Эпидемия гриппа, сырости, нелюбви.
Недолюбленных много -
Гораздо больше, чем кажется.
Пост великий и хочется:
- Господи, благослови!
Только где же ты, Господи?
Чёрною сажей мажется
Откровенье воскресшего:
- Смерти здесь больше нет!
Ничего не осталось - умЕршего или прошлого...
И так хочется птицей лететь
В этот яркий свет,
Только есть ли там что-то такое...
Назвать хорошей бы
Эту панику тараканов бегущих прочь,
Этот падающий на них злой хозяйский тапочек...
И прощенья не будет грехам:
- Не твоя я дочь!
И не выйдет из мерзких гусениц славных бабочек,
И не бабочки бьются голыми об фонарь,
Не ломают об это головы,
Крылья.
Падают...
- Мне опять ночью снился, Господи, твой кошмар:
Я проснулась,
Родные умерли.
Пахнет падалью
И сочится сырая слизь из протухших тел,
И влипаю ногами в странное одиночество...
- Отчего же ты, Господи, их спасти не успел?
Отчего же ты, Господи, даже не заморочился?
Почему тот, хороший, мёртв, а плохой - живёт?
И жуёт радость жизни,
Сладенько ей причмокивая?
Почему это небо злых всегда бережёт,
А хороших бросает в бездну.
И там хорошего
Не предвидится в перспективе уклона...
Всё -
Это что же выходит, Господи, несправедливое:
Те, кто выдержал пост не достоин жить хорошо,
Те, кто выпил молочного,
Не заслужил счастливого
Подведения жизни, прошедшей навылет в мозг?
Я кричу тебе, Господи,
В сторону знака равенства...
Я - та самая бабочка, сдохшая в полный рост,
Но тебе-то я знаю
Нет никакой, блин, разницы...
Откровения мёртвого - всё суета сует...
Эпидемия горечи, ярости, безнадёжности...
Зачеркни меня, Господи.
В списках твоих чтоб нет -
Не осталось в наличии.
Краем неосторожности
Мне привычнее падать и пить молоко в пути,
И писать святотатства кривым
И бегущим почерком...
Отпусти меня, Господи.
Господи, отпусти...
Может я получу возможность остаться прочерком
В книге судеб.
И это даст мне последний шанс
Раствориться сухой вакциной в соленой горечи,
Пережить эпидемию гриппа -
Как резонанс
Отторжения сажи с рук
И себя - от помощи.