Я уже давно не писал длинных форм, но Онегин - это один из моих давних незавершённых проектов. Сегодня закончил и решил опубликовать 1-ю главу. Сразу поясню: те строчки, которые взяты в квадратные скобки [...] - это строчки из оригинального произведения глубоко мною почитаемого А.С. Пушкина. Тем читателям, которые трепетно относятся к творчеству великого поэта, я бы не рекомендовал читать мой креатив, чтобы не портить себе нервы и настроение. Остальным желаю весёлого прочтения!
P.S. в оригинале много разных исторических и не только, ссылок, а так же, различных картинок, которые формат данного ресурса не позволяет мне разместить. Поэтому, ежели кому будет интересно увидеть оригинальный вариант в формате Microsoft Word (.doc), то в комментах вы можете оставить мне свой электронный адрес и я обязательно вышлю полный оригинал текста.
Итак:
Евгений Онегин
(сюрреальный роман-фантасмагория)
Слегка желая позабавить
Тебя, читатель дорогой,
Осмелюсь классика подправить:
Онегин – будет мой герой!
Был создан гением поэта
Знакомый с юности роман,
Простит ли он меня за это? –
Пусть это мой самообман,
Но я надеюсь, там – в астрале,
Он усмехнётся: «Ишь, шельмец!»
Попался б я ему в реале –
Тогда б конечно – мне пизdец!
За то, что дерзкою рукою,
Приличий правила поправ,
Смел покуситься на святое –
Ведь вспыльчив был поэта нрав!
И где-нибудь на Чёрной речке
Меня он мог бы пристрелить…
Ну, что ж, начнём «плясать от печки» –
Не стану мысли я томить.
Глава первая
I
[Мой дядя самых честных правил] –
Признаться, знатно почудил –
Он раком всю округу ставил
И с кистенём на тракт ходил.
Карета, конный, или пеший –
«Гоп-стоп» – излюбленный приём,
Вселяя ужас, словно леший,
Вершил он ценностей отъём.
Но время не щадит – ей-богу!
С годами тело – лишь дряхлей –
И как-то выйдя на дорогу
Откушал дядя пизdюлей
За свой безбашенный разбой.
В его мозгах случился сбой –
Он возомнил себя пророком
Небесной карой всех стращая,
Но сам того не ощущая,
Мог обосраться ненароком
Во время пламенных речей,
Иль запустить в штаны ручей…
II
Устав от дядиных заёbов –
Безумство – хуже батога!
Говна из барских гардеробов,
Вся челядь бросилась в бега…
Его пример – другим наука!
– Ах, дядюшка… – Какая ж сука,
Ловчась паскудить жизнь мою,
Мне подсудобила свинью:
– Племянник, мол, совсем не прочь
Родного дядю опекая,
Его капризам потакая,
Сидеть с ним рядом день и ночь
Не тратя дядюшкины средства –
В надежде выручить наследство...
III
Так думал молодой повеса,
Летя в ландо, глотая пыль:
– Какого куя, иль, бельмеса
Мне сдался дядюшка-бобыль?
Его усадьба-развалюха
Не стоит даже и понюха
Из Амстердама, табака! –
Мой, друг! Спешу тебе пока
Представить юношу – Евгений! –
Весьма известная персона!
И со времён минувших, оных –
Союзник многих вдохновений
Онегин – Питерский «бамбук» –
Поклонник мод, невольник скук.
IV
Его папаша – в статском чине,
Не знал стеснения в деньгах,
Азарт – нужды его причина –
Он проигрался в пух и прах.
Евгений – с детства под приглядом,
Madame одним суровым взглядом
Шалить попытки пресекала,
И этикетом допекала –
Monsieur l’Abbe её сменил.
Француз – добряк, но, сука, пил!
Любитель водки русской, рьяный –
Короче, попросту – алкаш!
С утра приняв на грудь стакаш
По дому шлялся полупьяный
Развязно девок домогаясь,
Но всё ж мальца остерегаясь –
Чтоб renommеe не подмочить,
Он научил его дрочить –
Наивным отроком Евгений
Усвоил кайф уединений…
(Фр.) [Мадам]
(Фр.) [Месье ль’Аббе]
(Фр.) [Реноми] - репутация
V
Monsieur l’Abbe, хотя был плут,
Случалось время просветленья –
Когда француз, оставив блуд,
Пахал на ниве просвещенья.
Меж тем, Евгений поднажал –
И незаметно возмужал.
На бас – его ломался голос,
В иных местах пробился волос,
Томлений смутных вился рой –
Созрел, как видно, наш герой!
В делах амурных зная толк
И ласк изысканных ценитель,
Душ неокрепших искуситель –
Monsieur – прожжённый старый волк,
Учуял, что настало время
Невинности отбросить бремя
Приспел Евгению черёд –
И всё продумал наперёд!
VI
Евгений нежился в постели,
В окно струился лунный свет,
Вдруг в серебристой карусели
Соткался чей-то силуэт…
Виденьем этим поражённый,
Он образ нимфы обнажённой
Из грёз своих узнал тотчас –
Морфей-жуир любил подчас
Его тревожить сновиденья! –
Евгений замер затаясь,
Он чуть дышал, не шевелясь,
Лелея каждое мгновенье –
Боясь прервать греховный сон
В котором княжил Купидон.
VII
Как одалиска на холсте –
Эжена кисти, воплощенье,
В своей распутной красоте
Она, без толики смущенья,
Скользнув к Евгению в постель –
Ему неведомый досель
Открыла мир утех альковных.
Но он в баталиях любовных,
Увы – ещё не искушён! –
Едва познав глубины лона,
Объятья сладкого полона,
Евгений был опустошён –
И оконфузившись в момент
Услышал вдруг аплодисмент!
Эжен Делакруа (фр. худ.) - «Одалиска»
VIII
Monsieur укрывшись за портьерой
Подобно Фавна изваянью,
Презрев декорума манеры
Рукоплескал блудодеянью!
Затрепетав, как сокол сбитый
Постиг Евгений ложность сна –
И чашу правды неприкрытой
Ему пришлось испить сполна –
«Лже-нимфа» тенью эфемерной
Не растворилась, как мираж –
Усугубив пикантной сценой
Сей гривуазный антураж.
Поклонник римских ювеналий,
Monsieur спектаклем восторгался! –
А наш герой укрыть пытался
Вид непотребный гениталий –
Как шкворень жезл его торчал –
Такой курьёзный был финал!
IX
Monsieur l’Abbe и сам непрочь
Заняться с «нимфою» развратом,
Но утолённый результатом
Он отослал блудницу прочь.
Евгений был разочарован –
Не чаял он, что уготован
Ему досаднейший конфуз…
Но вразумил его француз:
Мол, здесь, без опыта – никак!
С девицей – это не в кулак
Потешить шкурку резвым треньем! –
Чтоб мастерства достичь вершин,
То мало хрен взрастить с аршин –
Владеть им надобно уменье! –
И хоть далёк Париж, увы,
От скучных берегов Невы,
Но я клянусь тебе, mon cher –
Ты будешь – первый кавалер!
(Фр.) [Мон шер] mon cher – мой дорогой
X
С присущим юности задором
Заполучив такой профит–
Готов Евгений под призором,
Как настоящий неофит
Всё приложив к познаньям рвенье
Немедля взяться за ученье –
Зело его натура тщится
К амурным тайнам приобщиться –
Дворовых девок – полон дом!
Monsieur лишь только улыбался:
– Не в тот малинник ты собрался –
Оставь «пастушек» – «на потом»!
Тогда победа будет сладкой,
Когда породную лошадку
В степи покроет жеребец –
Сорвав с мимозы очепец!
XI
Дворовых шпилить – не проблема! –
Их соблазнять немудрено,
Но посетив «Сады Эдема»
Поймёшь, где – уксус, где – вино!
На Итальянской – есть старинный,
В роскошном стиле особняк,
Он у ворот скульптурой львиной
Влечёт внимание зевак.
Не всем дано попасть в чертоги
Искусниц пылких – жриц любви
И дверь откроется немногим –
Лишь посвящённым, mon ami!
Madame Lilit – хозяйка «Сада»
В интимных ведая усладах
Цветник взрастила там отменный,
Собрав армид из разных стран,
Чтоб привередливый гурман
Поддавшись зову плоти бренной
Любви прекрасных дев алкая
Отверз волшбу земного Рая!
(Фр.) [Мон ами] mon ami – Мой друг
Lilit (Лилит) – прямое указание на Лилит – В еврейском мифе первая жена Адама. Позднее жена Сатаны. Согласно многим Демонологам, Лилит управляет суккубами. Княгиня (принцесса) Ада, одна из девяти высших дьяволов в «Полной Книге по Демонолатрии»
XII
Свои способности Евгений
Довольно скоро проявил –
И жаждой новых ощущений
Весьма monsieur предвосхитил
Интимный опыт обретая.
О, юности пора златая!
Бывало десять раз на дню,
Сломив стыдливости запоры,
Он под восторженные взоры
Мелькал в покоях в стиле «ню»
С неувядаемым копьём
Встречая ласковый приём,
Соитий тайны без границ
Вскрывал в объятиях блудниц.
XIII
Monsieur l’Abbe в своём стремленьи
Взрастить в Евгении порок,
Из оных видов наставлений
Готовил отроку урок:
– Mon jeune ami! Мне нет причины
Тебя за леность упрекнуть,
Но разбудив в себе мужчину,
Одну усвоить должен суть:
Чтоб так изыскано кутить,
За всё приходится платить! –
«Тогда ты чашу пьёшь до дна,
Своим причудам потакая,
И "a la chatte" молва людская,
Когда мошна твоя полна!»
Но коль карман твой исхудал –
"Ta bite" – прекрасный капитал!
(Фр.) [Мон жен ами] Mon jeune ami – Мой юный друг
(Фр.) [а ля шат] ; la chatte (в киску); Здесь: «до пизdы»
(Фр.) [Та бит] Ta bite (твой член); Здесь: «твой куй»
XIV
Природой щедро одарённый
Мужскою силой и размером,
Евгений крайне увлечённо
Внимал учителя примерам:
– Нет неприступных, mon copain,
Ко всякой даме есть тропа –
Быть может тоньше паутины
Но за обличьем благочинным,
Коль крепость ты захочешь взять
Сорвать задумав орхидею
Нарваться можешь на Цирцею
И не успеешь осознать
Когда ты вдруг из селадона,
Свиньёй предстанешь у амвона!
Фр. [Мон копа] mon copain – мой приятель
XV
За пышной роскошью фасадов
Сокрыто множество страстей –
В рутине жизненных укладов
Один виновник – Гименей!
Когда сияющий отец
Родную дочку под венец
Не испросив её желанья
Готов отдать на растерзанье
Высокородному вдовцу,
И сластолюбец престаревший,
Сорвать мечтая плод созревший,
Уж к алтарю ведёт овцу!
Но вреден дряхлости угар –
Апоплексический удар –
И безутешная вдова,
Расставшись с трауром едва,
Любовных жаждет приключений!
Коль обольстишь её, Евгений –
Ты будешь сыт и при деньгах
Вращаясь в избранных кругах!
XVI
Но чтобы даром обольщенья
В достойной мере овладеть,
Немало надобно терпенья
Его изящность разуметь! –
Чтоб между ног терзало дам
К тебе, греховное влеченье!
И у мужей расти рогам
От твоего лишь появленья
Когда сгорая от желанья,
Добившись тайного свиданья
Животной страсти дань воздав,
Она уже твоя esclave!
Всего за толику вниманья –
Все драгоценности и злато
Не убоясь за то расплаты
Отдать готова на закланье
Честь возложив к твоим ногам
За твой божественный лингам!
(Фр.) [Эсклав] esclave – рабыня
XVII
Вся жизнь, mon frere, сплошная драма,
Будь ты хоть трижды с головой,
Но этим миром правят дамы
Дразня усладницы игрой!
Дуэли, войны и скандалы,
И это перечень лишь малый
Борьбы за жажду обладанья
Ребра Адамова созданьем!
Не всякий сможет устоять
Перед всесильем женских чар,
Лишь обуздав в душе пожар
Ты обретёшь над ними власть
С Венерой выиграв сраженье
Главой ты станешь положенья!
Фр. [Мон фрер] mon frere – мой брат
XVIII
В «Садах Эдема», испытав
Восторг души, соитий пир,
Вкусив диковинных приправ
Познал ты мир любовных игр!
Среди блудниц есть мастерицы
Хоть фараона из гробницы
Сумеют на ноги поднять,
Заставив жезл его восстать!
Вот почему бегут от жён,
Мужья в порочные палаты
Чтобы беспутничать за плату –
Ваш быт двуличьем заражён!
А сему ханжеству виной –
Закостенелый «Домострой»!
XIX
А что же жёнам? Жизнь порушив
В быту постылом прозябать?
И под ревнивым взглядом мужа
Хоть инда в обществе блистать? –
В толпе поймав украдкой взгляд
Чтобы ночами вдругоряд
За ласками небрежными супруга
Вообразить объятья друга –
Себя представивши гетерой –
Как чашей терпкого вина
Чтоб быть осушенной до дна
Познав блаженство полной мерой! –
И всё проделать с полувздоха,
Чтоб не заметил муж подвоха!
XX
Хоть Петербург и образован
Но оглянись, mon cher, вокруг –
Ваш эротизм – цепями скован! –
Вот криводушие, мой друг!
А высший свет? – святош собранье
Всегда готовый к порицанью
Любвеобильного Амура,
Но в лицемере ферлакура
Довольно просто распознать –
По липко-масленому взгляду,
Когда он смотрит на «Наяду»
Не в силах в удах дрожь унять,
А сам при этом громогласно
Клеймит распутство ежечасно!
«Наяда» - картина французского художника Анри Фантен-Латура (1836-1904)
XXI
– Ну что ж, изведал ты немало,
Явив недюжинную прыть
И посему пора настала
Тебе всю истину открыть:
Амур, Венера, Купидон –
Богов забытых пантеон!
Стараньем ярых фарисеев
Из них заделали злодеев –
Изобразив исчадьем Ада!
А сладость чувственных утех
Преподнесли как страшный грех –
Неодолимой в Рай преградой –
Какая каверзность идей! –
Я Эрос был – стал Асмодей!
XXII
Скажи, чем плохи были мы?
Когда с мечтою благородной
Вели людей на свет из тьмы
Стремясь к гармонии природной!
Расцвет ремёсел и наук,
Всё это наших цепь заслуг –
Гомер, Вергилий, Цицерон, –
Могу хоть сотню я имён
Тебе назвать не утруждаясь!
А сколько знаний дали миру? –
Под звуки авлоса и лиры,
Свободой мысли наслаждаясь
Мог Демокрит об атомизме,
Или духовном алогизме
Затеять философский спор,
Не опасаясь на костёр
За мысли вольные попасть –
Дурна была Олимпа власть?!
XXIII
Но в Высших Сферах, как и здесь,
Борьба за трон неотвратима –
Из зависти и злобы смесь
И в людях, и в богах неистребима!
Сакральной революции пожар
Отменную спроворив авантюру –
Низринул весь Олимп в Тартар
Единоликую устроив диктатуру!
И вот уже корпят апологеты
Внушая пастве новые заветы –
На страхе строя мрачные догматы
Грозя неотвратимостью расплаты! –
За те или иные прегрешенья,
Или за чей-то злобный оговор,
Немилосердным будет приговор –
Жестоки инквизиции решенья!
А новой лженауки постулаты
Инакомыслие загнали в казематы
И мракобесия кровавого покров
Царил в Европе множество веков!
XXIV
Но всё циклично, cher ami!
И время, развиваясь по спирали,
Вернёт блаженные те дни,
Когда Олимп мы населяли! –
И вместо ликов сатанинских
Плеядою богов эллинских,
Приняв свой вид и имена
Мы возродимся, как весна
В права вступает за зимою! –
И амфигамные запреты –
Тогда навечно канут в Лету
Свободы их сметёт волною!
И волею своею благородной
Мы грех отменим первородный!
(Фр.) [Шер ами] cher ami - милый друг
XXV
Monsieur l’Abbe заметил вдруг,
В глазах Евгения смятенье
И на лице его испуг
Читался явно, без сомненья...
– Неужто правды устрашился?
Как видишь, я тебе открылся –
Но в своём истинном обличье,
Предстать мне было неприлично –
Довольно странный был бы вид!
И уж который год подряд
Ношу сей клоунский наряд,
Но моей цели не вредит
От посторонних глаз завеса –
Я здесь вообще по воле Зевса! –
И в доме вашем неспроста,
Возник не с чистого листа,
Как гувернёр и как учитель –
Я инфернальный твой хранитель!
XXVI
И чтоб верней меня понять,
Для улучшенья восприятья
Начнём, пожалуй, восполнять
Пробелы с самого зачатья! –
Твоя маман, кровей эллинских
Из рода всадников афинских
Происхожденьем обладала
Хотя об этом вряд ли знала –
Чтоб инда в предках разобраться,
И в комбинациях фамилий,
То родственных немало линий
Распутать надо постараться –
Легко попав на ложный след
Найдёшь навряд ли ты ответ!
XXVII
Во времена заката эры
Когда безумцев ослепленье
Низвергло истинную веру,
Дельфийской пифии виденье
Надеждой тешило богов –
Что через множество веков,
Эллинка знатной, древней крови
Своей судьбе алкая нови,
Не без участья Купидона
Зачнёт дитя от Аполлона!
Но чтобы в тайне сохранить
Их связь для избранного круга –
Он к ней в обличии супруга
На ложе будет восходить –
И их мистический союз
Покрепче будет брачных уз!
Сбылось былое прорицанье –
Ты – божества могучего созданье!
Но в свете нынешних манер –
Он носит имя – Люцифер!
XXVIII
И тут Евгений окуел:
{Эпитет трудно подобрать}
– Папашка, значит, не у дел? –
И за меня в ответе мать?
Короткой жизнь её была –
Она при родах умерла
Произведя исчадье Ада…
Проклятье это, иль награда?
Мне знать хотелось бы ответ –
Я получёрт иль, полубог?
И где находится порог
Куда мне шагу больше нет?
Чего мне стоит опасаться? –
На крест серебряный нарваться
Или водой святой кропленье?!
– Mon cher! Какое выступленье!
Вот это, словоблудия всполох –
Сам Демосфен от зависти бы сдох!
Что за панический загон?! –
Ведь ты Перикла эпигон!
Тебе дано предназначенье –
С Олимпа снять печать забвенья!
XXIX
Ты – семя Феба, человек!
И демонические силы
Сопровождать твой будут век
От зарожденья до могилы!
Хоть ты и смертен, но далёк
С Аидом вашей встречи срок!
Тебе почти уже осьмнадцать
И скоро станет просыпаться
Та мощь, что временно дремала –
Почуяв громкий зов природы –
Ты, пронеся её сквозь годы,
Окажешься однажды у омфала
Где с уважительным поклоном
Ты станешь рядом с Аполлоном!
XXX
– Да как же я смогу один
На ход истории влиять?
Пусть я потомственный эллин,
Смогу ль вернуть я время вспять?
– Mon jeune ami! Твоё рожденье,
Определило звёзд движенье –
Как конь Эпея, взявший Трою
Ты будешь в пику «Домострою»
Все их догматы подрывать
Той силою, что будешь наделён! –
Геракл будет посрамлён
Хотя и смог он отодрать
Полсотни царских дочерей
В одну из феспийских ночей!
XXXI
– Ну что ж, когда ты знаешь всё! –
Ещё есть время отказаться! –
Вести примерное житьё,
Жениться и по тихому спиваться,
Ходить на службу в департамент,
Марать чернилами пергамент,
Интрижку, может, завести,
На вид порядочность блюсти,
А к старости набрав долгов
Добро нажитое годами
Всё заложив под векселями
Ждать кредиторов-мясников?
И обвиняя в дармоедстве
Детей оставить без наследства?
Такой ты выберешь удел?
– Да ты мусью не охренел?!
XXXII
– Je vous demande pardon, mon cher!
Вопрос задать я был обязан
Пока же, юный кавалер,
Ты обязательством не связан!
Но в твоём голосе металл –
Я слышу сына Аполлона!
Твой час практически настал –
Пора уж выпустить дракона! –
И если принято решенье
Необходимо посвященье! –
Сам по себе обряд несложен –
Monsieur тотчас достал из ножен
Искусно сделанный кинжал
И сделав лёгкие надрезы
Как реверанс ортогенезу
В рукопожатьи крепком сжал
Свою с Евгением ладони…
Смешав в едино капли крови.
(Фр.) [Же ву демон пардон, мон шер] Je vous demande pardon, mon cher – Прошу прощения, мой дорогой!
XXXIII
И вдруг Евгений ощутил,
Как в жилах кровь его вскипела,
Туман глаза ему застил,
Он будто вылетел из тела…
Когда исчезла пелена –
Вдруг оказался среди скал –
За ним – отвесная стена,
А он узком выступе стоял
У краешка бездонного провала
Его душа песчинки меньше стала
От страха с выступа сорваться…
Но также, продолжая улыбаться
Держа его ладонь в своей
Стоял мonsieur… – нет! Асмодей!
С пронзительно-порочными глазами –
Как повелитель похоти и страсти,
Покорных данной ему власти –
Он – демон ада с черными крылами,
Который устрашающим прикидом
Внушает ужас смертным индивидам
XXXIV
– Ну что? Я вижу, ты напуган?
Конечно, непривычный антураж…
Вот так Олимп когда-то был поруган,
Сменив земной на дьявольский пейзаж!
Теперь средь пламени и зноя,
Ветров, несущих серный смрад,
Цветок взрастёт из перегноя –
Мы отомстим за всё стократ!
С тобой делюсь своей я силой
Чтоб ты как аггел тёмнокрылый,
Ни в чём не ведая стеснений
Пороку отдавался без сомнений! –
В твоём, мужском, уже обличье
Вернётся образ Мессалины
Прорвав елейные плотины
И диктатуру одноличья!
Пред нашей мощью нет преград –
Ты мне отныне – кровный брат!
XXXV
Закончив длинную тираду
Он отпустил его ладонь –
Исчезли все виденья Ада –
Но лёгкая, чуть, серы вонь
Напомнила Евгению о том,
Что это не было лишь сном –
От перемены этой, дикой,
Едва не сделавшись заикой,
Пройдя такое потрясенье! –
Так ведь не каждому дано,
Живым увидеть Ада дно,
Отбросив всякие сомненья,
До жуткой истины добраться
И с Асмодеем побрататься!
XXXVI
Пред ним опять monsieur l’Abbe,
Улыбчивый и элегантный:
– Ну, что, Евгений, как тебе
Мой адский вид экстравагантный?
Я знаю, скоро предстоит
С тобою наше расставанье,
Судьба тебе благоволит –
Пьянит свободы ожиданье?
Быть может, под другим нарядом
С тобой незримо буду рядом
Мой долг – тебя оберегать!
А кто посмеет возроптать,
Иль мысль о мести возымеет
За этим лично буду бдить –
Как демон буду я судить –
Дерзнувший – люто пожалеет!
Засим, до вечера, мой брат –
Нас ждёт отличный променад!
XXXVII
– Держись, Лилит! – проигран спор!
Наставник, видишь, я отменный! –
Такой у Асмодея разговор
В «Садах Эдема», сокровенный,
Происходил с хозяйкой «Сада», –
Мне много, в принципе, не надо –
Я ж не выжига ведь какой… -
Возлечь мне хочется с тобой!
При всей своей, амурной, силе
Перед тобою я бессилен –
Сорвать хитон с принцессы Ада
Мне будет высшая награда!
– Я так и знала – ты наглец!
Но уговор есть уговор –
Готовься к схватке матадор –
Ты, знамо, опытный боец!
Как проходило приобщенье?
Легко далось ему решенье?
XXXVIII
– Немного лирики и лести
Про Аполлона, про Олимп,
Что кровь эллина – дело чести –
Наивный юноша – погиб!
Люблю в софизме упражняться
А по-простому – издеваться
Над благодарными ушами
Со мной он кровью побратался
То-бишь, мне сам во власть отдался
Теперь он мой весь, с потрохами!
Евгений – адово созданье –
Хотя шпионить неприлично,
Но Люцифером обладанье
Его мамашей видел лично –
Моя стрела достигла цели –
Она ждала его в постели!
XXXIX
Обрёл я нынче синекуру –
Мне только лавры пожинать –
Теперь из грешниц клиентуру
Евгений будет поставлять,
Сатир выходит на охоту –
Стеречь добычу день и ночь
Моралите отбросив прочь.
Он стал подобен Астароту –
Что ввёл во грех в Эдеме Еву
Когда плодом с познаний древа
Невинность походя растлил –
Я отрока достойного взрастил! –
Он стоит тысячи чертей –
Не будь я демон Асмодей!
XL
И ввечеру уже, на Невском
С Monsieur неторопко гуляя,
На дам Онегин взглядом дерзким,
Смотрел нахально, привлекая,
К себе внимание подчас
Решив проверить Асмодея –
Уж если по уши завяз
Он в этой адской эпопее!
И результат ждать не заставил –
Когда он паре дев прелестных,
Потоком слов приятно-лестных
Своим витийством мозг расплавил!
И чтоб успех свой закрепить,
Сумел их в гости заманить,
Как говорится, обещая,
«Всего одну, лишь, рюмку чая!»
Но неожидан был конец,
Когда Евгения отец
В своём застал их кабинете
При deux femmes и при минете –
Не дожидаясь до утра
Monsieur прогнали со двора.
(Фр.) [Дью фемме] – две женщины
XLI
И вот Онегин на свободе,
Прикинут по последней моде
От головы и до штиблет
Как dandy лондонский одет,
Пенсне на нос, но лишь для форсу,
Мог по-французски изъясняться,
Легко в мазурке потоптаться
В костюме англицкого ворсу
Чего уж больше? Свет решил,
Что он умён и очень мил.
К тому же, внешность Аполлона
Средь дам, посеяла волненье –
Он взглядом мог в районе лона
Разжечь интимное томленье.
XLII
[Мы все учились понемногу]
[Чему-нибудь] и где-нибудь
Чтоб в оконцовке, по итогу,
Запасом сведений блеснуть,
Что до Онегина, то многих
Мужей начитанных и строгих
Он в споре мог легко забить,
Но чтоб их чести не вредить
Предпочитал порой молчанье,
Откуда ведать им, что знанья,
Незримо с Адом связь имея,
Он получает изнаружи
И все ответы прямо в уши
Идут ему от Асмодея!
Частенько он и сам не знал
О чём так смело толковал!
XLIII
[Латынь из моды вышла ныне:]
Но он прилично изъяснялся
Да и не только на латыни –
Ещё и в свитках разбирался –
Легко по-гречески читал,
Но только он предпочитал
Стихи поэтов малозначных
Где в выраженьях, крепких, смачных
Они про акт совокупленья
Слагали строфы без стесненья –
Тимокла, Феокрита, Архитоха
Он декламировал неплохо,
Мог без жеманства шелухи
Зачесть «Приаповы стихи»,
Когда ему внимали, млея,
От слов, скоромных, непотребных,
От дум развратно-сокровенных –
«Метаморфозы» Апулея
И Афанасьевские сказки
Озвучить смело, без опаски,
Что могут выгнать за порог,
За непечатно-сальный слог
Иль, отхлестают по щекам,
Так развлекая светских дам!
XLIV
Его скабрёзные подходы
К таким салонным развлеченьям
Уже не раз давали всходы
И приводили к приключеньям –
Своею хваткою бульдога,
Он записную недотрогу
Завлечь мог тайно на свиданье –
Добившись с ней уединенья,
Преодолев сопротивленье,
Он, невзирая на стенанья,
Предмет охоты в позу ставил
И как кобель левретку шпарил!
XLV
Когда он брал свою добычу –
Ему уж было безразлично –
Свободна ль, замужем она?
Что до него была верна
Иль жениху, или супругу
Вспахав межу, подобно плугу,
Он, обладая силой Феба,
Мог сотворить «в алмазах небо»,
И раз, и два, и три подряд –
И дамы сами вдругоряд,
Забыв о совести терзаньях,
Уняв о верности страданья
Уже искали сами встреч
Чтоб вновь моралью пренебречь!
XLVI
Слух об Онегина победах
Средь дам мгновенно разошёлся –
На званых ужинах, обедах
О нём в пол уха часто вёлся
Покрытый тайной разговор –
Его стремительный напор
Они украдкой обсуждали
И с жеребцом отождествляли.
Те, кто успели испытать
Всю страсть Евгения на деле,
Могли, лишь, что-то лепетать
И вдруг, отчаянно краснели,
Лишь только вспомнив его ласки,
Но их боязнь срамной огласки
На рот им вешала замок.
Любовный преподав урок
Онегин к ним охладевал –
И как перчатки дам меняя,
Свиданий больше не желая,
Он жертву новую искал,
Подогревая в них стремленье
Изведать вновь его раденье!
XLVII
[Как рано мог он лицемерить,]
В себе нежданно разуверить,
Давать надежду, ревновать
И не одну взрыхлив кровать,
Потом стыдливо извиняться,
Ужом вертлявым извиваться,
Придав себе влюблённый вид,
Но этот пошлый индивид,
Нёс на себе печать разврата
Его любить – лишь время трата –
Со всеми чувствами небрежен,
Собой дыша, себя любя,
Наивных душ порыв губя,
Бывал порой притворно нежен,
Употребив своё вниманье
Лишь, только ради обладанья
И новой жертвы обольщенья –
Побед любовных приращенья.
XLVIII
Он, словно улей растревожил
Своим явленьем дамский цвет,
Когда победы свои множил,
Хрен положив на этикет.
Мужей рогами одаряя,
[Как он язвительно злословил]
В их адрес шутки отпуская
И рогоносцев только злобил,
Их слабосилье обсуждая,
Когда желая с ним дуэли,
Они за ночь одну седели
Без всяких видимых причин,
А утром, дико извиняясь,
Они к Евгению являлись
Забыв про статус и про чин –
Мол, бес попутал – лиходей! –
Видать, не дремлет Асмодей!
XLIX
Онегин в средствах не нуждался –
Monsieur недаром говорил,
Чтобы он вдовушек держался –
Средь них он ниву бороздил –
Очередную ублажая,
Из ней все соки выжимая,
Он за альковные труды
Легко у ней на «под тады»
Заполучить мог ассигнаций
Чтоб в средствах не было стеснений
И потому мой друг Евгений
Любовных, мэтр, импровизаций
Чрез кратковременный момент
Смог снять себе апартамент
Чтобы не шарясь по углам
Он мог спокойно шпилить дам.
L
[Бывало, он еще в постеле:
К нему записочки несут.]
– Мадам Хрептович? – В самом деле?
– Ах, мой Онегин! Ну и плут!
– А вот ещё одна… – духами
Аж, за версту, поди, разит:
« – Мечтаю я о встрече с Вами…» –
И отравить себя грозит?!
– У этой – сиськи до коленей,
А всё туда же: «– Мой Евгений!» –
[С кого начнет он? Всё равно:]
Значенья это не имеет,
Когда под ним красотка млеет –
И вьется, как веретено,
В запасе он всегда имеет
Ещё свидание одно
[Пока недремлющий брегет
Не прозвонит ему обед.]
LI
Уже под вечер он в санях –
[«Пади, пади!» – раздался крик;]
К Talon помчался второпях,
Подняв бобровый воротник.
Каверин там его заждался
А может быть, уже ужрался
И чью-то, щупая мамзель,
Кого-то вызвал на дуэль?
Но тот ещё не налегал,
Подав Евгению бокал
Тотчас «Цимлянское» открыл,
Ударив пробкой в потолок,
Вина игристого поток
В хрустальных гранях заискрил!
И рацион, отвергнув, иностранный –
Из ростбифов и лимбургских сыров,
Он к ужасу обслуги ресторанной,
Подать потребовал бобов –
С капустой, луком, чесночком,
Бобы Евгений поглощая,
Шампанским сверху заливая,
Пердел под скатерть свежачком.
LII
[Еще бокалов жажда просит] –
Живот бурлит, внутри пожар.
И луково-чесночный перегар
По залу от Онегина разносит
Дам, заставляя морщить нос,
Но звон брегета им донёс
[Что новый начался балет.]
Онегин встал и как корнет,
Всосав бутылку из «ствола»,
Рыгнув, отпрянул от стола!
LIII
[Театра злой законодатель,
Непостоянный обожатель]
Тех, покорённых им актрис,
Когда включив мужские чары
Он их как пленниц янычары
Бывало, драл среди кулис.
И, несмотря на младость лет,
Весь совратил кордебалет.
Уже Онегин мчал к театру,
[Где каждый, вольностью дыша,
Готов охлопать entrechat,
Обшикать Федру, Клеопатру,
Моину вызвать (для того,
Чтоб только слышали его).]
LIV
[Театр уж полон; ложи блещут;
Партер и кресла, всё кипит;
В райке нетерпеливо плещут,]
Но плотный занавес закрыт.
[Всё хлопает. Онегин входит,
Идет меж кресел по ногам,
Двойной лорнет скосясь наводит]
На декольте сидящих дам,
Рождая ревность в их мужьях,
Но так как он был «на бровях»,
Происходящее вокруг
Его ужасно веселило –
Кураж в Евгения вселило,
В нём разбудив фривольный дух
И навестить решив актрис
Онегин скрылся средь кулис
LV
И, наконец, под звон оркестра,
Тяжёлый занавес подняли,
Случился обморок с маэстро
И громко ахнул кто-то в зале
[Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Стоит Истомина; она,]
Вперёд дугой наклонена,
За ней маячил наш Евгений
И по характеру движений
Любой бы сразу догадался,
Чем там Онегин занимался! –
Как Юлий Цезарь Агриппину
Он жарил прима-балерину!
Увлёкшись, он не замечал
Того, что занавес убрали,
Что музыканты замолчали
И на него весь смотрит зал –
Онегин так вошёл во вкус
Что не смутил его конфуз!
LVI
Он даже бровью не повёл –
Процесс до финиша довёл! –
Долой Истомину прогнал –
И осмотрел неспешно зал
Отметил всё – раёк и ложи
Мужей рогатых потны рожи –
Потом раскланялся со сцены
На дам рассеянно взглянул,
[Отворотился – и зевнул,
И молвил: «Всех пора на смену;
Балеты долго я терпел,
Но и Дидло мне надоел».] –
А эта пава оборзела –
Приватный танец не хотела
Передо мною исполнять –
Пришлось гордыню ей унять!
Затем, к кулисам устремился,
Но вдруг случайно оступился
И вспоминая чью-то маму
Он к музыкантам рухнул в яму
LVII
Под гром литавр и мат отборный
Онегин коим разразился,
Когда снёс скрипки и валторны –
Спектакль тут же завершился.
Но в зале было оживлённо –
Кто порицал, кто восхищённо
Всё это действо обсуждал,
Такого зритель вряд ли ждал!
Онегин, выбравшись из ямы
Слегка оправил мятый фрак,
И как сияющий пятак,
Он с отрешённым видом ламы
Из зала быстро вышел вон
[Домой одеться едет он.]
LVIII
[Изображу ль в картине верной
Уединенный кабинет,
Где мод воспитанник примерный
Одет, раздет и вновь одет?]
Среди античных ваз фракийских
Богов забытых Олимпийских
Кругом виднелись статуэтки,
Орнамент греческий салфетки,
Столы и стулья покрывал
Любой бы сразу догадался,
Чем мой Онегин увлекался,
Хотя он это не скрывал,
Но кроме этих артефактов,
Ещё иных немало фактов,
Его пристрастья открывало,
Сорома сбросив покрывало.
LIX
Ведь целый угол кабинета
Был посвящён другим забавам
Там ода Эроcу воспета
Назло гнилой морали нравам –
Набор нефритовых лингамов,
Фигурки из индийских храмов,
Китайский чувственный трактат,
Где половой возвышен акт,
А также: плётки, цепи, маски,
Ремни, оковы и подвязки –
[Всё, что в Париже вкус голодный,]
Поняв, в чём кроется успех,
Изобретает для утех,
Для игр альковных, сумасбродных –
[Всё украшало кабинет
Философа в осьмнадцать лет.]
LX
[Быть можно дельным человеком]
Но, коль в немодном ты прикиде,
То будешь выглядеть абреком
Явившись в свет в подобном виде.
Но наш циничный сердцеед
Всегда по моде был одет –
В шмотье Онегин был педант
И далеко не каждый франт
Мог с ним на равных потягаться –
Его парижский новый фрак
Тотчас рождал у всех столбняк
И заставлял ретироваться,
Чтоб в своём платье устаревшем
Не слыть глупцом заплесневевшим!
LXI
Хоть возлияний на сегодня,
Уже хватило бы сполна,
Но организм – с бухалом сводня
Желал ещё испить вина.
Пока Евгений одевался,
«Мадерой Крымскою» догнался
И алкогольный перебор
Скривил на зеркало обзор –
Ох, эти пьяные загоны! –
Неважно было, что жилет
Поверху фрака был одет,
А фрак заправлен в панталоны
И перегар аж с ног сшибал –
Так он отправился на бал.
LXII
[Вот наш герой подъехал к сеням;
Швейцара мимо он стрелой]
Летел, споткнувшись на ступенях,
Разверзнув двери головой,
А там народу полон зал –
Оркестр мазурку заиграл,
Но со своим отбитым лбом,
Онегин мой застыл столбом,
Пытаясь резкость навести
Чтоб рассмотреть через туман,
С кем ныне будет он роман,
Интригу новую плести? –
С какой из всех ботонных дам
Предаться сладостным трудам?
LXIII
На бал Онегина вторженье
Внесло сумбур в танцоров ряд
И вельми вызвал удивленье
Его причудливый наряд –
Сказав, что модно так в Париже
И что забыл напялить лыжи –
Евгений криво ухмыльнулся
А пьяный взгляд уже наткнулся
На ту, что раньше не видал
И к ней вальяжно через зал
Стараясь сильно не качаться
Он на неё настроив фары
Через танцующие пары
Стал потихоньку пробираться
Не знал Онегин, что она
Посла английского жена!
LXIX
Посол на время отлучился
По государственным делам
Онегин тут же отличился,
А так как был изрядно в хлам,
То умудрился ей в момент
Отвесить смачный комплимент –
Мол, её сиськи – это тренд!
– Me you'll never understand! –
В ответ мегера прошипела,
И от него уйти хотела,
Но не пошёл отказ ей впрок! –
Его очей бесовский жар
Разжёг в ней похоти пожар –
Он к окнам мымру поволок! –
И заглушили [скрыпки] крик:
– Oh, yeah! Oh, Yes! My tireless freak! –
Лишь колыхание портьер
Там выдавало адюльтер!
(англ.) [Ми юлл неве андестенд] Me you'll never understand – Мне вас никогда не понять!
(англ.) [О, е! О, ес! Mай тайлэс фрик!] – Oh, yeah! Oh, yes! My tireless freak! – О, да! О, да! Мой неутомимый чудик*!
*В данном случае подразумевается слово «чудик», как один из синонимов слова «фрик» из англ. freak – странный.
LXX
Средь толчеи и шума бала
Нетрудно было затеряться
И мест укромных есть немало
Греху, где можно предаваться
Ревниво жён мужья блюли,
Чтоб их в соблазны не ввели,
А те – за дочками смотрели,
И так как девушки созрели –
Алели щёки красным маком,
То мог незнатный кавалер
Не самых рыцарских манер
В углу, поставить дочку раком,
И учинив с ней любодейство,
Попасть в богатое семейство –
Заполучив благословенье,
Наследство, чин и положенье!
LXXI
Что до Евгения, то он
Интимной слабости не зная
Женой посла был увлечён
Ёе без устали терзая
Визжать заставил англичанку
Из леди сделав куртизанку!
Ему язык не стал барьером –
Когда подобно флибустьерам
Он взял её на абордаж
И сладив с юбкой и корсетом
Онегин выстрелил дуплетом
Опустошив свой патронташ!
На том, закончив сей турнир,
Он вновь вернулся в бальный мир.
LXXII
Оставив даму средь портьер –
Себя в порядок привести,
Онегин – скверника пример,
Хотел по-тихому уйти
Но «Fucking shit!» и «What is this?!» –
Вдруг за портьерой раздались
Посла английского рычанье
И жалкий лепет оправданья
Его растрёпанной жены
На месте пойманной за жабры –
Послу рога, как канделябры
На лоб уже водружены!
Он ими грозно потрясая,
Сулил обидчика убить,
Евгений, задницу спасая,
Сообразил: – Пора валить,
Пока посол не забодал!
И поспешил покинуть бал!
(англ.) [Факинг щит!] Fucking shit! – Чёртово дерьмо!
(англ.) [Воч из зыс?!] What is this?! – Что это?!
LXXIII
[Что ж мой Онегин? Полусонный
В постелю с бала едет он:
А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден.]
И попрошайничает странник,
На рынок тащится карманник,
Кондитер Вальцман над нугой
Трясёт кудрявой головой,
[Проснулся утра шум приятный.
Открыты ставни; трубный дым
Столбом восходит голубым,
И хлебник, немец аккуратный,]
С усами-щёточкой под носом,
Косая чёлочка, зачёсом,
С утра в окно орал не раз:
– Herr Peter Waltzman – pidoras!
А глаз, натянутый на жопу,
Укажет путь ему в Европу!
(нем.) – Und die Augen, ausgestreckt auf den Arsch,
Zeigen Sie ihm den Weg Europa nach!
LXXIV
Но Шум Евгению был пох –
[И утро в полночь обратя,]
Он дрых уже без задних ног,
Сном беззаботным, как дитя.
Во сне Онегин был Сатиром –
И он главенствовал средь пира –
Где нимф веселый хоровод,
Вокруг него, кружась, влечёт
Своею страстью бесшабашной –
Средь них Евгений различал,
Чью он безгрешность развенчал
Повесы хваткой эпатажной
И кто на грани безрассудства
В пучину ввергнулся распутства,
Чтоб уж без страха замараться
Усладам плотским предаваться!
А под конец, лицо послицы
Прервало сна его границы!
LXXV
Из грёз Онегин возвратился –
Под одеялом жезл – трубой!
А на дворе уж день ярился
Плеская в окна синевой!
И вот уже он бодр и свеж
Умчал на выставку в Манеж,
Зашёл в Дворянское собранье,
Затем – интимное свиданье
С одной известной светской львицей –
Её супруг уехал в Ниццу,
А после встречи – в ресторан,
Где кореш «белочку» словил –
И мебель саблей порубил –
Круша столы, как ураган! –
Да и Онегин отличился –
Чужою дамою прельстился
И средь поверженных столов,
Пока Каверин там буянил,
Евгений сходу ей вварганил,
Зажав, как кобру змеелов!
Потом театр, и шумный бал
И вновь он даму чью-то драл –
К утру, уставший и хмельной
Он возвращается домой.
LXXVI
Но скоро всё ему приелось –
Исчезла вдруг былая прыть
И ничего уж не хотелось,
Лишь в одиночестве побыть.
На дам – смотреть уже не мог,
И не осталось недотрог –
За честь тигрицей чтобы билась,
И через силу покорилась,
Упрятав когти про запас,
Чтоб их берёгся ловелас!
Сейчас, скажи он только слово
Любая тот час же готова
На шпиль повесить белый флаг –
Его охотничий азарт,
Угас, как солнечный закат –
Сквозила грусть в его глазах!
Презрев забавы, приключенья
Онегин жил в уединеньи.
И легкий топот женских ног
Стал забывать входной порог.
LXXVII
Конечно, можно возразить –
Его историей владея,
Что вряд ли мог он так блудить,
Коль не подмога Асмодея,
Что ж, не поспорю, но есть «но» –
О своей силе инфернальной
Онегин мой забыл давно –
Он сам гуляка уникальный! –
Нет, каюсь – было пару раз,
Когда огнём бесовским, глаз,
Он стерв заведомых заставил
С их самолюбием расстаться
Про всё забыв, ему отдаться –
Не этим он себя прославил!
Скажу для красного словца –
В нём дамы чуяли самца,
Ведь мой герой – альковный гений
Дарил мир новых ощущений –
Заставив розы распускаться
И сердце бешено стучаться,
Когда попав в его объятья
Они познали в сексе счастье,
А то, что он – сама циничность,
Так в том и есть харизматичность
И всё его предназначенье –
Разврату верное служенье!
LXXVIII
– Pardon, я кажется увлёкся
Но нить суждений не забыл,
Итак, Онегин, как бы, спёкся,
Короче – просто захандрил!
Писать пытался он стихи,
Но кроме всякой чепухи
Про ляжки, жопы, буфера
Не выходило нихера –
Забросив перья под кровать
Читать он книги попытался,
Но на бредятину нарвался –
Листы в сортире только мять
Для целевого примененья.
На том Евгений бросил чтенье.
LXXIX
Очередной, занявшись, день
Шёл чередой часов унылых…
Вдруг в кресле он увидел тень –
Сам Асмодей при чёрных крылах
Его нежданно посетил:
– Ну, что, Евгений? Загрустил?
Тоска вселенская заела?
Ты провернул большое дело –
Весь Петербург теперь бурлит,
Как грандиозный дом свиданий
И к миру чувственных желаний
Прибиться каждый норовит!
Быть может, пафосно, мой друг,
Но оглянись себя вокруг –
Ты, стал распутникам примером,
Поколебав устои веры –
Народ бояться перестал
Что за развратное деянье
Немедля будет порицанье –
Ты плотский грех на пьедестал
Досель немыслимый вознёс
Цветок отмщения пророс!
LXXX
А что касаемо хандры,
Что как недуг тебя съедает
Скажу тебе, mon cher, увы –
Ей даже демоны страдают
А чтобы немочь победить,
То обстановочку сменить,
Неплохо было б для тебя,
Как брат, советую, любя –
Париж, Берлин и Амстердам
Возьмут тебя в свои объятья –
Другие нравы и понятья,
И просто море страстных дам!
Без ваших ханжеских оков
Пойдут на твой могучий зов!
Ты – настоящий виртуоз –
Я хохотал порой до слёз,
Когда ты дамочек кадрил
И как ты вдовушек доил!
LXXXI
Онегин был уже готов,
Совет, послушав Асмодея,
Отплыть от Невских берегов,
О своём здравии радея,
Но случай карты все смешал –
Его папаша «дуба дал»
И налетели кредиторы,
Пошли судебные разборы –
Погряз родитель весь в долгах
Был продан дом – его наследство,
Где проводил Евгений детство
Короче, дело было – швах
Но в том беды большой не видя,
[Евгений, тяжбы ненавидя,]
Прощаясь с роскошью былой
Свалил из Питера долой!
LXXXII
Всё дело в том, что накануне,
Пришло от дядюшки письмо
В котором он, пуская слюни,
Хотел Евгению ярмо
Надеть на шею, не стесняясь:
– В постели, мол, больной валяюсь,
Деньки останние считая,
Узреть племянника мечтая
Заброшен всеми и забыт,
И коль его прискорбный быт,
Евгений сможет облегчить
Явив заботу и терпенье
Отпишет он ему именье –
Желая, хлам ему всучить! –
О чём вначале я писал,
Когда «от печки отплясал»!
Но дядя – тот ещё прохвост,
Пока Евгений заявился,
Он «склеить ласты» умудрился,
Да и отъехал на погост.
LXXXIII
Засим, главу писать кончаю,
Порыв свой первый утолив,
На суд тебе, мой друг, вручаю,
Свой сюрреальный креатив.
Хотя немало есть творений,
Где фигурирует Евгений –
Из них я многие прочёл,
Но не желаю, чтоб ты счёл,
Что я дерзаю чьей то славы
И чей то лавровый венок
Мне вставил в сердце коготок!
Еще другие будут главы –
Пускай проказник порезвится,
Быть может, кто-то возмутится,
А кто-то просто посмеётся
Как за Олимп Онегин бьётся! –
Героем многих приключений
Ещё окажется Евгений!