На Пьяцца Навона, ночью,
Я прилёг для отдыха на скамейку
Лицом к небу,
И в мыслях, глядя на звёзды,
Стал соединять их между собой линиями и спиралями,
Как когда-то в детстве, на берегу Платани,
Лёжа на гальке с шёпотом молитвы на устах.
Скрестив на затылке руки,
Я вспоминал свои возвращения:
Запахи фруктов, разложенных для сушки,
Вперемешку с запахами имбиря, левкоя, лаванды;
Хотел почитать тебе, но медлил
(я и ты, мама, в сумраке, рядом)
Притчу о блудном сыне,
Которая всегда молча и неотлучно следовала за мной
В такт шагам, рождая некий невольный ритм.
Но мёртвым не дано возвращаться
И не было времени даже для матери,
Когда распахивалась улица
И я вновь уходил, дождавшись ночи,
Боясь, что утром, не решусь уйти.
И улица дарила мне песни,
И в них, золотясь колосом, зрела пшеница,
Цвели, белея, оливковые рощи,
Синим туманом стелился лён.
С клубами поднятой пыли
Широко разлетались под ночным небом
Напевы людей и телёжный скрип,
И светились, покачиваясь, фонари,
Издалека похожие
На мерцающие светляки.
29.12.17г.
Борис Бериев - автор перевода
Пьяцца Навона – площадь в Риме.
Платани – река в Сицилии, на родине поэта.
На картинке: итальянский писатель, поэт и переводчик Сальваторе Квазимодо
Лауреат Нобелевской премии по литературе 1959 года
Годы жизни: 1901 - 1968
Salvatore Quasimodo. I Ritorni
Piazza Navona, a notte, sui sedili
stavo supino in cerca della quiete,
e gli occhi con rette e volute di spirali
univano le stelle,
le stesse che seguivo da bambino
disteso sui ciotoli del Platani
sillabando al buio le preghiere.
Sotto il capo incrociavo le mie mani
e ricordavo i ritorni:
odore di frutta che secca sui graticci,
di violaciocca, di zenzero, di spigo;
quando pensavo di leggerti, ma piano,
(io e te, mamma, in un angolo in penombra)
la parabola del prodigo,
che mi seguiva sempre nei silenzi
come un ritmo che s’apra ad ogni passo
senza volerlo.
Ma ai morti non ; dato di tornare,
e non c’; tempo nemmeno per la madre
quando chiama la strada,
e ripartivo, chiuso nella notte
come uno che tema all’alba di restare .
E la strada mi dava le canzoni,
che sanno di grano che gonfia nelle spighe,
del fiore che imbianca gli uliveti
tra l’azzurro del lino e le giunchiglie ;
risonanze nei vortici di polvere,
cantilene d’uomini e cigolio di traini
con le lanterne che oscillano sparute
ed hanno appena il chiaro di una lucciola.