Моя первая учительница –
Чуткая, добрая – может быть,
Всех хороших не перечислится,
А плохих не смогу забыть,
Но скорее, чем качеств сонмнища –
И, наверно, до судного дня,
Мне её прозрение помнится,
Как она прочитала меня.
Её острый глаз соколиный
(И таков был – как клюв – её нос)
Словно вырезал половину
И пустил меня под откос.
Она выделила всё главное,
Закружила меня на века:
«В тихом омуте…», – начала она –
Ох, как к правде была близка!