Проводишь пальцем по тонкому горлу и в глотку скатывается никотин
в примесях ноосферы и горечи манн,
В тёплых ваннах принимая внутрисердечно клофелин,
и остатки оторванных смоченных тряпок кладёшь в карман.
Они говорят тебе: детка, это будет грандиозный финал!
но к губам лишь горькие сигареты и туман, что стекает по трещинкам, распространяя роман, что лежит недописанный на полу в кладовке, где множественный хлам....
Это не жизнь предаёт, а чертов век, двадцать первый, что хочется сразу в петлю - не верь им, верь своим серооким глазам, что создают соленые океаны, и
В броню из сарказма и пережитых стихов, отрикошетит этот анафемский мир.
Боже, боже лишь прошу, после всех грехов - не считай их грехами. Просто пыль,
Что сыпется на тонкие плечи, смахни
Влей в себя грамм двести и иди на печальный фильм, чтобы вышло горе с губ и сигареты стали сладки, дым обнимал тебя как нефилим...
Это просто монада твоей любви, что заточила ножи и врезалась меж рёбер, тише, только не кричи,
Просто прикури от фонарей, и на реплей
Свои ноты, что изрекают руки,
Когда обнимают спящих и слушай мир...
Он задыхается, - асфиксия - падает в ноги...
И выдыхай в небо никотиановый эфир.