Он жил спеша не ведая предела.
Икра чернела в банке на столе.
Кормил он ею с ложки сына смело.
И не было преграды на земле.
Война и плен, и голод позабыты.
Он был любим и даже сам любил.
И для него дороги все открыты.
Но видно зря нужду он позабыл.
Был воронок, затем была Лубянка,
Подвалы пыток и сухой затвор.
Перед уходом не с кем попрощаться,
И в папке лист, обычный приговор.
За тем Донское, общая могила.
Потом сосед, живой,и без зубов:
"Его там видел, вы его не ждите".
Теперь уже не ждать-счастливых снов.