Прозрачные люди, совсем без одежды,
Хотели растаять в январском морозе,
В безжизненных взглядах угасла надежда,
Покинули силы, иссякли все слёзы.
Средь узников тех выделялся мальчонка,
Вмерзая во вьюгу, стоял перед дверью.
Был выжжен значок на детских ручонках,
Чтоб всем было ясно, родился евреем.
Безмерное горе сковало округу,
Прикладами били несчастных людей,
Сжимая в кулак измождённые руки,
Вступали они в царство бога теней.
Убили их газом, убили всех разом!
Покой обрели, не увидев рассвет.
Средь ада, шатаясь, в мучительном кашле,
Мальчишка стоял одиннадцати лет!
Моше Пиру с отцом и братом,
Любимой мамой и сестрой
В Европе жили довоенной
Еврейской дружною семьёй.
Пришла беда, им не по нраву
Пришёлся тёмный цвет волос,
И в лагерях себе в забаву
Решили устроить смертельный покос.
Семья попала в Берген-Бельзен,
И матушку в Освенцим поутру...
Моше совсем был бесполезен
Для тех, кто так любил войну.
Прошли два года истязаний,
А он стоит в аду земном.
Его шесть раз убить пытались,
Травили газом, жгли огнём!
Моше Пиру остался жить
Народам мира в назиданье,
И в январе набат звучит,
Склоним же головы в молчании.