Колючий сухой поцелуй на прощание в щеку. гордость ревёт внутри, как в штормах моря. Он просто уехал, в машину сел, дверью щёлкнув, он...просто уехал.
И просто она ушла.
Все знают во время ссоры - немую муку - ни слова, ни буковки, весточки и звонка. Он где-то с другими, клеит девиц со скуки, и память почти не колет - имя ее на "А..."
Она сидит в баре, пьет кофе. не тронут виски. и грустные треки по кругу опять звучат:
Он раньше уже уезжал, просто так, нервно и по-английски. но возвращался, как только звала назад.
А тут - надоело.
Зачем, если все по-новой: крик, ссоры, кто первый начал, кто виноват?
она была каплю надменной, немного гордой (конечно, не с ним, но, все-таки, да, была).
И больше не хочется сдержанной быть и кроткой. ей надоело - терпела, всегда ждала.
А ей бы стакан паршивой, палёной водки, ей бы ключи, дорогу и по газам.
Вот бы хоть раз уехать, как только он умеет. вот бы хоть раз - оставить его в тоске.
Всё не решалась, любила, звала, жалела. лишь болью обида плавилась на душе.
Через неделю он, наконец, вернётся. зайдет в квартиру, где больше его не ждут. И только записка -
"Уехала у черту. Рванула в Осло. А может быть в Вену - не знаю, какой маршрут... Я ведь ждала, мой милый, хороший мой, я любила. Столько страдала, столько лила слез... Не упрекай меня, ладно? Я редко о чем просила. Сейчас вот, прошу прощения, что я - человек. Не пес..."
И ничего - ни адреса, ни телефона, ни фейерверка с хлопушками: "Шутка! Ха!". Она ничего не взяла - все вещи остались дома. Кто знает, она торопилась, или была в слезах?...
/Эта история грустная, я не спорю.
Он не найдет ее в сотне других городов.
В сердце обоих - холод, их больше никто не тронет.
Каждый хранить будет оттиск друг друга, но...
Любое терпение, к несчастью, конец имеет, и гордость, любая, приносит свои плоды.
Не уезжайте в молчании. Не пропадайте на месяц.
И не предавайте, если клялись в любви.../
2 0 1 7