А с возрастом заметишь, как походят объятья на раскованную цепь... Любовь моя последняя уходит – палящая и горькая, как степь. Свистит пурга февральская сквозная нагайкой, заплетённой на Дону; но так горит трава её степная, как Брянск пылал в минувшую войну. И дым стоит над жизнью нежилою, и речь остра, как критская резня; а я горю, как уголь под землею – не погасить, хоть сверху нет огня. Перронное отстукивай по рельсам, вагонное раскладывай белье... Там за Десной, за Брянском, за Арельском ещё горит подснежное жнивьё.
А солнце в кроне – в нежной обороне, а тень в логу – в пылающем снегу. А день стоит морозный и вороний – в такой бы вот и рухнуть на бегу.