Тот, кто находит удовольствие в уединении, либо дикий зверь, либо Бог.
Аристотель
***
С возрастом острее чувствуешь осенние переливы,
близорукость кажется окраской зрачка в белила,
каждый день сужается до камерной перспективы:
дом, работа, улица, кровать и в конце – могила.
Золотая сжалится, начистив бойцам мундиры:
нужно петь и звякать на лире, пока кобыла
видится пегасом – прекрасным и белокрылым,
и телега вроде бы – карета, что водрузила
лук и стрелы, слезы убитого тобой зверя.
Хлопотать о прошлом бессмысленно. Паутина
помнит свой улов, создателя-ротозея,
как любой предмет – не в силах оставить сына.
День свидания убыл. Прошла лишь одна неделя,
но похоже десять лет – отшельником, пилигримом
проскитался в поисках сомнительного борделя
между лаврой осени и бронзовым Аркаимом,
подставляя щеки, скорее, для поцелуев,
нежели пощечин, заслуженных арлекином.
Скольких же ты пережил правителей и холуев?
Осень заметает следы сигаретным дымом,
осень – будто танец шаманский, стучащий в бубен,
листья разносящий оранжевым серпантином,
мертвым языком шевелит: «Он неподсуден,
стаи журавлиные – отныне ориентиром…»
Может, обезумев, умолкнет зеленый зуммер –
кто-то скажет: «Чинно», – накрыв лицо паутиной.
Разнесут «он умер», на диске набрав твой нумер:
Бог ответит в трубку: «Дорога в рай будет длинной».
29 сентября 2017 года