Моя старшая дочка родилась в марте. Помню, как уже перед самой выпиской я шла по длинному коридору, а в коридоре, по случаю солнца, хорошей погоды, все окна были распахнуты настежь. И небо там, за окнами, было совсем синее, такое по-весеннему яркое, высокое, с белыми длинными облаками. И вовсю уже пахло весной за окнами, пахло весной из этих окон, талым снегом, чем-то сладким, томительным новым счастьем пахло и неведомой какой-то жизнью, тоже новой, счастливой, которая обязательно должна состояться. Всё должно было сбыться, что обещалось. Не в январе, а в марте начиналась новая жизнь. Ах, какие ручьи текли той весной, не ручьи, а целые реки. Но это уже в апреле, и пахло тогда, я помню очень хорошо, пахло чисто и сильно - водой. И мы выходили погулять и не знали, куда шагнуть, потому что вода была повсюду, справа, слева, впереди и сзади.
Я писала стихи, мне нравился нежно-розовый цвет, нравилось душиться духами с восточным ароматом, покупать серебряные кольца с перламутром. И вообще всё было по-весеннему, по-молодому хорошо. И родители были живы, и было им тогда меньше лет, чем мне сейчас.
И пахло так сладко из окон и за окнами каждой, абсолютно каждой весной.