Из спектакля Влада Маленко "Сотворение мира - 1945. Репост"
Уж лучше бы и впрямь с тобой на фронт,
чтоб — пули свист заместо воя вьюги,
хоть вьюга ближе мне любой подруги:
я в вое слышу: "жи-и-ив". Она не врёт.
Ты там, в полку. Кругом — богатыри,
средь них ты бьёшься — мой. С чужими. Чьими?
Что? Не убий? Ведь так меня учили!..
Крестясь, шепчу я снова: "Не умри!.."
И, обнимая ночь, её кляну,
к холодной тьме плеча прильнув щекою.
Как часто называл такой-сякою,
как променял бесстыдно на — войну!..
Который месяц вкруг меня — вокзал,
а вкруг тебя — она. Навзрыд ревнуя,
вот-вот с перрона, кажется, рвану я
проклятой выцарапывать глаза
и бить по-женски — истово визжа! —
рукой, не знавшей тяжести гранаты,
за все твои "Ну как же там одна ты?",
за все — "... пишу тебе из блиндажа!",
за все — "вчера погиб..." — неважно, кто:
не разобрать имён, залив слезами.
За всё, что я твоей (вдруг — дряхлой) маме
плела: безумный взгляд, спокойный тон.
И, наконец, за то, как я домой
придя, на ощупь прокрадусь воровкой
в постель, что стала до смерти широкой,
и вновь умру на час, любимый мой,
чтобы тебя увидеть, как тогда:
родным, здоровым. Чтобы руки, губы...
Мне лишь твоих, как будто на бегу, бы
трёх глупых слов: "мы вместе — навсегда!.."
Но знаю, что не будет сон таким,
что снова, впав в него, как в детство, в ярость,
ту стану бить, какой всегда боялась,
хохочущую взглядом колдовским.
И, повалив её в который раз,
оцепенею, в ужасе глазея,
как рыжий волос обагряет землю,
по ней солдатской кровью расструясь.