Настроение: (Ev Chistr 'Ta, Laou
Бретонская нар. 1929)
Вступление в пустыне
Вашу пустую мысль
Он спрячет в красное брюхо,
Выставив перед лучами солнца быстро
Большое блестящее ухо.
И пусть в его доме постоянно сухо
И с кожи черной не стекает пот,
Дело свое знает туго –
Всю Вашу голову тянет в водоворот
Событий,
Что протекают вокруг Вас.
Кто он и что? Вот уж пятнадцать декад он любопытен,
Будто бы для бытия всеобщий декада;нс.
Хвостом виляя, вздымая к небу пыль,
Будоражит под собой песок.
Под шипением из слизистого рта сминается быль,
И пуля сама летит в висок.
Жизни сворачивают жабры его на ура,
И людей топят мысли
Без малейшего труда,
Что не ровня уж даже крысам.
И вот уж полторы тысячи лет
Он одиноко гниёт в пустыне,
Путников заманивая на свой царский обед.
Иной станет судьба его отныне,
Коли отыщется тот, кто змея поставит на место.
Черную блестящую кожу пустит на кошелек,
И песка заместо теплого поставит белый крест,
А рядом с ним костей жёлтых мешок.
I
Изумрудный лес за резным окном
Сияет и приносит свет
Кругом.
Он праведность и чудо всем вселяет
Здесь.
В каждый дом он залетает
И выгоняет ересь.
Маленькая избёнка в конце деревушки,
Что обветшала пару столетий спустя,
Изумрудным блеском также не обделена.
Из маленького, мутного окошка серые глаза девчушки
Виднелись и будто бы искали по всему краю огня.
Ее бедная мать, бедная мать ее сильно больна.
– Сил моих нет, дочь,
Чувствую я сердцем материнским,
Что скоро наступит та адская ночь,
Когда очи мои сомкнуться навсегда.
И ты поймёшь, моя девочка, что огнем Олимпийским
Правду не осветить никогда.
– Матушка моя, родная. Я найду для Вас лекарство
От болезни.
Сделаю так, чтоб кровь не выходила наружу с кашлем.
Пусть хоть чье-нибудь коварство
На грудь свою приму, и боль Ваша исчезнет.
Мне все равно, родная, что они руками машут,
Что танцуют и провожают тебя уж песней.
Мое неверие оно не с проста.
Мудрец и алхимик есть в Лесу Чудном.
Навещу его с воскресенья утра.
Выслушаю рецепт, поможет, чем нужно.
– Прошу, Мартта моя родная,
Ты ещё совсем молода.
Я уже свое отжила.
Вижу: ты честная и на мысли благая,
Живи для себя.
Забудь про меня и мой кашель противный.
Мужа найди и останься у очага.
Зачем тебе весь мир этот дивный,
Останься на благое дело:
Останься ради своих детей.
Не мучай свое юное тело,
Но и душой своей не робей.
II
Волю спрятав в нежный кулак
Направилась Мартта покорять сердца
Всех крестьян, всех зевак.
И феодалов, и духов жреца,
И всю свою родную землю.
К Алхимику стоит единственный путь
Девчушке в черной юбке,
– Я жизнь и матушку больше всего люблю,
– говорила Мартта, вдохнув полную грудь.
– О видит Бог всю чистоту и искренность в моем поступке.
Я благо пытаюсь совершить,
В этом мире по другому жить не суждено.
Уж коли все способны здесь грешить,
Так каждому поступки искупать дано.
Она перекинула через хрупкое плечо
Котомку.
Ее судьба написана, и книгой все уж решено.
О ней, быть может, песен не напишут потомки,
И современники не будут восторгаться.
Поэмы писать о Мартте вряд ли будут,
Ее огненные волосы, пришьют к кукле,
А про душу через пару недель и забудут.
Чтоб изменить исход книги, пока сердце
Последний свой раз сильно не стукнет,
Придется ей немного в объятиях демона греться.
Рыжие волосы на контрасте с лесом
Видят томный путь к дому Алхимика.
От него исходят нотки трав и пряностей.
Всю жизнь он вынужден скитаться,
В поисках бытия и его противовеса,
Чтоб узнать цвет того ценника,
Который нужно ему обуздать поскорее.
III
Томная тропинка,
Что идёт изгибами сквозь ветки.
На солнце поблескивает крупная росинка,
Что видна из окна лесной соседки.
Вздымаются горы, с рубашкой белой наверху
И брюками серыми внизу.
Ветер колышет нежные пионы,
Расставляя их бутоны, точно под вальс.
Эти нежные цветы не срезают здесь.
Их не пакуют в железные вагоны,
В данных краях для них иная честь –
Они лечат людское ненастье.
Близ лазурного озера
Розовые к полудню распустились цветки.
И дом, поросший изумрудным мхом,
Светится, будто б от избытка фосфора.
Виднеется Алхимика чудного рука.
Его движенья на удивление легки,
И воздух свеже-чистый ловит ртом.
– Что села здесь, синица, зачем же странник
Тебя сюда блудницу приволок?
Сладкую песнь услышал Алхимик в ответ
И тут же пышная черная юбка показалась из угла.
– Зачем ты прячешься, как вор-карманник?
Я здесь, я не кусаюсь. Я практикую любви же приворот.
Переводя на влажную землю взгляд искала момент,
Чтоб поведать Алхимику про важные дела.
Зайдя в кромешную тьму,
Огонь от керосинки осветил мастерскую.
Он сел за стол, расставил руки, открыл блокнот.
– Что могло случиться у такой красавицы?
Что привело сюда путницу мою?
Небось, в жены не берут такую?
Иль событий гуща топит в свой водоворот?
– Здесь нет прекрасной странницы,
Пришла сюда за благородным делом.
Слыхала я, что отыскать ты можешь вещь,
Что исполняет все мечты.
На все готова я, лишь только, чтоб сбылась мечта.
– Не торопись, коли не хочешь тело видеть с мелом.
Таких в волшебном мире вещей и не счесть:
От некоторых старость моментальна, а от других – кресты.
Ты все обдумай, взвесь все неспеша.
Тогда скажу, дорогу укажу и путь,
Все будет, будет хорошо, моя странница.
– Я знаю, Алхимик, знаю все, что я хочу.
В моем сердце свечу не задуть.
Погибну я, да не погибнет моя станица.
Скажи же мне быстрее, я прошу.
– Что ж вижу я, в тебе терпенья нет.
На что скажу я гордо,
И дам тебе совет.
Как выйдешь ты за дверь. Ступай на север,
К бывшим Нордам.
О прибытии на место
Тебе укажет весь в ярком фиолете клевер.
Но лишь замечу,
Что ищет место девушек ведь позарез.
Все если будет, Мартта, Вас оттуда встречу.
– О, Алхимик, перед тобой я в большом долгу,
Уж если не наврал ты мне,
Тогда и мать свою бедную спасу,
И население разучится жить в огне.
Прошу простить, я побегу.
Уж нет времени,
Чтоб сожалеть об такой мечте
И углубляться в подробности бремени.
IV
Мартта побежала по тропинке
Обратно в чудный лес.
Она бежала, будто в сказке,
Без единой же запинки.
Без представления и последствиях, без
Волшебной для нее подсказки.
Не глядя назад, она не заметила Алхимика,
Как он под своим невидимым плащом
Брел за ней с бутылкой каберне.
А Мартта все шла, будто под огнем,
От нее отказалась девичья мимика,
А разум поддался лишь благой мечте.
И вот блуждая по проторенной дорожке
Оказался перед ее очами колодец из камня.
В колодце чистая вода,
А рядом клевер, искусно намазанный фиолетом.
Поставив левую свою грациозную ножку
На каменную кладку. Она в воде увидела пламя –
Это брюхо Dwrg, это обитания его среда.
Нырнула внутрь Мартта не спеша.
И будто бы сквозь землю
Она очутилась в пустыне.
Робко голову повернув назад.
Она увидела ящера.
Огнем он рядом с ней плюнул
И заговорил по человечески отныне.
– Признаюсь, девушка милая, Вам здесь рад.
Зачем столь путь Вы совершили длинный?
За любовью ли пришли? Аль за деньгами.
Говорите же смелее,
Не стесняйтесь.
Вижу Ваш страх. Он мнимый.
Вы не ослеплены мечтами.
Вы хотите же чьего то прощенья?
– Dwrg плюнул огнем, – Располагайтесь.
Вдруг из пыли появился стул и стол.
И длинное белое гусиное перо.
– Мысли Ваши мне понятны.
Прекратим же этот вздор.
Берите острие.
Заключим же с Вами договор.
Мне все известно,
Что Масалиния давно больна,
А в прошлом очаровательна и мила.
Сейчас же хворает до жути.
Но ты, я погляжу, чиста.
Так пусть исполнится твоя мечта,
Я помогу тебе.
Мартта не сказав ни предложенья,
Слезу в себя победив,
Окунула перо в красную жидкость.
И расписалась на жёлтом листе.
– Пришла не за прощениьем,
Пришла болезнь своей матери искоренить.
Прошу, осуществить, на милость,
Дай сбыться моей девичьей мечте.
– Дак будь по-твоему, милая девица.
Тот час с его лица исчезла мимика.
Мартта взглянула на руки – превратились в единый стебель.
А голова – в пышный розовый пиона бутон.
Суждено твоей мечте сбыться.
Достанешься ты лишь в руки Алхимика.
Он в Вас влюблен. Спасу его я от петель,
И прекращу весь этот людской вздор.
Взмахнула ящерица хвостом, песок превратив в пыль.
Нежный цветок провалился в чистую воду,
Обратно в колодец из камня.
И вот рядом с ним в Чудном лесу букет из пиона лежит.
Плащ скинув, Алхимик подобрал букет,
Очи продав нежно-голубому небосводу.
– О бедная Мартта. Ты сумела спрятать себя
И победить всю эту тщетную быль.
Ты отнюдь бессмертна для меня.
И сердце мое тобою визжит.
Ты жива, я чувствую ещё биение сердца
Твоего. Оно стало нежно-розовым.
И мать твоя снова жива, на сорок лет моложе.
О Боги, теперь я буду этим дивным цветком греться,
Вот они все мои юношеские слезы.
Обещаю, сделаю все, что только возможно,
Чтоб ты цвела, и мир не видел твои слезы.
Эпилог в мире
– Зачем же ты, красавица
Свою душу отдала мне.
Теперь я не смогу узреть боль
С твоего милого лица.
Почему, ты жить захотела во сне,
Чтоб болезни других убить, будто б в зной
Убивает солнце нежные цветы.
Теперь же таковым стала ты.
Нежным, розовым пионом.
Наделить тебя сумею даром речи.
Но лишь пойму только сам.
Твою цену люди не напишут картоном
И на войне не прострелят фунтом картечи.
В руки алхимика лишь тебя я отдам.
Он обещал вернуться за тобой,
– твердил Drwg, топая здоровым хвостом.
– Ни сколько я не жалею,
Что матушку свою спасла от боли.
А с Вами честь знакомства имею,
Что теперь моя жизнь не сгорит в бочке под мостом.
Мои бутоны розового цвета пронизаны мечтой.
Мечтой благой смерти. Она не напрасна,
Прекрасно это понимаю. Ее отдала тебе
Лишь потому, что люблю свою мать.
Она сейчас хворает, а раньше была прекрасна.
И вдруг решилась, что окажусь пусть я на дне,
Чем буду красные гвоздики на могиле до восьми считать.
– Твоё дело благородно. И отпустить тебя я не посмею.
Ты будешь образцом.
Чистоты, нежности и доброты.
Ты будешь вечно жить со мной.
Бессмертие тебя обеспечить я сумею,
Ведь сам являюсь же всех созданий творцом,
Но зачастую не хвататет простоты.
Усвоил для себя урок: живу лишь раз, живу мечтой.