Большой кобылы белая спина,
сутулая парабола сугроба.
Весна еще почти что не видна:
летает снег, подвешенный на стропах.
Покойная чугунная земля,
и в ней вода, как замершее зелье.
Под стенами елового кремля
озимые припрятывают зелень.
Но небеса становятся синей,
надколотые стрелами сосулек.
Берется настом серый след саней,
и белый свет становится сказуем.
День короток, и снег еще не сник,
и неподвижны каменные зерна.
Синица, залетевшая в денник,
звенит весной из горлышка, из горна.