Истории из простых, каждая будто рана:
Жизнь разделилась на «до» и «после»,
Утром выходят рано,
И отпускают птенцов вчерашних
В черное выжженное поле.
1.
Мать его собирала и, нет, не плакала,
Тихо шептала: «Господи, коль ты есть, сохрани же его от всякого…
Будь ты хоть триедин, будь ты хоть монолит,
Ты уж прости, не запомнила я молитв».
Чуть велика рубашка, да больно белена,
Пусть ему время выпадет подрасти.
Все положила, что было велено,
Сердце свое не смогла вместить.
Проводи меня, мама, засветло,
До калитки, а дальше сам…
Вот я здесь, я живой, чуть заспанный,
Жизнь кипит, как сейчас весна.
Прилетит к тебе серой птицею
Треугольничек письмеца
Не словами расскажут – лицами…
До калитки, а дальше сам.
Смотрит вслед, шепчет «Лихо-лишенько,
Обойди стороною дом …»
Вырывается: «Гриша, Гришенька…»
То ли плач, то ли тихий стон.
«Кроме смерти, храни от хвороби,
Пуля пусть стороной пройдет…»
Прилетело письмо не голубем,
Черным вороном через год.
2.
… – Быстро домой! – слышится через двор, – ну же, Лизка!
– Ладно, девчат, до завтра, осталось-то пять билетов…
Сердце заходится от чудесного впереди, так близко!
Вот отгремит выпускной, и наступит лето.
После – июнь, цвет сирени, спустили лодки,
Чайки, как ошалелые, разевают клюв.
Жизнь состоит из встреч, как назло коротких:
– Лизка, ты слышишь, я ведь тебя люблю…
Слушай, рванем в Сибирь на большую стройку?
Или, быть может, в Азию на канал?
Эх, мне бы только сдать хорошо, без троек…
А за тебя, ты знаешь, я б жизнь отдал.
Так и случилось. Хлещет ноябрь тоскою,
Значит, вот так, не будет пути назад.
Все, что она запомнила, уходя со строем,
Мамины провожающие глаза.
Нет героизма, впрочем, и страха – тоже,
Сводятся дни к одному: надо жить, дожить,
Бьется тоска, как пульс, под холодной кожей,
Ждешь ли, бредешь сквозь смертные рубежи…
– Ой, а хорошенький!.. – слышится в батальоне –
Эй, Лизавета, ну как, тащи бинты!
Нашей красавицы сердца никто не тронет…
Вышло иначе: взгляд, перешли на ты,
Кто-то запомнит лето, а кто-то море,
Ей же досталась влажная духота и гнус.
– Ладно, нашла же плакать, что, скажешь, горе?
Если так хочешь, я на тебе женюсь.
Бой. И опять сто раненых, пять убитых,
А командира нет, не нашли, пропал…
– Эй, ты куда, дурная?! Все же вокруг открыто!
«Мамочка, помоги…»
Залп. Молчание. Залп.
3.
…– Да не рви ты сердце мне! Не в смертное обряжаешь!
А она целует, застегивая, крючок да петелька.
То слова, не пули, не убивают – жалят.
Свидимся, видит Бог, вправду, Петенька?!
Свидимся, видит Бог, Маруся, не плачь, пожалуйста,
Будет непросто, да было ли просто нам?
Смотрит вослед без слез, прискуливая жалостно,
Только провалы глаз, да лицо как простыни.
Вот, что хранил в себе, да кисет ей вышитый,
Сколько ни шел, ни полз, все не конным - пешим
– Чтоб не случилось, выживи, слышишь, выживи!
Чуть не хватило, звезда героя под Будапештом.
Черное-черное поле в мае зазеленеет,
Дань отдавая очередной весне.
Шепчет трава за всех, кто остались немы,
Всех, кому выпало возвратиться, но лишь во сне.
9/05/2017