Она стояла в пустом тамбуре несущегося в неизвестность экспресса. В её руке медленно тлела недокуренная сигарета. Сладковатый дым "Capitan black" замысловатыми струйками устремлялся в открытое окно, за которым проплывали однообразные хмурые пейзажи. На душе было тоскливо и пусто. Больше не радовали ни мерный перестук колёс, ни острый вкус свободы, чувствовавшийся на губах, казалось, ещё совсем недавно. Странное ощущение владело ею в эти мгновенья. Почудилось, будто время остановилось, и поезд мчится целую вечность, пронзая необозримые пространства за пределами реального мира. Все эти серые и безликие поля, сменяющиеся ветхими деревушками с покосившимися крышами, лишь на короткий миг выныривали из тумана небытия, чтобы тут же снова в нём раствориться и утонуть. В бесконечной смене печальных образов не было привычного постоянства, и растерянному взгляду оказывалось не на чём остановиться. Мчащиеся мимо бетонные столбы и тянущиеся рядом бескрайние ряды рельсов, казалось, только создают видимость движения.
Секунды нехотя складывались в минуты, а те, в свою очередь, в часы. За окнами по-прежнему виднелось угрюмое дождливое небо и бескрайние степные просторы. Сигарета в руках девушки давным-давно погасла, осыпавшись тоненькой струйкой пепла. А на её хорошеньком личике застыло выражение глубокой задумчивости. Какие переживания и эмоции владели сейчас этим пытливым умом? Что творилось в усталой мятущейся душе? Было здесь всё: и надежда на чудо, и горькое разочарование, и необъяснимая грусть, и томящая боль разлуки... Мысли её неспешно текли, притуплённые всеобъемлющим чувством одиночества и заброшенности. Едва слышно доносился откуда-то щемяще знакомый перебор гитарных струн. И было в нём столько желанной нежности и ласкового тепла, что ей невольно захотелось плакать. Но упрямые карие глаза оставались сухими, не смотря на то, что сердце разрывалось на части, пытаясь вырваться из слишком тесной для него грудной клетки. Когда-нибудь потом, не сейчас, она свернётся калачиком в тихом уголочке своей маленькой спаленки, прижмёт к себе любимую плюшевую игрушку и даст волю накопившимся слезам. А пока - нельзя... Все должны видеть, как она счастлива и безмятежна, чтобы никому даже в голову не могло прийти, будто с нею что-то не так. Сильная, уверенная, независимая... Да, всё это, конечно, правда. Но какую цену ей приходиться платить за свою невозмутимость и приветливую улыбку, никогда не покидающую её красиво очерченых губ!
Вот и теперь... Истлевшая сигарета энергичным жестом отброшена прочь. Она резко тряхнула головой, рассыпая по плечам отросшие тёмно-русые волосы. Наманикюренные острые ноготки до боли впиваются в ладонь, когда девушка сжимает кулачки, сдерживая нахлынувшую нервную дрожь. Меланхоличные размышления оставлены в прошлом: в глазах горит знакомая решительность, а на самом далёком дне плещется и рвётся наружу запертое отчаяние.
Что её ждёт через несколько часов? Какие слова она услышит? Будут ли это приветственные возгласы или безжалостное молчание? Может ли она лелеять мечту о счастье или лучше смириться с неизбежностью? Сейчас ей не известны ответы ни на один из этих вопросов. Однако пройдёт совсем немного времени, и она ступит на чужую землю, где, может быть, её уже совсем никто не ждёт...
Экспресс плавно замедляет ход. И вот уже слева проплывает серый перрон, на котором оживлённо толпятся встречающие. Шум, гомон, суета... Как она устала от этого всего! Тишина и покой - всё, что ей нужно в этот момент. А главное - одиночество. Вихрь противоречивых мыслей проносится в её голове, заставляя на миг замереть с тяжёлой спортивной сумкой в руке. Чего же ты хочешь на самом деле? И на этот вопрос нет ответа. Только к глазам всё ближе и ближе подкатывается волна отчаяния, а в горле застревает вязкий комок. Сердце бешено стучит в такт развесёлой песенки, льющейся из динамиков. Костяшки пальцев, крепко сжимающих ручку сумки, как будто это единственная спасительная соломинка, побелели от напряжения. Тик-так, тик-так - капают минуты, а она всё ещё стоит в нерешительности посреди опустевшего купе. В мозгу отчётливо бьётся единственная мысль: "Зачем?". Но этот вопрос явно риторический.