ПОЭТ
Бокал разбит. В нем больше нет вина.
От страсти роза так теперь черна,
Что страшно к ней внезапно прикоснуться.
Ушел поэт. Но обещал вернуться.
А если он придет – подарит бред.
Тоску и боль, и пусть. Ведь он поэт.
Что смертные? Куда уж им тягаться?
Бокал разбит. Поклонники теснятся.
Запомнят все. Опишут все сполна.
Поделится неведомым жена.
Но я молчанья не нарушу, нет.
Ушел в изгнанье, в никуда поэт.
И только музы, все, забыв, рыдала,
О теле, что одно в гробу лежало.
СТРАННЫЙ СОН
Поэт не похож на свои стихи,
Как правило, это так.
И зря мы пытались его найти
В любимых своих стихах.
Он был грубоват и немного зол.
Он не был влюблен совсем.
Он тихо поставил стакан на стол
И улыбнулся всем.
И женщина- дрянь прильнула к нему,
И в ночь его увела.
А мы все думали: «Почему
Душа его с ней ушла?»
А мы все еще пытались понять,
Откуда из этой тьмы,
Он мог Незнакомок своих узнавать
И сказочные миры.
Он только тихо взглянул в ответ
И рассмеялся вдруг.
Потом, среди сотен его побед
Все виделся мне испуг.
Я знала, что он и бог и пророк
Со слабостями земными.
Но в ночь эту странную он не смог
Возвыситься над остальными
И кто- то кричал ему вслед: «Гу-гу»,
А кто- то сквозь слезы пел.
Я видеть его таким не могу,
НО быть он другим не хотел.
Поэт не похож на свои стихи,
Тем паче – большой поэт.
Но что все падения и грехи
Пред блеском его побед.
ЕЛАБУГА
Елабуга - безмолвная пустыня.
Ее лесов далеких мирный шум.
Последний вздох, он навсегда отныне
Хранит и скрип шагов, и шорох дум.
Война грохочет где-то в отдаленье,
Еще рифмуя странные слова,
Уже решенье принимает гений,
А грезится все неба синева.
И дальних звезд последнее сиянье,
И тихих снов внезапное звучанье.
О, как она взглянула на прощанье,
И навсегда ушла.
Елабуга – безумная пустыня.
Сегодня ты расскажешь, не спеша.
Сегодня ты расскажешь о Марине.
И снова буду слушать, не дыша.
ПАЛАЧ
О Мандельштаме плачу в тишине,
Смотрю на мир безумными глазами
Старик приходит сгорбленный ко мне.
Мы снова говорим о Мандельштаме.
Да как же вы могли служить тогда?
Как это зверство нынче вам сошло?
А он о чем- то: « Общая беда..»
И долго путая добро и зло
Старается себя не очернить.
Старик – палач пытается шутить.
И видится ему сквозь эту тьму
Поэт убитый видится ему.
Сутулится и прячет взгляд пустой.
-Куда же ты теперь, Старик, постой.
ОШИБКА
-Марина, - окликнул мужчина
Высокий, красивый, седой.
-Вы мне? Только я не Марина.
- Марина, Марина, постой.
Стоял он, и сквер золотился.
И падали листья гурьбой.
- Ошибся. Простите, ошибся.
Но как вы похожи, Бог мой!
И он растворился, смущенный,
А я продолжала стоять.
Стояла под золотом кленов
В след повторяя опять:
- Марина, Марина, Марина!
Кого же во мне он узнал?
Любимую, шедшую мимо,
А может быть свой идеал.
А может он тоже – наивно,
Фантазия, глупости, бред.
-Марина, Марина, Марина
Легко уходила в рассвет.
ПОЭТЕССА
Читает стихи отрешенно.
И смотрит куда- то в окно.
Цветы принимает смущенно
И пьет дорогое вино.
Молчит в наших спорах вечерних,
На мужа глядит удивленно.
И просит у Музы прощенья,
Вздыхая уже отрешенно.
За боль принимая удачу.
Проводить меня за порог.
И вдруг обречено заплачет
О том, кто красив и далек.
О, как я тебя понимаю,
Мне так и себя не понять.
Ну, все. Ну, пока, улетаю,
А ты? - Я об этом писать
ИЗГНАННИК
Он шептал отчаянно: « Россия»
С француженкой по-русски говорил.
Не понимала. Как его бесила.
Но деньги оставлял и уходил.
А в кабаке и плакали и пели.
И стала жизнь похожа на игру.
И офицер в прокуренной шинели
Кричал им: « Я за Родину умру»
И этому безумию внимания,
Он плакал, не скрывая горьких слез.
И тихо пела женщина чужая
Про красоту рассветов и берез.
РОЗЫ
Как долго еще на могиле алели
Прекрасные розы в тиши.
Старушка безмолвно брела по аллее.
Несла на могилу цветы.
Шаги становились ее тяжелее,
Слезились на солнце глаза.
Но снова упрямо брела по аллее
Опять приходила сюда.
И помнился ей тот отчаянный танец.
Тот дерзкий, загадочный смех,
Который поймет лишь влюбленный испанец
И русский великий поэт.
Смотрел и не видел он эти морщины,
И рыжих кудрей седину.
На розы смотрел – молодой и красивый.,
На слезы с усмешкой взглянул.
№№№№№№
Как странно красив умирающий лес.
Как смешаны краски во мгле упованья.
Он словно на миг, обреченный, воскрес.
Для боли извечной в минуты прощанья.
Так долго художник трудился над ним.
И гений. Познавший в пылу совершенство,
Вдруг серость небес нарисует и дым
Тоски об ушедшем в минуту блаженства.
Так только Ортега умеет подать
И вечность. И миг уловимый едва ли
И золото осени, и благодать.
Смешения с вечностью лжи и печали.
СМЕРТЬ В МЕТЕЛИ
Зима была уже бессильна,
Но не готова отступить
И в жутком стоне замогильном,
Она еще пыталась жить.
Зима в тот год была жестока,
В своем отчаянье немом,
И нет в отечестве пророка,
Поэта замела с трудом.
Пурга, как дева голосила,
У угаре дивного стиха,
И вдруг взметнулась злая сила,
И так душа его легка.
-Отмучился, -шепнула Анна,
И отвернулась от окна.
И саван белый и туманный,
Метель все шила, как жена.
ВЕНЕЦИЯ
Памяти И.Бродского
Когда душа Венецией полна,
Она для нас изгнанника спасает.
Стихи глотает темная волна
Он где-то за туманом исчезает.
Но знаю я, он жив еще, он жив.
И в то, что гений, обреченно верю,
Своею некрасивостью красив,
В жестокости своей еще нежнее.
В Венеции такая тишина,
Такая боль в душе его усталой,
Что содрогнется грозная страна,
Которая когда-то проклинала.
Он где-то за туманами парит.
Стихи волна холодная глотает.
Когда душа усталая болит,
Его для нас Венеция спасает.