Сон уходил и возвращал меня к тем, кому я был нужен, а скорее я стремился, вырывался, понимая (необъяснимым), что нужно возвращаться, проснуться. Сон уходил.
...Город непостоянен и многолик не только числом своих жителей. Он изменчив и при смене сезона, как обликом площадей и улиц, так и отношением к своим жителям.
Бани в городе всегда исправно работают зимой, а с началом лета и до самой осени наступает "вселенский" ремонт. В это время с большим трудом найдешь, полюбившееся тебе целебное тепло.
Павлу в этот день везло с самого утра. Так иногда в студенческую бытность случалось во время сессии, когда наступала"пруха" со сдачей зачетов и экзаменов, без "не" и без "завалов". Заведующий кафедрой в аспирантской представил его, как своего нового ассистента и обещал интересную "нировскую" работу с перспективой как диссертационную.
Посещение бани в этот день добавило ему еще больше приятных переживаний. Ставшее родным за годы учебы общежитие, встретило его знакомыми лицами вчерашних"четверокурсников", которые по случаю выходного дня и дискотеки исправно содержали себя слегка "под шафе", но поздоровались,как с преподавателем, хотя с заметной долей иронии.
Утром Павлу на кафедру позвонила Юлька, его знакомая, а вернее просто давнишний и настоящий товарищ еще со студенческих лет. Она обещала зайти к нему вечером с своим приятелем. От предстоящей вечеринки в еще поющем после бани организме, волновали и тревожили мысли какие то тепло-тугие волны.
Приходящее на мгновение ощущение счастья есть изменение пространства по отношению к нам. Все что в нем против нас уходит, освобождая от сопротивления желаниям и возможностям. В эти минуты и приходит чувство полной свободы от не возможного. Мы счастливы.
Юлька с Олегом(ее приятель) ждали Павла у входа общежитие, они были чем-то возбуждены и громко спорили, а скорее выясняли отношения, что являлось последнее время их самым естественным состоянием, причем происходило все это часто в присутствии третьих лиц...
Весь процесс подготовки к вечеринке давно уже превратился в какое то философское действо, во время которого поднимались темы"околониочемные", занимающие вопросы от состояния интеллектуального генофонда до химизма возникновения любви. Последнее обычно выдавал Олег.
Все обсуждения проходили на уровне такого умопомрачительного трепа, что не искушенному толкование подобных гипотез очень сильно напоминало-бы разговоры "больных". Олег убеждал всех в том, что чувство любви и привязанности является ни чем иным, как продуктом химической реакции, которая протекает якобы в продолговатом мозге, как субстанции материальной. Возможно он весь этот бред взял из литературы, с трудно определимым жанром,или где то "на бегу" слышал, а возможно нес что пришло в голову, при этом создавая атмосферу абсолютно беспредметного спора между ним, Юлькой и Павлом. "Сама реакция", как утверждал Олег протекает с выделением больших объемов энергии, при этом продукт реакции поступая в кровь, нарушает нормальное течение основных функций организма, что и приводит к заболеванию, "прогрессирующему" в "лав стори".
Свою патологическую влюбчивость Олег объяснял именно такой, непонятно где, когда и кем придуманной теорией, а в своих"загонах по телкам" он видел лишь повышенную реактивность в данной части организма, а не в совершенно противоположной и гораздо ниже, как говорила Юлька, когда дело доходило до выяснения отношений, причиною которых являлись изложенные причуды природы.
Дальнейшее продолжение вечера обычно было более спокойно, так как в это время всегда громко звучала музыка, разнообразие и изобилие которой у Павла имелось достаточно. Настроение менялось, как от ритмов так и от слов. Адамо с"Tombe la Neige" и Ободзинский с "Восточной песней" погружали в ностальгическую медитацию, а "ABBA" и "Space" возвращали в реальность вымеренностью своих мелодий.
Ни к чему не обязывающая музыка и дежурный на каждой вечеринке не дорогой бренди постепенно уводили Павла в сторону от дневных забот кафедры и неустроенности общаговского быта. В это время к нему приходили "идиотские" мысли о том что еще совсем немного и он возьмет кисти, краски и еще что там из прилад творцов гениальных полотен. В дурманящем хмелю вечера, насыщенном запахом огромного числа выкуренных сигарет, он самоуверенно заявлял Олегу и Юльке, что приступает к работе над их портретами. Над ним смеялись, предлагали выпить и оставить в покое сию творческую стезю. К этому времени все чаще начинали в разнообразных формах поступать просьбы от соседей о уменьшении "децибелов" издаваемых на все окружающее.
А за окном на освещенное пятно асфальта перед входом в общежитие падал похожий на снег, ночной дождь...