Я убит этим веком
двадцать первым по счету,
может, стану я зеком,
может, буду в почете.
Где моя Марсельеза,
лишь парады да гимны,
всё сковало железом
и дыханием зимним.
Я стою под рябиной
на ветру одиноко,
не найти мне долины,
с майским небом высоким.
В древнем городе время
в феврале истекает,
а в аллеях деревья,
как последние стаи.
Мне бы крикнуть – поймите!..
не ломайте систему,
где небесные нити
бьют дождинками в темя.
Я убит этим веком,
но воскресну когда-то,
чтобы быть человеком,
только стану солдатом.
Одинокие марши
и походы, походы,
чтобы век этот страшный
не прожил больше года.