рыжий Вадим

Татьяна Лернер
Рыжий Вадим не прощает.

Лезвие взяв поострей,
он навсегда прекращает
беглый огонь батарей,
панику загнанной пешки,
нерпы подстреленной боль...
Режет без шума и спешки.
И, как положено,  вдоль.

Вскрыто. И вложено в ножны.
Алое льётся  рекой.

Собственной  жизни  художник,
он обретает покой,
пишет он красным на белом,
белом холсте простыней.

Чтобы рыдала, скорбела,
чтобы ей было черней,
чтобы ей виделось это
каждую божию ночь:
сладость промискуитета
(крэк или сахар точь-в-точь )
горькой становится, жуткой,
горкой могильной растёт.

Рыжий Вадим!  На минутку
остановите отсчет!
Знаю,  что невыносимо,
так безоглядно любя,
помнить свою Хиросиму.
Только зачем Вы - себя?
В чем виноваты?  Что дали
волю беспутной душе?
Что эта дерзкая Дали
больше не Ваша уже?

А потому - не заплачет,
не испытает вины.
Райская птаха  удачи,
мёртвые  ей не нужны.
Раны, как струны, зажмите.
Пусть Вам поёт  флажолет:
ужасу  кровопролитий
нет оправдания. Нет.

               17.01.2018