Однажды, старый, мудрый дуб,
Следил за играми цветов и пчел.
Цветок был дьявольски красив, но глуп.
Но, тем не менее, на лужайке он расцвел.
Слетались пчёлы и, вдыхая аромат,
Всё нежному цветку жужжали оды.
А он все цвел и был наверно рад,
Но не имел язык он от природы.
Цветок молчал, и цвёл, и пах,
И радовал собою всю лужайку.
Он жил собой, он жил в цветах,
Он завершал собой мозайку.
А одинокий старый дуб,
Что рос раскинув ветви на поляне,
Был очень мудр, но страшно груб.
Высок - не видел ствол в тумане.
Не понимал жужжанья пчёл,
Красу цветов, рисунки лепестков.
Он крепок был и страшно зол:
У дуба не было ростков.
Ближайший лес за горизонтом,
И, даже там, среди листвы,
Деревья, с кроной как у зОнта,
Но далеко не все дубы.
А он скучал по тёплому общению.
О разговорах ночи напролёт,
Он не давал ни спуску, ни прощенья.
Кому-то, верно, скоро "повезёт".
И век за веком дуб крепчал и рос,
И вдруг, что это за метаморфоза?
Как не заметил исполин-колосс?!
За ним в тенёчке выросла береза.
Стройна, бела, серёжки на ветвях.
И с ветерком немножечко игрива.
И дуб пропал, как мясо на костях,
Увидев невзначай такое диво.
Он оберегал её от туч
И укрывал, склонивши ветвь, от ветра.
Стал нежен, хоть и был могуч.
Он стал теплей и мягче фетра.
Колосс поплыл на глиняных ногах,
Береза лишь смущённо улыбалась.
Он разбивал невзгоды в пух и прах,
Она его ни капли не боялась.
Пришёл сентябрь, береза пожелтела.
И долго листья капали с ветвей...
И в сон ушла, и шубой обернулась
Не видя хмуреных бровей.
А он стоял, гигант могучий,
Держа пожухлые листы
Не гнулся ни под солнцем, ни под тучей,
Как символ стойкости и красоты.
Одним погожим днем, в мороз трескучий,
Пилы раздался тонкий звук.
И повалили в одну кучу
И ствол, и веточку, и твердый сук.
Пришла весна и солнышко легонько
Топило снег и распускались грёзы.
Лес щебетал и пел, лишь только
Над старым пнём расплакалась берёза.