Закалена любовь, хоть пыл не тот;
Я не остыл, хоть блеск огня пропал:
С торгов идёт любовь, чей зов богов
Язык владельца всюду растрепал.
Вновь к нам любовь пришла лишь той весной,
Когда я пел свои баллады ей,
Как Филомела-в летний час ночной,
Свирель бросая в пекле знойных дней:
Сейчас не мило лето, чем тогда,
Как стихла ночь под соловьиный гимн?
Сейчас на каждой ветке птичий гам,
У прелестей для всех товарный вид.
В язык свой не зальюсь как соловей,
Чтоб песней не кормить тебя своей.
My love is strengthened, though more weak in seeming;
I love not less, though less the show appear;
That love is merchandized, whose rich esteeming,
The owner’s tongue doth publish every where.
Our love was new, and then but in the spring,
When I was wont to greet it with my lays;
As Philomel in summer’s front doth sing,
And stops his pipe in growth of riper days:
Not that the summer is less pleasant now
Than when her mournful hymns did hush the night,
But that wild music burthens every bough,
And sweets grown common lose their dear delight.
Therefore like her, I sometime hold my tongue:
Because I would not dull you with my song.