Хоронили царевен в болота и серый камень, забивали в грудь колья, тратили метры ткани, конопатили избы, искрой поджигали бани, отправляли ко дну каравеллы без колебаний, подливали мышьяк с беладонной в чаи и вина, заставляли ступать на угли, стекло и мины, говорили: гони ее, сказано в книге старой, выбивали помост из-под ступней одним ударом.
Говорили: гони ее, много плетет да манит, собирает тимьян, к небесам простирает длани, остаются алмазы холодные на ресницах, режет руку не глядя да кровью поит землицу, улыбаться в лицо благочестным да мудрым смеет, варит зелья свои, призывает котов да змеев, не растит тихих чад, не торопится и к венцу - и - при луне белоснежной в полях молодых танцует.
Хоронили вниз ликами, раненых и поющих, только с каждым проклятием кровь становилась гуще, становилось все больше травы ядовитой в чае, с каждым камнем и страхом мы верили и крепчали.
Ныне надо ли много условий да совпадений - ни фаз лун, ни планет, только травы да мхи да тени, ни кровь дев, ни зов дэвов не будут равны свободе - если мы захотели, мы просто к тебе приходим. На камнях, на болотах, на реках, на пепелищах, восстают из могил рыжекудрые, долю ищут, и идут вслед за звуком, за тенью, улыбки скаля: сколько ни хоронись, все равно бы тебя сыскали.
Мы стоим вокруг дома и златом горят ладони: где бы ты ни дышал, мы отыщем тебя, догоним, ни в одной из земель не схоронится непрощенный: ни в проклятой, ни в каменной, даже не в освященной, ни в шелках, ни под камнем, ни в бархате ни в хитоне, он не будет сожжен и в болотах он не утонет, просто вечно смотри как сгорает все что ты любишь: города и деревни, картины, меха и люди, завершаются сотни песен, стихов, мелодий
хороня рыжекудрую помни, что мы приходим.