Зима Москву сковала льдом,
кругом – белым-бело,
резвится ветер за окном,
сугробы намело
В ночной кромешной тишине
чуть слышен сердца стук,
мерцают звезды в вышине,
луны бледнеет круг
А мир не в силах замереть –
на шаг быстрее нас,
в попытках душу отогреть
в полночный, грустный час
Огонь бродяги-фонаря
лишь потревожит мрак,
под вечным небом января
влечет к себе зевак
Погряз в раздумьях человек,
застыл, как истукан,
глядит в окно на свежий снег,
опять попал в капкан
В его глазах сквозит печаль,
но знает – счастье есть,
ушедших дней совсем не жаль,
душевных ран – не счесть
Он верит, что растопит лед
весна своим лучом,
и звонких птиц придет черед,
и жизнь забьет ключом
Вновь солнце светом озарит
прекрасный, чудный мир,
надежда в сердце воцарит,
наполнится эфир
Волшебной трелью соловья
и шепотом дубрав,
журчанием ласковым ручья
среди высоких трав
И вот готова воспарить
над куполом небес,
и с ветром вольным говорить
на языке чудес
Душа, погрязшая в тоске,
среди кривых берез,
но хрупок замок на песке –
воздвигнут не всерьез
Умчатся славные деньки
в загадочную даль,
в глазах потухнут огоньки,
на смену им – печаль
И вновь теснят сомнения грудь,
в смятении душа,
тернист и долог жизни путь –
шагаешь не спеша
В крутых раздумьях человек –
он слаб и одинок,
в циничный и жестокий век
навис над ним злой рок
Минуты убегают прочь,
потух орлиный взор,
успел порядком изнемочь,
всё в бренном мире – вздор
А за окном – седая ночь,
ушедшие года,
никто не в силах превозмочь
забвение – вот беда
Слегка качается фонарь,
недвижим хмурый взгляд,
а во дворе зима вершит
таинственный обряд
Как вдруг из плотной черноты
восстали под луной,
друзей забытые черты
и милый дом родной
Он вспомнил юности былой
прекрасные деньки,
как над родимой стороной
плясали огоньки
Волшебных августовских звезд,
закаты над рекой,
как заливался певчий дрозд,
полей ночной покой
А мысли плыли высоко,
рвались на край земли,
вторгаясь в бездну глубоко,
на муку обрекли
Перемешались города,
слепящий свет и мрак,
сменялась радостью беда,
в душе царил бардак
Вот так один, среди теней
он спорил сам с собой,
в плену обманчивых идей,
не властный над судьбой