Завтра ты скажешь, что завтра среда.
Тень под ключицей, как крестик нательный,
и повторяет под мостом вода
улицу, лампочку, ночь в понедельник.
Здесь налегает на камень коса,
ветер торопит сворачивать снасти, крепко зажмуривать детям глаза,
форточку в кухне распахивать настежь,
сколько его ни покой, ни жури,
сердце ладонь покидает синицей,
и переловлены все журавли,
и никому ничего не приснится.
Так повелось или так повело,
только от веку иначе нельзя: лишь
влево поедешь - забудь про седло,
вправо возьмешь - обязательно сядешь.
Воск тишины, вопиющего глас
сходятся, словно в конструкторе лего,
разве единственный выпучит глаз
конь, наступивший на череп Олега.
Внучка за бабку, Рязань за Рейхстаг,
сын за отца подлежит окороту,
мышка крадётся в железных крестах
к русскому в серых крестах огороду,
ведь на излучине этой реки
конюхи, кони, волхвы и солдаты -
мы одинаково недалеки
ни от корней своих, ни от лопаты.