Море моё, широкое моё море…
Научи греметь и биться, выдерживать плети молний,
отражать всеобъемлющей теплотой.
Научи. Со скидкой на слово твоё прямое,
на далёкий твой XIX-й и Золотой,
на раздольный блеск, и свежесть, и гул суровый,
и на то, что нынче правда не вознесёт.
…Наивность рифмы, правильные строфы.
Да, мы умеем лучше. Но не всё.
Так сложно наше Эго или Нечто – что не видать ни выси, ни громад… Технически, роскошно, безупречно рифмуем книжный стиль, солёный мат, больной реал, погрязший в дешевизне людских ресурсов в чёрной мастерской… И выдаём сие за «правду жизни» – убогой жизни. Мелкой. Не морской…
Штампуем откровенья беспокойно: «люблю, найду, приду, приди, возьми», «дым сигареты, кофе, подоконник» – всё милое (от слова «мимими…»).
Мы серой мглы распахнутые шлюзы, певцы намёков, дымовых завес, апологеты гибельных аллюзий, упадочных, припадочных словес…
Мы так оригинальны, что безлики, все виды гальки – перед янтарём… Мы разберёмся в иле, пене, блике, дотошно их, детально разберём… В изящном, нервном, суетном миноре опять жуём словесную нугу…
У нас вода и соль – ещё не море.
Мы заживо гниём на берегу…
Мы тычемся отчаянно и слепо –
где вдохновенье? слёзы?! божество?!
И нет у нас ни подвига, ни Света…
Ни Золотого Моря твоего…