнейший текст прошу воспринимать, как конспект на лекциях.)
«О Тарковском написано очень много. Я тоже написал. Тарковский не принадлежит к интеллигенции. Его основания не беспочвенны, он владел ремёслами…. Сколотил себе мебель, покрасил её лаком. Он любовался своей работой. Он был талантлив во всём.
Он дорожил вниманием людей. Его слова росла, у него появились поклонники.
Поколение переводчиков было старше Заболоцкого. Арсений Александрович не любил заниматься переводами, он тяготился этим. Он был одним из лучших переводчиков.
Донорство света… Он переводил больших поэтов. Однажды он сказал: «У меня был общий врач с Фетом… А вот Вы… Я видел Есенина, он был пьян, искал Пастернака, чтобы его побить… Как сказал Тынянов: «Фальшивая монета звонче всех звучит...».
В старости он был ещё красивей, чем в молодости. Он слушал много музыки, у него были замечательные пластинки… Гармония его стихов… Тарковский принадлежал к числу самых гармоничных и музыкальных поэтов, его можно сравнить с Батюшковым, Дельвигом, Ахматовой. Он один раз видел Мандельштама и описал его в стихах. Есть хорошая цитата: «Звук есть совесть в поэзии». (какой поэт это сказал?)
Есть в его стихах ранящая тема исчезновения мира, вещей, людей, ремёсел…»
Михаил Исакович Синельников читает стихи Тарковского. (Мне, воспитанной чтецом Натальей Львовной Дружининой, показалось такое чтение пафосным, слишком быстрым и громким. У меня другая манера читать стихи.)
«Он был астрономом. Я спал у него на даче на его кровати. Ел из его посуды. Из вещей вылетала моль. Там был телескоп. Два своих телескопа он подарил школьникам, они стали профессиональными астрономами.
Читает стихи об астрономе Анжело Секки:
- Прости, мой дорогой
Мерцовский экваториал!
Слова А. Секки
Здесь, в Риме, после долгого изгнанья,
Седой, полуслепой, полуживой,
Один среди небесного сиянья,
Стоит он с непокрытой головой.
Дыханье Рима - как сухие травы.
Привет тебе, последняя ступень!
Судьба лукава, и цари не правы,
А все-таки настал и этот день.
От мерцовского экваториала
Он старых рук не в силах оторвать;
Урания не станет, как бывало,
В пустынной этой башне пировать.
Глотая горький воздух, гладит Секки
Давным-давно не чищенную медь. -
Прекрасный друг, расстанемся навеки,
Дай мне теперь спокойно умереть.
Он сходит по ступеням обветшалым
К небытию, во прах, на Страшный суд,
И ласточки над экваториалом,
Как вестницы забвения, снуют.
Ещё ребёнком я оплакал эту
Высокую, мне родственную тень,
Чтоб, вслед за ней пройдя по белу свету,
Благословить последнюю ступень.
(Я тоже, как Татьяна Алексеевна, шевелила губами и тихим шёпотом повторяла эти стихи, память сохранила их во мне сквозь бездну лет.)
Тарковский был аристократом, заброшенным в этот век. Ему было нелегко, и с ним было нелегко.
Маска Гёте висела у него в кабинете… У него было зрение в кончиках пальцев. Мы были с ним в Грузии. Он вёл меня к храму в Кутаиси.
М. И. Синельников читает стихи «Ласточки». «... И первой зелени святое торжество». Древние греки считали, что ласточки говорят на латыни.
Читает перевод поэта (неразборчиво имя его прозвучало) «Смерть отца».
В России много поэтов, много даже гениальных поэтов. Они способны говорить без метафор. Тарковский верит в метафизику слова. Тарковский поэт гениального дара.
С. читает «Тот жил и умер, та жила и умерла...». Это божественное проникновение в сущность русской поэзии… Тарковский считал, что поэзия несовместима с бытом, несовместима со счастьем. Он говорил: «Через боль возникает поэзия.
«Я жизнь люблю и умереть боюсь...».
Тарковский работал, служил в должности поэта, он рвался на фронт во время войны. Он был ранен. До войны были опубликованы только два стихотворения.
Читает «Полевой госпиталь».
У Тарковского нелёгкая поэтическая судьба.
(надеюсь, что напечатаю продолжение конспекта вечера...)