Там Юра Шевчук с гитарой,
на Белинского выисканной,
плетётся домой, на Ленина,
тихой советской ночью.
Там русские да татары
под башкирскими вывесками
пьют за моё драгоценное,
чокаясь и не очень.
Там реки стремятся в гору,
и рай Агидели синий,
что бы там ни болтали
тюркописатели.
Там самый зелёный город
моей необъятной России.
Я буду там – скоро едва ли,
но обязательно.
Лошадка дрожит на распутье,
и сам как осиновый листик,
и давит диванная тишь,
и бьёт в перекрестие.
То дождик пойти забудет,
то рак на горе не свистнет,
то в надцатый раз проспишь
второе пришествие.
И только легенда живая
уходит ночами-чами
из дома на Ушакова
под небо Лондона –
радостно ей.
А я уплываю-ваю
к тебе на плоту отчаянья,
до половины шестого
по местному,
по саратовскому.