1
...и рассеялся свет...
И в мирах, в блестках искр на туманных орбитах,
Звёздной тягой закрученный Путь наклонился к земле...
Меж заторов планет,
Меж бесформенных сгустков, разбитых
Белым семенем – жизнью – излился в пылающей мгле.
Вечный Путь!..
Это жизнь,
Оторвавшись от тёмных волчков – бесноватых,
Внутрь себя завитых, завывающих протовремён,
Осознать рубежи,
Отдохнуть от пространств диковатых,
Вновь на землю сошла – в тихий дом, в голубеющий сон.
2
Так бывало не раз...
Только что нам известно об этом? Быть может,
Мириады планет озаряемы были, и что ж?
Только песенный сказ,
Только детская сказка тревожит,
Только в ней и воспомнишь себя, и поймёшь.
...в колыбели тепло,
Омываема тихими водами, млеком,
Жизнь покоилась нежно, спелёнута маревом звёзд...
А когда рассвело,
И загрезил рассвет Человеком,
Вышел Род-Световид – и оформил, и выровнял Рост.
3
Он в себе заключил
Все превратности света, все метаморфозы.
Он в четыре лица озирал пробуждавшийся мир...
Он в росе омочил
Диких скал пламеневшие розы...
И все младшие боги восстали за ним –
За кумиром кумир:
Переплут и Сварог,
Хорс и Макошь, Стрибог и Ярило, и Велес –
Упырей, рожаниц, берегинь потеснили во мрак.
И взойдя на порог новой жизни,
Со временем спелись
И вплелись в его замкнутый круг...
И всё было доподлинно так.
4
Так и было, ты верь!
Просто куколка-жизнь тёплым коконом вдруг распушилась,
А из кокона лёгкая бабочка выпорхнула,
И расцвела
Вся земля: гад и зверь,
Травка малая – всё разрешилось
От коснеющих ужасом снов...
И отпрянула долгая мгла.
5
По долам, по лесам,
В тёплых водах земных и скалистых пещерах,
Ещё слабо оформлен, ревя и ютясь среди диких зверей,
Жадно льнул к небесам –
Не учтён ещё в расах и верах –
Тот же зверь...
Только вихрем материи высвечен злей и острей.
В нём оформили Страх,
Грусть и Нежность затеплили в нём упыри, берегини,
Отделив от ревущих, звериных обличий и первоначал...
И на голых ветрах
Он не мог уже вместе с другими
Выть и прыгать по веткам, как прежде...
Себя он теперь отличал.
6
Он в пещеру ушёл.
Он сложил в ней очаг. Он затеплил в нём первое пламя.
Первый сочный кусок он зажарил... и женщине отдал своей.
И такое зажёг
В её сердце заботой, делами,
Что она нарожала ему большеглазых, как он, сыновей.
Его племя росло,
Его семя кустилось, впиваясь сквозь щели корнями
В тяжкий грунт подземелья,
И мал уже им становился в раздвинутой мгле
Дом, где даже уют, (даже свет!) добывался огнями
Очага, а не солнца. –
Первый Дом человека на этой земле.
7
Он пошёл по земле...
Открывал он опять для себя неоглядные дали...
Он заглядывал в норы глухие. Гукал в полые дыры пещер.
В каждом стройном стволе
Видел то, что другие ещё не видали.
В каждой ветке провидел осмысленный ритм и размер.
Молодой Океан,
Где когда-то он плыл в озарённом планктоне,
Тонкой кромкою пены, шумя, от него отделялся и мерк...
Сквозь весенний туман
Он увидел огонь и поднял на ладони,
Словно солнце. – Зерно.
И в дымучую землю поверг.
8
И вздохнуло зерно,
Растолкало, ворочаясь, чёрные, жаркие комья,
И раскрывшийся колос десятками солнц засверкал.
Разве солнце одно
Разливает огонь в звёздном доме?
Разве в доме земном не горят
Мириады небесных зеркал?
Поле света, огня
Разлилось по земле, в колосках зашумело,
И вздохнул Человек, и увидел – земля принимает его.
Вот и лес, наклоня
Своё тёплое, тёмное тело,
Что-то шепчет ему... предлагает себя самого!..
9
И когда среди звезд
Не звезда, а падучая капля сверкнула,
А за нею ещё и ещё (остужая глаза и чело),
Он шалаш во весь рост –
Чтоб дождём не студило, не гнуло –
Сплёл из гибких ветвей...
И в нём стало душисто, тепло.
Это был новый Дом.
Новый дом на пригорке сухом, среди сосен.
И всё лето служил человеку уютный навес...
А когда холодком,
Огоньками в листве засигналила осень,
Свою женщину за руку взяв,
Он повёл её в сумрачный лес...