ЧАРЛЬЗ БУКОВСКИ
ЖЕНА-ЯПОНКА
О Господи, сказал он, японки
настоящие женщины, они не забыли
как кланяться и улыбаться,
скрывать те раны, что нанесли мужчины;
но американки укокошат тебя так, как будто
они раздерут абажур,
цена заботливости американок меньше, чем дайм,
они слишком нервные, чтобы всё делать правильно:
вечно дуются, ноют,
разочарованные, измученные,
но, о Господи, японки, - в общем, скажу я так:
как-то была у меня одна,
пришёл я домой, а дверь под замком,
и когда я вломился, она бегала с хлебным ножом
и загнала меня под кровать,
и тут заявилась её сестричка,
и они удерживали меня под кроватью два дня,
когда, наконец, я вылез,
она и не вспомнила об адвокатах,
просто сказала: "ты никогда мне больше не сделаешь плохо."
я и не сделал; но она умерла при мне,
только сказала:"ты можешь делать со мной, что хочешь."
я и сделал,
но, знаешь, я тогда чувствовал себя гораздо хуже,
чем когда она была живой;
не было уже ни её голоса, ни ножа,
ничего, кроме крохотных японских эстампов на стенке -
все эти махонькие людишки сидят у красных рек,
с порхающими зелёными птичками,
и я снял их и положил изображением вниз
в выдвижной ящик с моими рубахами,
и это было впервые, когда я осознал,
что она умерла, хотя я же её хоронил;
и когда-нибудь я верну их обратно,
со всеми этими смуглолицыми махонькими людьми,
спокойно сидящими у своих мосточков, и хижин,
и гор -
но не прямо сейчас,
пока ещё рано.
15.02.18
Примечание: Дайм (англ. dime) — монета достоинством в 10 центов, или одну десятую доллара США. Дайм является самой маленькой (как по толщине, так и по диаметру) из всех монет, выпускаемых в настоящий момент в США.
The Japanese Wife - Poem by Charles Bukowski
O lord, he said, Japanese women,
real women, they have not forgotten,
bowing and smiling
closing the wounds men have made;
but American women will kill you like they
tear a lampshade,
American women care less than a dime,
they’ve gotten derailed,
they’re too nervous to make good:
always scowling, belly-aching,
disillusioned, overwrought;
but oh lord, say, the Japanese women:
there was this one,
I came home and the door was locked
and when I broke in she broke out the bread knife
and chased me under the bed
and her sister came
and they kept me under that bed for two days,
and when I came out, at last,
she didn’t mention attorneys,
just said, you will never wrong me again,
and I didn’t; but she died on me,
and dying, said, you can wrong me now,
and I did,
but you know, I felt worse then
than when she was living;
there was no voice, no knife,
nothing but little Japanese prints on the wall,
all those tiny people sitting by red rivers
with flying green birds,
and I took them down and put them face down
in a drawer with my shirts,
and it was the first time I realized
that she was dead, even though I buried her;
and some day I’ll take them all out again,
all the tan-faced little people
sitting happily by their bridges and huts
and mountains—
but not right now,
not just yet.