«Пить надо меньше!» - из к/ф «Ирония судьбы или с лёгким паром».
Несколько дней назад у меня состоялся письменный диалог с коллегами по сайту. Они затронули больную для страны тему – заброшенные деревни. Вопрос в моих отзывах состоял в том, что хотелось бы знать, что стало с бывшими жителями этих деревень? Явление массовое, и в его описании не хватает полноты – мотивации исхода жителей. «Проблема потери родового гнезда имеет многовековую историю, - писал я Андрею Попову из Воркуты, - а жизнь продолжает подсыпать соль на незатянувшуюся рану. Напомню из относительно недавнего – повесть Пушкина «Дубровский»: тоже судебное ограбление старика отца богачом соседом, тоже исчезновение родного дома в огне пожара, и – куда податься и что делать сыну, лишившемуся наследства? Во времена Александра Сергеевича это был сюжет, сейчас – обыденность. Люди, лишившись всего, за последние гроши покупают место в переполненной лодке, чтобы переплыть из Африки в Европу, и тонут в Средиземном море, не достигнув цели (где, кстати они никому не нужны). Я не говорю про русских беженцев с Кавказа или из Средней Азии. Знакомая семья успела бежать из Баку с одним чемоданчиком на всю семью. Их успели предупредить, что русских в этом доме будут резать предстоящей ночью. Женщина – музыкант с сынишкой и старушкой матерью за гроши едва успела продать трёхкомнатную квартиру в центре Ташкента и уехать в Петербург. Альтернативой было бы насильственное выдворение на улицу. Коллеге из Новосибирска не дали забрать даже обстановку, не говоря о самой квартире родителей, в Грозном при Дудаеве. Я не говорю об исходе евреев из Советского союза в его последние годы. Об этом, в частности, можно прочесть у Эдуарда Тополя.
Покинутые деревни и православные храмы я посещал во время байдарочных сплавов по карельским речкам Воньга и Охта. В домах ещё лежали оплаченные, но уже никому не нужные квитанции, в церкви лежали бумажные рубли и металлические пятаки и гривенники, в школе стояли парты и висели чёрные доски. Если бы было дело, в домах можно было бы жить, только затопив печь, в школе – продолжать ученье. Но в Карелии иссякал лес, заканчивался и лесосплав. Люди уходили с насиженных мест. Куда? Спросить было не у кого.
Ту же картину можно было видеть в Бурятии на территории комбината «Забайкаллес», когда в отдельных районах иссякали прилегающие лесные угодья.
Я видел в Балтиморе (США) в окрестностях дома, ставшего музеем писателя Эдгара По, пустые многоэтажки: белые люди избегали жить рядом с криминогенными кварталами людей с другим цветом кожи, квартиры не брали в аренду. Но сравнительно недавно находились квартиранты?
К чему веду? Меняется образ жизни, меняются соседи, прекращаются возможности заработка и люди уезжают: «Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше». Поэтому мне кажется естественным переход людей из деревни на Печоре (речь у коллеги шла о деревне на этой реке – С.Т.). Да, возможна ностальгия по детству (речка, рыбалка, лес, грибы), но драматизировать и политизировать естественную миграцию людей в более предпочтительные места проживания мне кажется излишним. Другое дело, когда возникал вопрос об изгнании или уничтожении коренного населения. Мне понятна тоска депортированных крымских татар или балкарцев, изгнанных с Кавказа (в обоих случаях за сотрудничество с фашистами), или евреев, ушедших с Моисеем из Египетского плена, или загнанных в резервации американских индейцев. Но это не ностальгия.
Трудно разделить тоску от насильственного изгнания и ностальгию? Чтобы хорошенько понять разницу, я беседовал с военными, монтажниками и другой кочующей братией и пришёл к заключению, что она в том, что ностальгию можно унять возможностью вернуться по собственному желанию. Изгнанник лишён такой возможности».
Диалог не получался, Андрей настаивал на исключительно лирической направленности своего произведения, рекомендовал, чтобы понять его стихи, прочесть повесть Валентина Распутина «Прощание с Матёрой», и не хотел вдаваться в социально-экономические аспекты. Попутно диалог стал обрастать «замечаниями» в мой адрес с намёками на оплату моей писанины из-за «бугра» и на моё вероятное родство с одним великим народом, который не любили фашисты и который не любит фашиствующее быдло у нас в России. Но о том – на конкретном примере – немного позднее. Во всяком случае автор, думается, прав, удалив со своей странички наш диалог с включениями неумных «изысков» авторов «замечаний со стороны». Ниже привожу его грустное стихотворение – предмет диалога:
Переселение в Квебек
Еще одна деревня умерла,
Уехали и старики, и дети.
Ушел народ искать свои дела,
Без дела-то нельзя на белом свете.
Кто в Сыктывкар подался, кто в Квебек.
В район соседний. Или за три моря.
Не проживает больше человек
В деревне древней на реке Печоре.
У человека планы и расчёт,
И он упрям, и многое умеет.
Он целый мир однажды обретёт,
Но на деревню став душой беднее.
http://www.stihi.ru/2018/01/09/2656
Чуть позже я обратился с похожим вопросом к Алексу Маковскому в связи с его содержательным стихотворением «Об ушедшем времени» http://www.stihi.ru/2018/01/11/1904 :
«Привет, Александр!
За последние пару дней прочёл несколько стихов и комментариев к ним поэтов. Теперь и это – Ваше (с отзывами читателей). Не вдаюсь в собственные соображения, а поделюсь возникшим вопросом в связи с прочитанным. Уважаемые поэты, вы пишете о деградации деревень Севера и Сибири: уходят люди семьями. Куда они уходят и какова их судьба на новом месте? Предположу провокационное: может быть они нашли более комфортные места – с жильём и с заработками? Ещё раз: схема вопроса простая: из пункта А уехали люди (полностью) в другие пункты – Б, В, Г… Что с ними сталось?»
И получил внятный ответ:
«Спасибо, Сергей, за отклик! Я думаю, - ответ на ВАШ вопрос лежит на поверхности согласно нашей поговорке "Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше!" Нетрудно догадаться, что большая часть жителей подобных деревень лежит на своих погостах, - это старики, дожившие до естественного финала; это огромное число спившихся мужиков, и, как правило, - зачастую с золотыми руками, но не видевшими абсолютно никакой для себя перспективы; а меньшая часть - перебралась в город, где они могут дать более достойную жизнь своим детям. По сути дела, в подобных деревнях остались в основном люди пенсионного и престарелого возраста. Вот ВАМ и весь миграционный расклад данной ситуации».
Я обратил внимание на беду, из-за которой страдают в первую очередь русские женщины и их семьи, -- на спившихся мужиков. Так как мне довелось поездить не только по Советскому Союзу и России, но и пожить в США, то написал Александру так:
«Я далёк от мысли обличать и бичевать своих соотечественников. Это контрпродуктивно (нас уже тошнит от правильных слов). Но я знаю, что их предки пришли в Сибирь и на Север в условиях гораздо более тяжких, чем нынешние, и, говоря словами известной песни Макаревича, «мир прогнулся под них». В отличие от наших современных мужиков, точнее их спивающейся части.
В штатах Вирджиния и Западная Вирджиния (США) проживает англоговорящая общность белых людей – «Амиши». В чём-то они аналогичны нашим староверам, не признающим спиртного, отвергающим многие атрибуты современного быта – телевидение, холодильники и кондиционеры, автомобили, заморские вина и продукты и многое другое. Носят домотканую одежду и самодельную обувь, привержены к старым библейским и евангельским текстам как к средству образования детей. Да, у них тоже известна беззащитность организма перед алкоголем, как у наших ненцев, эвенков, ханты и манси или как у американских индейцев и эскимосов, но, зная это, они его сознательно не пьют. Это у них норма жизни, как у нас норма жизни – не ходить нагишом по улицам или заниматься сексом прилюдно. В отличие от тех же наших тофаларов, которых из-за употребления спиртного осталось всего несколько сот человек.
Амиши для поездок используют конные тележки, пашут конными плугами. Они сознательно не пошли в двадцатый век с его обычаями. Для нас в данном случае важно знать о примерах, когда люди могут нормально жить, отказавшись от нашего в чём-то порочного мира потребления. Естественно, я не имею никакого права навязывать обычаи амишей русскому человеку.
Но осознанно противопоставить свою волю этому порочному миру русский человек может. Да и любой другой, понявший биологическую губительность алкоголя для своего организма. Это та альтернатива, которую решает не правительство, а индивидуальность гражданина, его воля».
Два с половиной года назад Господь сподобил (иначе сказать не получается) написать роман в стихах «Пеночка и Сергений». Работая над ним, я вновь столкнулся с многочисленными примерами пассивности спившейся части мужского населения и его трусливым объяснением в чисто «нашенском» стиле: «Олигархи, либерасты во главе с продавшимся Западу Правительством спаивают русский народ!» Но почти Гамлетовский вопрос «Пить или не пить?» - решает каждый мужик (если он – мужчина!) индивидуально, по своей воле или безволию. Разве кому-то водку в горло вливают насильно?! Безволие мужика в России – причина малодетных семей и огромного числа матерей одиночек, причина деградации моральных жизненных принципов: мужчине не стыдно не быть защитником семьи, получая маленькую зарплату, и пропивать даже её, оставляя семью на голодном пайке. Резким контрастом выглядят мужчины из Средней Азии и с Кавказа, которых я вижу рядом при оплате своих коммунальных платежей. Зарабатывая деньги в России, они их шлют своим семьям. Резким контрастом выглядят русские мужчины, поднявшиеся с семьёй туда, где можно заработать, чтобы построить жилье, купить машину, обучить детей, нарядить жену, поддержать родителей. Трудно? А нашим предкам на Севере и в Сибири было легко? Или уехавшим по политическим или материальным причинам в двадцатом веке россиянам в другие страны усвоить местный язык, законы, сдать экзамены, подтверждающие качество российских дипломов, начать работать по найму, оплачивая жильё, питание и медицину, и часто с задержкой на ряд лет получить гражданство выбранной страны – легко?
Я благодарен и многочисленным рецензентам упомянутых работ Андрея Попова Воркута и Алекса Маковского, содержательно их дополнивших своим опытом и наблюдениями.
**
Смешно, но есть и аналоги шакала Табаки из Киплинговского «Маугли». Эти табаки «тявкают» в замечаниях под чужими рецензиями, забывая, что встревать в чужую беседу без спроса не прилично. Одного такого могу показать. Иван Стоцкий писал и стирал свои комменты с грязными намёками на моё происхождение и социальное положение, полагая вероятно, что знает Россию лучше меня. Во мне он увидел врага и решил «потявкать». Я – в ответ – порекомендовал ему познакомиться с моим резюме на моей страничке или прочесть моё эссе «История моего псевдонима» и стал следить за списком своих читателей. Убедившись в том, что ни «неизвестный читатель», ни Иван Стоцкий материалом эссе не поинтересовался, я написал ему рецензию. Орфографию диалога сохраняю.
Рецензия на «Я гражданин России!» (Иван Стоцкий)
Вы пока ни господин, ни гражданин хотя бы потому, что не усвоили привычку, если не делать пакости, то хотя бы за них извиняться.
Сергей Таллако 15.01.2018 15:37 • Заявить о нарушении / Редактировать / Удалить
+ добавить замечания
А... ясновельможный? Вы-то уж точно, г-н, развелось вас господ, на наши головы, всё знаете, всех поучаете, только себя и замечаете, от зеркал наверно не отходите, величие там своё ищете, пункты расставляете от А до Б, а жизни нашей не знаете. Мы конечно для вас скот и быдло,грязь под вашими ногами,но вы прислужник, таких сейчас немало и чьим интересам вы служите, догадываться не надо. Ваше краснобайство и чистплюйство, не вызывает ни тени сомнения, можете воспринимать, как хотите. Не вытерпел, в стихи заглянул, со своей высокой культурой даже разрешения не испроив. Испоттишка, по крысиному... Не ходите ко мне, от ваших постулатов женскими духами пахнет, а нам и с навозом приходится работать, мы из других слоёв общества. У меня всё. Не отвечайте, г-н.
Значит я всё правильно сказал, г-н Таллако!
Иван Стоцкий 15.01.2018 17:06 Заявить о нарушении / Удалить
Ну, что ж: «Iuppiter iratus ergo nefas». Зеркало, коллега, как инструмент самоконтроля вам явно незнакомо: «Жить надо так, чтобы к зеркалу не стыдно было бы подойти». Ты на себя иногда поглядывай, когда бреешься, Ванёк! А в общем-то, Ваня, не «валяй Ваньку», смешно смотреть, как спустя сто лет после Великой Октябрьской Революции фраер-рифмоплёт кидается пошлыми словесами через Интернет, имитируя классовую борьбу между «пластами общества» (хи-хи!). Видно забыл, что трагедия в истории повторяется в виде фарса. На дворе 2018 год, а не 1918-й. Гордится, что с навозом работает, ах-ах! Кто с дерьмом работал по-настоящему, этим не хвастается, радости от него никакой. Все мы знаем, сколько стоит компьютер со всеми «причиндалами», не надо косить под малоимущего, рифмоплёт! Знаем все, при каком минимуме бабок в кошельке муза знать не желает вчерашнего поэта. «По делам их узнаете их!» Так что ты никого не удивил, если пытался.
Ты нахамил, наговорил глупостей, осерчал, стало быть. Ну, что ж: «Iuppiter iratus ergo nefas».
Сергей Таллако 15.01.2018 23:21 Заявить о нарушении / Удалить
**
У Константина Симонова в известной трилогии о Великой Отечественной Войне одна из героинь – военврач, застав советского майора интенданта за делёжкой мешка краденного сахарного песка, потом в отчаянии спрашивает собеседника: «Мы, что, и таких должны защищать?» И получает твёрдый ответ: «Всех, кто по нашу сторону фронта!»
Я не буду расшифровывать причины возникшего воспоминания. Прочитавший моё резюме на страничке сайта всё поймёт и сам. А Иван-дурак – известный герой русских сказок, иногда удачливый. Вразуми его, Господи, ибо не знает, что болтает!
**
Меня возможно поправят, но глядя на географическую карту, слыша пение автострад и колёс железнодорожных составов, видя «Белого лебедя» - ТУ-160 в синем небе или звёздочку МКС в небе ночном, я искренне уверен в успехе инициативной и волевой части российских мужчин и их верных подруг, думающих о Родине и о семье в равной степени. Ведь семья – важнейшая часть Родины. И именно её комфорт и благополучие – в любой части, которая будет удобна семье, - создадут прочность и привлекательность России.