Выступаю я, sic, с чашечкой крепкого колумбийского на гору зыркнуть ни свет ни заря незнамо какую. Мы, городские, популяция тонированная. Поэтому справа гора, слева гора, поди, как следует, классифицируй. Тем более, на собаках. В ушах, что плетёный-качалка под чьей-то деликатной задницей в шторочном burberry, мягко поскрипывают night rhythms Ли Ритену и Дэйва Грузина. Гору зафиксировал. Уставился. Потому как особенно не различу. Эдакая упоротая прозрачность. Зато уставился. Что б в ней ни было и чтоб ей. Горе, кажется, тоже. Привычно, мило, по-проспектски. Эффект контакта по Максу Эрнсту. Тут слышу.
Здарова, парень, я твой саседа.
Эхолот места силы, – послышалось, – эхо деревни.
Чё?..
Я – человек интеллигентный и даже «очень умный», но к такому мне не привыкать.
Потепления глобального ты эхо. Местности циклонной эхолот. Эта твоя хандра на меня пургу навевает.
Огорошивает. Ты ж бомжара из третьего сезона. День, типа, жиреет, что твоя форель, электричество горланит в электролиниях. Чахнут розочки на носочках, – припомнилось, откуда б?
Бомжара улетучивается. Водворяется стайка бородатых тёть – своего рода маленьких танцующих лебедей из «страны диких обезьян».
Пора. Решаю я.