недалеко,
в тридесятой глубинке
самого дальнего-дальнего царства
герр Розенкранц собирал голубику,
как сообщает трагически Тацит.
герр собирал,
голубика редела,
отчерк времён на бумаге писался -
каждый своим занимался уделом
в странном раю тридесятого царства.
я же - смотрела в оконные щели,
в замке законный хранила порядок,
солнечный свет хоронила вечерний,
только бы Он
был по пятницам рядом.
он - элегантен, изящно брутален,
что выражалось во взглядах на покер,
что выражалось в отсутствии таин
между, конечно же, герром и богом -
между богами - какие же тайны?
вместе одарят,
вместе повесят:
карма очищена перинатально
(вот почему боги вечно так бесят).
как убежать?
и везде голубика
лезет - противно и в чём-то банально.
Тацит, о странности местного быта!
как ты их точно подметил в Анналах!
герр, отпустите! о, варвары-люди,
по Конституции вечность - бесценна!
ты всё равно никогда не полюбишь,
Тацит уже описал стопроцентно...