Яблочно-грушёвую с корицей
баночку открою в феврале,
чтоб метель за окнами не злилась,
приглашу на чай её ко мне.
Отогреется метель и разомлеет,
и расскажет мне историю свою,
может быть, потом и пожалеет,
а я о ней поэму напишу.
А метель была когда-то доброй,
и наивной, и мечтательной была,
путникам в дороге помогала,
путников в дороге берегла.
И влюбилась белая подруга
в бравого гусара, да беда,
у гусара нежная супруга,
у гусара верная жена.
Плакала метель три ночи к ряду
и металась рысью по полям,
с горечью любовной нету сладу,
плачет бедная по вороным кудрям.
И с тех пор метель грустна - печальна,
песни заунывные поёт,
и ночами длинными, холодными
всё гусара жалобно зовёт.
«Сокол ясный, сокол кареокий,
жаль, что поздно встретила тебя,
сокол ясный, сокол мой далёкий,
по тебе тоскую очень я.»
Слушала метель я со слезами,
подливала чаю ей с медком,
вечер опускался над полями,
опускался над полями и леском.
И метель как будто спохватилась,
шубку белую накинула на плечи,
у порога приостановилась,
пожелав счастливой скорой встречи.
Я в окно ей долго вслед смотрела,
много снега к ночи намело,
а метель тихонечко запела
песню про гусара своего.
Если вы прислушаетесь тоже,
то услышать сможете вполне,
на сонату песня та похожа,
на зимнюю сонату при луне.
2018г.