Голые тянутся деревья вниз,
К крестам, оплакивать детей.
Их души устремятся ввысь,
С плачем отцов и матерей.
Наша жизнь, слова – ничто,
В миг скорби! Всего-то миг…
Мы забываем как когда и кто,
Кричал, кричал...но вот охрип.
До конца охрипший он пытался,
Важные слова нам донести.
Но как бы за это он не брался,
Не слышим! Не слышим мы!
Всё мы о своём, о себе родимом,
Зациклены в порочной круге льда.
Но Он стучит, стучит с такою силой,
Как не стучал никто и никогда.
Он всё ещё стучится в душу нашу,
Честолюбие и злобу сквозь.
Он подобен яростному стражу,
Который хочет нам помочь...
Грехи, пороки – всё не важно,
Не важно сколько зла принёс,
Что до безумства тебе страшно,
Что темный рок тебя занёс.
Думал Он, как прежде в воле,
Всем сердцем добрый человек.
Открыл он душу – море крови,
И вой страданий, вьюгу лет…
Горький рёв раздался всюду.
Оттого, что увидел и познал,
Навек остался он угрюмым,
И с каждым мигом увядал!
Он тух душой, как тухнут свечи,
От ветра яростной золой.
То было душно. Лунный вечер,
Гладил душу нежною рукой…
И вновь гроб, и снова слёзы,
Безумная боль, мученье и прах,
О смерти! О конце все грёзы,
Что так читаются в умах...