Начало всегда выбирает конец, который лежит за основу новья.
Я в след надеваю терновый венец, доставшийся мне под конец января, по наследию шедший от первых людей и попавший в мои ещё детские руки. Гроза бушевала, бил дождь по земле и гром разносился на мили в округе, пока на краю поднебесной скалы я взгляд упираю в грядущую бурю, но вижу лишь молний манящих огни, как мыслей, подвластных моменту сумбура.
В ладонях сжимаю колючий венок, игнорирую кровь, что струится на камень. На месте неё прорастает у ног янтарного цвета хрустальное пламя, не жгущее кожу враждебным огнём, оно ласковым светом её согревает, вселяет надежду душевным теплом и мёрзлую тьму от меня отгоняет.
А там, за горой, багровеет восход, как в свете софитов, сжигаются тучи, рождённое заново, солнце встаёт и золотом брезжит в изгибах излучин. Я вижу не сон, а мираж наяву — моменты счастливейших дней моей жизни проносятся в памяти, словно в бреду, отголоски оживших секундных событий. Но сколько я чувствую где-то внутри осадок от горечи, скорби и злости, который пытаюсь в себе подавить, закрыть к негативным эмоциям доступ и тщетно стараюсь от них же сбежать. Абсурдом порой наполняются мысли, становится трудно и больно дышать, и жизнь беспричинно лишается смысла.
А я бесконечно сражаюсь с собой и, стоя сейчас на краю у обрыва, прощаюсь с той долгой и тяжкой войной, прощаюсь с причинами нервного срыва и вновь принимаю терновый венец, доставшийся мне на грядущие годы, где я — возродившийся в новом творец, что жаждет единой и вечной свободы.