Русский детектив. типажи. спор доната и второго ге

Вячеслав Киктенко 2
                20. СПОР  ДОНАТА И «ВТОРОГО ГЕРОЯ»

    (ВТОРАЯ СИЛА. Продолжение спора Доната и «Второго Героя» о поэзии)


    «…так стонут ветви  и гудят , нестройны,
    Так воют ветры, что рождают войны
    И восстаёт звездой над миром Злость.
    А разбуди-ка мощь, что в недрах дремлет?..
    …………………………………………………..
    …………………………………………………..
    Назвалось электричеством, что древле
    Божественной энергией звалось…
    ……………………………………………………
    ……………………………………………………
    …ты посмотри, и ныне над жилищем
    У доброго хозяина мы сыщем
    Конька резного, или петушка,
    Доску-огниву и лобан с коруной,
    Причелины, подзоры... это ж руны!
    Их дешифровка не для простачка,
    Не для того, кто праздной изукраской
    Счёл эти знаки. Пращур наш с опаской
    К сокрытым силам подходил, рубя
    Топориком те знаки, обереги
    От молнии, от скверны в человеке
    Нечистом и – от самого себя.
    Да-да, и от себя! Он знал с кем биться.
    Он знал, что в тёмных недрах ад клубится,
    Лишь заговором вытеснен… что звать
    В мир Слово – значит рыться в жгучей ране,
    Что можно им, смирённым в косной пране,
    Глухую древность электризовать
    И вызвать к жизни то, что неготово…
    И, растревожив Змея Золотого,
    По жилам пропустив его, сердца
    Безвинные изранить...
вот где корень
    Всех зол, и если ты в своих упорен
    Блужданиях, будь честен до конца,
    Ответь, ужель не знал или не заметил
    Как Слово ранит мир?..»
    ……………………………………………………
    ……………………………………………………
    …и он ответил,
    Сказал мне то, о чём лишь смутно я
    Догадывался встарь: о чёрном свете,
    Клубящем Слово.  Слово о Поэте,
    А не о сладком пенье соловья,
    Не о певце и вечном балабоне…
    Он был подавлен.  Тонкие ладони
    (Всё не в отца!) виски сжимали...
    вдруг,
    Забыв про чай, про мёд в долблёном жбане,
    Унынье сбросив, будто оправданье
    Себе нашёл, он встрепенулся:
    – «Круг,
    Конечно, замкнут. И горька, наверно,
    Расплата за полёт, за все инферно,
    За все фантомы, впущенные в мир,
    Но если мы – представим лишь – в походе
   (А так оно и есть!), в любом народе
    Быть должен тот, кто вычертит пунктир,
    Кто держит связь и Слово, тот, кто реку
    Поможет одолеть, к иному брегу
    Переводя людей:  ни бродов нет,
    Ни переправ кругом, один прибрежный
    Тростник поёт... но в песне, безнадежной
    Для  «малых сих», Весть различит поэт…
   ……………………………………………………..
   ……………………………………………………..
   …чуть помолчал Донат, и с горьким смехом
    Добавил, подытоживая: «Грех им,
    Возможно и скостится – тем, связным,
    Тем, кто как встарь, казал дружинам княжьим,
    Прощупывал сквозь ночь ко станам вражьим
    Притопленные броды, обходным
    Маневром реки, рвы одолевая
    Незримо для врага, чья тыловая
    Стена всегда слабей... но кто здесь враг?
    Хромает – усмехнулся вновь – сравненье.
    А вот еще, как говорится, мненье –
    В миру поэт не воин, а дурак,
    Что, вероятно, к истине поближе.
    Но, лепеча невнятно и бесстыже,
    С восторгом уловляя в силовых
    Полях вселенной некие сигналы,
    Кем он уведомлён, что те каналы
    Не магистраль соблазнов мировых?
    Кто может поручиться, что – от Бога,
    А не от Сатаны?.. Сладка эклога,
    Элегия, поэма... откажись,
    Попробуй от соблазна образ дивный
    Пристроить в дольний мир, такой наивный,
    Что и химеру демона за жизнь
    Возвышенную примет в простоте он,
    Превознесёт!..  Хотя какой там демон, –
    Несчастное по сути существо...
   
    ***
    Да я и про себя! – Воскликнул пылко
    Донат, опередив мою ухмылку –
    Всё знаю, а с собою ничего
    Поделать не могу... ведь вот и батя
    Горюет... но, казнясь и виноватя
    Себя, – тут Бог свидетель! – Лишь себя,
    Опять, как только «позывной» заслышу –
    За стол, к себе... а там, пойми, не вижу
    Как слово входит в мир, и мир дробя,
    Сквозь образ проступает новый образ,
    И, словно в зеркалах кривых коробясь
    И пересотворяясь, мир уже
    Сквозь наслоенья образов иначе,
    Чем был задуман, видится... тем паче,
    Задуман цельным был, и цельным же
    Дан человеку. Не одну харизму
    Поэт в судьбе меняет, но сквозь призму
    Причудливых видений целый свет
    Подробно преломляя, с линзой сходен,
    Невольно искривляет весь Господен
    Мир, самодеформируясь, поэт.
    Добро бы только сам! В конечном разе
    Всяк волен сумасбродствовать, в экстазе
    Тьму выкликать, но счёт особый тут:
    Придут другие, и бессильны сами
    Осмыслить жизнь, уже  е г о  глазами
    Окрест происходящее прочтут.
    В том случае, конечно, если ярок
    Огня источник, если не огарок
    Какой-нибудь и не простой прохвост,
    А тот, кто жар в себе переплавляет,
    Кто этот жар лучом переломляет
    В самом себе… а этот жар – от звёзд
    Идёт?.. Кто скажет нам?...
    ……………………………………………………………..
    ……………………………………………………………..
     …– и ведь вот что скверно! –
    Взвинтился вновь, мгновенно позабыв
    Про мой вопрос, настолько безучастный,
    Насколько есть хотелось… и опасный
    Огонь в глазах (не в печке!), снова взмыв,
    Речь раскалял – ведь вот рубеж предельный! –
    Здесь истина, как Целое, и цельный
    Мир, с вертикали свергнутый, в кусках
    Дробится – в плоскостных, горизонтальных,
    Зеркальных пусть, но индивидуальных,
    Не очень обязательных мирках, –
    Ведь вот что отвратительно!.. И болен,
    Здоров ли разум, я ему не волен,
    Поскольку чей-то проводник... но чей?
    Друзья поют одно: талант, мол – благо…
    О том же и опальный бедолага,
    Увещевал меня... уж с ним ночей
    Бессонных промотали мы бессчётно,
    Учёный человек был. Да учёно
    Не всюду же разумно?.. Впрочем, я
    Смолкаю здесь. Не просто благодарен
    За притчи, за архив, что мне подарен,
    Я не Господь, и батя не судья
    Покойничку... а всё-таки, пусть грубо,
    Но кто здесь вправе подтвердить, что любо
    Создателю созданье твоего
    Рассудка и наитья? Кто измерит
    Крушенье или взлёт, удостоверит
    Причастность к небесам?..»
    – «Да отчего
    К высотам, к небесам?..» Уже, признаться,
    Тут замыкался круг, и разминаться,
    Фехтуясь откровеньями, черёд
    (Притом вполне естественно), сменялся
    Иным – и судьбоносным!..
    ***
    Я поднялся
    Из-за стола...
    «Час пробил? Так вперёд! –
    Скомандовал себе, – лишь ночь на споры,
    А в случае удачи – и на сборы,
    Покуда нет родителя.  Итак, –
    Мой ход!»:
    – «Да отчего же так надменно
    Судить, паря над миром, непременно
    Ревнуя к небесам? Любой чудак
    (Я здесь не о тебе) всегда уверен,
    Что если уж не Всеблагому вверен,
    То присным-то его – наверняка.
    Но ты же, брат, ведь ты статья иная,
    И столько о себе, о даре зная,
    Зачем валяешь Ваньку-дурака?..»
 
      В походе на рынок «Второго Героя» с настенной Путь через погост.

       «…я забко передёрнулся, Доната
     Вдруг вспомнил почему-то, виновато
     В себя всмотревшись… вспомнил, как в ту ночь
     Он что-то причитал (казалось бредом)
     О том, что это молчаливый предок
     В нём хочет выговориться, превозмочь
     Безмолвье, тьму корявых поколений,
     И вот теперь он сам его велений
     Не в силах превозмочь… «…и вот, и вот…
     (Донат развёл растерянно руками)
     Вот, говорю... а почему стихами?
     Не знаю... ИМ так надо... и ревёт,
     Ревёт, как из дремучих древних штолен
     Во мне  ИХ  рёв, и я уже не волен…
     Поверь, я не оправдываюсь, но,
     ОНИ–ТО, предки, корчатся, безмолвны!..
     И, тёмные улавливая волны,
     Я чувствую – так мне повелено...»
    …………………………………………………………
    …………………………………………………………
     «…тогда я не придал значенья бреду
     Донатову, да ведь и цель не эту
     Преследовал тогда, но вот теперь
     Вдруг понял, что хотел сказать он этим,
     Ведь он не современникам, не детям –
     ИХ  голосам открыл собою дверь!
     Недаром же мне чудилось рыданье
     В его словах, а может, оправданье
     Жестокой неотмирности его,
     Презрения и жалости к родному
     Отцу и дому, ко всему земному...
     Или к нему взывало родово?"