Он был боец, хотя и не военный,
Он также пил, кутил, но был юнец.
Имел он рост от предков здоровенный,
И был известным похитителем сердец.
По бабам шастал. Как обычно в моде
Носил пальто, стеклянные очки,
Любил он шляться при любой погоде,
И втаптывать в траву свои бычки.
И под гитару пел он обалденно,
И силой страсти покорял сердца,
В победы уходил самозабвенно,
И был талантлив в роли храбреца.
Она же просто сложная натура:
Не вышла ростом, но зато умом
Блистала, вроде бы, хорошая фигура,
Ну и характер той, что напролом.
И как-то раз столкнулись эти двое:
Огонь и лёд, и общего не сшить...
Но зацепило, видно, за живое,
Хотя в глазах читалось “придушить”.
И разбежались в море кораблями,
Но почему тогда она не спит?...
Быть может поменялись бы ролями,
Но дождь за окнами стучит, стучит.
Потом война. Его одним из первых,
На фронт призвал родной военкомат.
Она опять не спит и вся на нервах
Среди таких же скромненьких девчат.
Стоит поодаль, а в руке тюльпаны...
И ситец платья треплет ветерком.
И скрытые в рассветные туманы,
Он с ней уже целуется тайком.
И он ушёл… прошло четыре года…
Ни писем, ни вестей, ни телеграмм.
Не все тогда вернулись из похода.
Она ждала… не верила словам…
Вот он идёт… домой… слегка шатаясь…
Он весь седой, в глазах и снег, и дым...
Она бежит земли слегка касаясь:
Он уходил ведь юным, молодым!
Бросается она к нему на плечи,
А он молчит, он твёрдый, как скала.
Не слушает её живые речи...
Он точно знает, что она ждала.
И достает из тертого кармана
Простую брошь: - голубенький цветок...
Она его целует без обмана,
И кошка трется ласково у ног.
Он утром не проснулся, видно, раны
Позволили ему тогда уснуть.
Она же носит чёрные тюльпаны,
Как будто снова провожает его в путь.