Встретились два друга, которые не виделись несколько лет. Один художник, другой изобретатель. Решив, отметить свою встречу, зашли в гости к художнику и сразу прошли на кухню.
Немного выпили и разговорились. Криво улыбнувшись, изобретатель сказал: «Время летит, а ты, по-моему, не изменился. Все рисуешь, рисуешь и рисуешь…?»
- Да, - ответил художник, - А ты все также изобретаешь и изобретаешь?!
- А, что делать? Моей судьбе не позавидуешь... Как говорится, это тебе не кисточкой махать. За двадцать лет мало ел, почти не спал, перерыл всю мировую физику, но все-таки открыл формулу образования планет. Представляешь, среди космоса, почти из ничего, именно по этой формуле, из темной материи, вдруг появляется наша красавица Земля, окутанная голубой дымкой плазмы, а на ней миллиарды электрических искорок, а ведь это искорки, можно сказать разума, и летит она в пространстве, и несет на себе не только нас, но и огромный смысл бытия! Ну, да ладно, - помолчав, сказал он, - пойдем, посмотрим, а что ты там наваял?
Они прошли в мастерскую, с очень скромной обстановкой: диван, кресло, на стене три иконы, внизу у стены несколько чистых холстов на подрамниках, мольберт с только что начатым портретом какой-то дамы.
Оглядев скромное убранство комнаты, изобретатель промолвил: «Да, это, конечно, не Эрмитаж… Слушай, а что бы тебе не заняться фотографией? Понравилась, к примеру, дама, взял фотоаппарат, «щёлк» и готово, а дальше дело техники и никаких проблем.
- Все не так просто, брат! Фотография двухмерна, а живопись это же не только трехмерное пространство, это вечность, дыхание холста, это памятник времени, интеллекту, колорит, психология…! Короче говоря, «живое письмо» и есть настоящая живопись!
Изобретатель поморщился.
- Да, брось ты,… психология… «живое письмо»…» Он отвернулся от мольберта, и вдруг увидел на небольшом столе, возле окна, белый лист бумаги и лежащий на нем, размером с детский мячик, искрящийся шар, окутанный голубой дымкой и отбрасывающий на белый лист целую радугу цветов.
- Вот где настоящая красота! - Он показал рукой на шарик. – Сколько в нем правды и не надо никакой психологии. Как он похож на нашу планету! Он прекрасен! А ты…
Он подошел к столику и как бы в доказательство хотел взять шарик рукой, но пальцы схватили только воздух. Изобретатель ошарашенно смотря на шарик, попытался взять его еще раз, но так и замер, рука скользила по листу бумаги…
Шарик, оказывается, был нарисованным!
В это время кто-то настойчиво зазвонил в дверь, и художник пошел открывать. В квартиру вихрем ворвался еще один приятель художника – поэт. Он был сильно возбужден, взбудоражен, с растрепанной кудрявой шевелюрой, явно уже «навеселе» и держа в одной руке книгу, в другой бутылку водки, прокричал:
- Ну, поздравляй же меня, дружище, я наконец-то, всё-таки издал свой сборник стихов!
- Поздравляю, конечно, - ответил художник, - но, что ты так «набрался»? Ведь ты говорил, что сердце у тебя пошаливает.
- А…, - отмахнулся поэт, - нет здоровых людей, у всех что-то где-то пошаливает. Он шагнул в комнату и, увидев изобретателя, громко воскликнул: «Ба! Знакомые все лица… Привет, изобретателю»! Изобретатель еще не оправившийся от шока, что-то буркнул себе под нос. Новый гость слегка растерялся, сконфуженно сунул бутылку в карман и извинительным тоном произнес:
- Прошу прощения, господа, видимо я зашел некстати, - но тут же встрепенувшись и как будто вспомнив, открыв свою книгу стихов наугад, продекламировал, -
Среди яблонь и роз,
Среди райски цветущего сада,
Я стоял как ненужный пустыне Христос,
У темницы душевного ада.
Художник и изобретатель, молча и удивленно смотрели на него, полу открыв рты. Увидев их реакцию, поэт вновь, воспрянув духом, держа книгу левой рукой, а правую приподняв указательным пальцем вверх, торжественно провозгласил: «Вначале было Слово! И Слово было … Бог!!!» Через паузу он добавил: « Не тупите, друзья! Жизнь прекрасна! Всё только начинается!!!»
Он шагнул к мольберту, резко развернулся, и, размахивая свободной рукой, продекламировал следующие свои строки:
Сколько стоит Джоконды портрет?
Что сказать вам ?… Цены такой нет!
Поколений тех нет и витийства,
Время стерло людей ускользающий след,
Но летит сквозь века той Мадонны портрет,
Славя гений письма флорентийца!
Друзья заулыбались и шутливо зааплодировали.
- Ну, вот, - сказал поэт довольно, - а то вы с детства ломаете головы, пытаясь понять «Кто мы? Да, что мы?», а я вам так скажу, если деньги и дальше будут править миром, то цивилизации конец. Им не нужна ни Истина, ни серьезная живопись, ни высокая поэзия. Разрушая мир, деньги будут делать новые деньги! Их идол золотой телец, а у него нет чести, совести, а значит справедливости, но есть только личная выгода, которая стравливает людей и делает их врагами. Мы с вами в таком мире никто и ничто, мы просто ….», - он на секунду задумался, подбирая нужные слова, откинул голову назад, закрыл глаза и тихо, но торжественно, целясь как будто далеко, может в звёздное небо, произнёс, - «мы, просто, искорки Божие!»
Друзьям понравилось его выступление. Они снова зааплодировали, а он, улыбнувшись, шутливо отвесил им поклон за признание, но вдруг как-то весь обмяк, опустился на колени и повалился на пол под ноги товарищам, они же, думая, что он прикалывается, молча ждали продолжения, но поэт не двигался.
Поэт лежал на спине, раскинув руки, как будто обнимал весь мир. Его серые глаза были широко открыты и смотрели куда-то далеко-далеко вверх, туда, куда он только что говорил свои слова. И как оказалось, эти слова стали последними словами в его жизни, а может быть и самыми важными…
Прибывшая по вызову «Скорая», констатировала инфаркт и забрала тело.
- Куда вы его?
- В морг, куда же еще, - равнодушно ответила молодая и красивая докторша в белом халате.
Сидя на кухне, друзья долго молчали. Выпили по рюмке, помянули поэта.
- Жизнь коротка, - задумчиво и грустно произнес изобретатель.
- Да…, - ответил художник, - а ведь он был отличный поэт, - он вдруг спохватился, сбегал в комнату и принес книгу, валявшуюся там на полу. - Смотри издание-то какое, поэзия XХI век, и фото его на обложке.
Он открыл наугад и прочитал:
Я вышел в ночь, и выронил беспечность,
Взглянув в костер лучей, зовущих в бесконечность…
Пустое, мелочное – прочь!
На черном бархате агатом -
Луна! Светильник и форпост!
У ног трава могильник, словно пес,
Мне лижет руку виновато,
И в миг, ущербным, и чреватым,
Увидел я себя, на празднике, у звезд…
- Слушай, а ведь это грандиозно! - сказал изобретатель, - Я сейчас вдруг понял, почему академики не хотят слышать про мою формулу… Она как удар молнии мгновенно рушит удобный мир почета и званий, обнажая несостоятельность сегодняшней науки, и ломая, созданные ими, и ставшими таким привычными стереотипы о возникновении жизни, об энергии… Страх потерять материальное благополучие и человеческая гордыня не дают пробиться новому…
- А я понял,- добавил художник, - почему черный квадрат они так уважают… Черный квадрат олицетворение власти денег. Это плевок на красоту и развитие мира, это символ торжества небытия. Но что, нам делать в нашей ситуации с поэтом? Ведь он совсем один, детдомовский? Что делать? Что делать?! Надо звонить в морг, проводим его достойно.
Художник схватил телефон.
- Это морг? Вам только что привезли человека средних лет, кудрявые волосы, серые глаза. Мы его друзья. Какие наши действия? …Что?.. Никого не привозили?
- Скорая?! Час назад вы увезли в морг человека с улицы Новаторов …, но там его нет… Как не довезли?! Неверный диагноз? По дороге встал и ушел…
И тут в дверь позвонили. Друзья кинулись открывать. В распахнутом проеме двери стоял поэт: бледный, спокойный и совершенно трезвый.
- Что? – тихо спросил он друзей, – картина Репина «Не ждали»? Те схватили его за руки и буквально вдернули в квартиру со словами : «Ждали, ждали, «Явление Христа народу»… напугал ты нас своей прозой жизни…» Все обнялись.
- Искорка ты наша Божия!
- От таких же и слышу, - парировал поэт, - я просто улетал в астрал.
Они стояли втроем, крепко обнявшись, пока кто-то не сказал: « Ну, наливай, что ли». Все дружно рванули на кухню. Изобретатель воскликнул: « Сегодня у нас праздник! Убираем рюмки и достаем фужеры!» Взяв наполненный бокал, художник, поднял руку и, обратился к поэту: «Дорогой наш друг, мы начали читать твою книгу», - он взял со стола открытую книгу, - « Вот это место…», - и прочел:
Я в дом вошел, оставив шелк ночи,
И трын-травы клочок поставил в вазу
Как цветок, чтоб чтить.
Без лишних слов, свечу зажег у образов,
Молчу.
На прошлый день, тень накатилась,
Я прилег.
Душа смирилась…и далек
Меня преследовавший зов,
Звезды, упавшей в лоно снов.
Он помолчал, расправил плечи и, глядя прямо в глаза поэту, искренне произнес: « Хочу отметить, это действительно настоящая, высокая поэзия! И сейчас ты уже не искорка Божия, а искра! Поэтому, господа, прошу поднять бокалы стоя! Друг, мы тебя от всей души поздравляем!» - А изобретатель добавил, - «С возвращением, брат!»
Когда раздался хрустальный звон бокалов, вся компания замерла… Этот звон показался им необычайно торжественным и прекрасным, он стремился высоко вверх, в бесконечность пространства, наверное туда, где еще недавно был поэт…
Облегченно вздохнув, все заулыбались, и это означало, что жизнь продолжается!