Наш Божий мир,почти забытый,
На плахе быта гужевой.
Я правду напишу открыто,
Что рассказал отец мне мой.
Не сплетня ушлого соседа,
Далёких тех тридцатых - быль.
Про те несчастья и те беды,
Что пережить хватило сил.
В семье казачьей были кони
Издревле членами семьи.
Они спасали от погони,
И жизни сохранить могли.
Отец трудился по хозяйству.
По сёлам почту развозил
В то время,как великий Сталин,
В колхозы всех определил.
Свели коров в большое стадо.
Согнали всех коней в табун.
А их кормить и холить надо
Не болтовнёй,не наобум.
Коней жалели и любили,
И чтобы их не загубить,
Ночами сено им носили,
Своих стараясь подкормить.
И не боялись,если сторож
Мог ночью из ружья пальнуть.
Табун стерёг «Кривой» Петрович,
Ему пальнуть, что нам чихнуть.
Красавцы - кони приглянулись
Вдруг комиссару одному.
Отцу сказал:«Сведи их в волость,
А если нет,пойдёшь в тюрьму.»
И слёзы горькие роняя,
Отец коней отвёл в район.
За ним семь ртов сестёр и братьев:
Не мог в тюрьму садиться он.
Да только кони вороные
Жить не могли в чужом плену.
Домой за двадцать километров
Сбежали к бате моему.
Приехали и вновь забрали,
Но когда стали запрягать,
Два вороные взбунтовались,
Никто не смог их удержать.
Кнутами били и кормили,
Пытались лаской заманить.
Но кони батю полюбили
И не могли без него жить.
Их с детства он растил и холил,
В жару их в озере купал.
И между конскими боками
В ночном парнишкой ночевал.
Два вороных носились лихо,
По сёлам почту развозив.
Отец бандитов не боялся,
С собою он наган носил.
Но что поделать? Вороные
Чужих не слушались людей.
А красномордое начальство
Шипело завистью своей.
В четвёртый раз вернулись кони,
За ними конник прискакал.
Отцу с вещами собираться
И ехать в волость приказал.
Запряг отец свою пролётку,
Харчи с одеждой положил.
И понеслись просёлком кони,
Отец их сытно накормил.
Начальник почты на районе
Сам комиссару говорил:
«В доставке почты нужны кони
И чтоб отец при них служил.»
Хотелось сильно комиссару
Покрасоваться под седлом
Или в пролётке, словно барин,
Проехать в селах королём.
Смотрел отец с тоской душевной
На вороных своих коней.
Поил, кормил их ежедневно,
Обида зрела всё сильней.
Однажды комиссар-завистник
Готовить выезд приказал.
Не выдержал единоличник
И под седёлку гвоздь поклал.
Лишь вороные побежали
Хорошей рысью ездовой,
Вцепился гвоздь колючкой в шкуру
И кони понеслись домой.
Пролётка резко встала боком,
Слетел завистник - комиссар,
А кони бешеным галопом
Неслись в село через базар.
Отец поймал,колючку вынул,
Коней опять привёл в райком.
А комиссар наган свой вскинул,
И с перекошенным лицом ...
Он в ухо плюнул вороному.
Конь на дыбы - и вдруг упал.
Другою пулею второго
Коня на выходе догнал.
Народ сбежался,слыша выстрел,
И комиссар всем объявил:
Мол,кони бешеные были,
Поэтому их застрелил.
Приехал кум за батей ночью.
Коня соседского впрягли,
Забрали сбрую с хомутами,
На двор отцовский привезли.
Когда домой отец вернулся,
То всю неделю с горя пил.
Полгода он молчал сурово
И лишь потом заговорил.
Прошли года. Когда я вырос
И сам создал свою семью,
Отец под стопку боль не вынес
И правду рассказал свою.
О том, как ночью поздней, лунной
Он комиссара подстерёг,
Из своего нагана плюнул,
Всадил две пули ему в лоб.
И спешно, взяв свои пожитки,
Сбежал мой батя на Урал,
Пошёл на службу в кавалерию
И маме деньги присылал.
О вороных своих он помнил
И никогда не забывал.
Рассказывал нам всем, как лихо
По сёлам с почтой разъезжал.
Сам пережил колхозы,голод,
И по нему прошлась война.
Он в тридцать пять седым вернулся,
За подвиги есть ордена.
Не знаю,как бы жизнь сложилась,
Не будь двух вороных коней.
И не было бы комиссаров
Таких испорченных людей.
Но твёрдо верю,что отец мой
Прожил достойно жизнь свою.
Россию он любил, как Родину,
Был ранен за неё в бою.
Жизнь рассудила и расставила
Опять всё по своим местам.
Но "комиссаров" нам оставила,
Как прошлой жизни пыльный хлам.
Они сейчас капиталисты,
Народное забрав добро,
Живут,жируют,всё им можно:
Хапуги,жулики,ворьё.
И вновь надежда лишь на Бога.
Откуда вся эта напасть?
Во всё поверить это сложно,
Что нам дана от Бога власть.
Пройдут года и вновь народ наш,
Не раз обманутый народ.
Уже в который раз восстанет
И может счастье обретёт.
Уж четверть века пролетело,
Как я отца похоронил.
За батю свечи в храме ставлю,
Чтобы Господь его простил.