Мер не чтила земных. Я хорея
с амфибрахием чтила размеры.
И теперь, потихоньку хирея,
одиночеством маюсь. Без меры.
Проскулю что-то Таривердиева,
тишине вынося приговор.
Вот пришло это время - веди его -
с одиночеством свой разговор.
Мой отшельный итог беспощадный -
я толпе бесполезный предмет.
Если ропот сгустится площадный
для меня снисхождения нет.
Мне невкусно на слух, несъедобно,
несрифмовано в дольных стопах.
В многогласии мне неудобно.
Так ,подобно, колосьям в снопах.
Я хирею, пишу и портачу.
Я взъерошена, нервна - пишу.
Или я без ума силы трачу,
и без меры? И с этим спешу?
Или зря я в снегах заседаю,
безучастная к общей среде?
Или зря я вперёд забегаю,
и ещё не жила при беде?
И когда чёрный день замаячит
будет смолот и мой колос тоже.
Значит вырвемся, выживем значит.
Пусть не хлебом единым, но всё же.