Я точно помню этот день,
Как провожали Сталина.
Пришли с соседних деревень
В райком полуразваленный.
На костылях, почти без ног,
С глазами виноватыми.
А сколько пройдено дорог
Вот этими солдатами.
У офицеров - ордена
Сержанты все с медалями.
У рядовых нет нихрена,
Хоть что-то обещали им.
Не знали, как им дальше жить,
Ведь не вернуть верховного.
И как же Богу отделить
Святое от греховного?
Наш секретарь слегка был пьян,
Уже призывы ахнувни.
А по майдану плыл стакан,
Водярою пропахнувший.
Он говорил про коммунизм,
Который строить нужно.
Что мы не скатимся на низ,
Когда возьмемся дружно.
Не водку пили-самогон,
Серьезно и почтительно
На золото ЧК-погон
Глядели осмотрительно.
II
Отец меня наверх поднял,
Я всматривался пристально.
Я слышал, как народ рыдал,
Потом крестился истово.
Тут подтянулись пацаны
В шмотье дедов заношенном.
Сыны законченной войны,
Плохие и хорошие.
Постарше, лет от десяти,
Носами громко шморгкали.
И не давали всем пройти,
За руки молча дергали
Они просили табачок,
Усевшись на проталине,
И, получив из рук бычок,
«Ура» кричали Сталину.
А группа разных возрастов-
То школо-интернатские,
И представляли Брест, Ростов,
Все сироты солдатские.
Привыкли быть особняком,
Ведь жизнью грань проложена.
Они пришли с простым венком
И строем, как положено.
Все это будущность страны
И будет им доверено
Жизнь обеспечить без войны,
Достойно и уверенно.
III
Вели под руки дядю Гришу,
За ним несли аккордеон
С войны ослеп, но как он слышал,
Когда давал «Осенний сон!»
И прозвучали на майдане
Слова, понятные для всех:
«Налейте водки мне, славяне,
Я знаю, что убит генсек.»
Басы вздыхали и рыдали,
Слова терялись в глубине,
Прислушавшись, усатый Сталин
Смотрел с портрета на стене.
Внезапно грохотнули танки,
Затем урчал, как будто «ЗИС»-
То он «Прощание славянки»
Сыграл, наверное, на «бис»
Теряясь, путаясь басами,
Он все аккорды подзабыл.
Перекрестясь под небесами,
Он закурил, заговорил:
«Всегда мы жили кое-как,
Короче - жили плохо.
Теперь еще погас маяк-
За-а-кончилась эпоха!»
Освоившие Магадан
Кричали: «Кто ты, Сталин?»,
Но им пробиться на майдан
Чекисты не давали.
Секретарём герой страны
Был на трибуну приглашен.
А на лице - следы войны,
Танкист суров и он взбешен.
Комбат сказал, что враг не спит
И хоть горит под ним земля-
Генералиссимус убит
На дальней даче от Кремля.
И тут задергался народ
И руки сжались в кулаки.
Казалось - двинулись вперед
Вновь обретенные полки.
Из КГБ полковник встал,
Блеснувши золотом погон.
Он телеграмму прочитал,
Что враг уже разоружен.
IV
Майдан размеренно пустел,
Ведь дел у всех немало.
Лишь дядя Гриша все сидел,
Басы тревожил вяло.
Мы шли с отцом, сказал он мне:
«Ты видел все воочию.
Не забывай об этом дне
Среди другого, прочего».
Убит, наверно, наш генсек.
Тиран и вождь. Верховный.
Но был он только человек,
А значит – был греховный…»
V
Шли годы. Раны залечив,
Страна восстала с пепла.
Слегка от воен опочив,
Раскрылась и окрепла.
Уже двадцатый съезд прошел,
Запахло кукурузой.
Хрущев культ личности нашел,
Избавившись от груза.
А где при культе сам бывал
Не смог ответить сразу.
Он никого не убивал,
Лишь выполнял приказы.
Ему, конечно, повезло,
Что в космос, ближе к Богу,
Гагарин, всем чертям назло,
Пробил свою дорогу.
Но не сумел Хрущев принять
Большой подъем науки,
Он хорошо знал Кузьки мать,
Показывая кукиш.
Он наползал на пьедестал
И становился злее.
Он быстро Сталина убрал,
Как вещь из Мавзолея.
VI
Загадка Сталина бесспорна
И превратилась в феномен,
И все историки упорно
Сдувают пыль с кремлевских стен.
Он не был ангелом, конечно,
Скорее дьяволом он был,
Но было в нем такое нечто,
Чем очень многих покорил.
В тридцатых ложные доносы
В ЧК пошли за томом том.
Ломали людям жизнь допросы,
А лагеря их дух потом.
И лучшие тогда пропали
И по этапу не дошли.
Ужель все делал только Сталин?
Других, как видно не нашли.
Под Ленинградом наши роты
С вождём ходили на врага,
Под Ленинградом на болотах
Алели кровью берега.
Политики и журналисты
Все представляли так и сяк.
Их помыслы, конечно, чисты,
А домыслы – сплошной сквозняк.
Ведь пишут: пятьдесят процентов
Генсека рейтинг превзошел,
И как не расставляй акцентов,
Но каждый пятый с ним бы шел.
Я разделен напополам
И в каждой половине истов,
Не разберу, где правда сам
И обращаюсь к коммунистам.
Ведь вы уже совсем не те,
Что в смутные дрожали годы,
И в современной суете
Вовсю общаетесь с народом.
Скажите, как с Верховным быть?
Ведь нет единого решенья-
Убить, любить, превозносить,
Забыть, как чуждое явление?
Вы скажите: он не тиран,
Что сам стал жертвой стройки века.
Вы скажите, что он титан
И был великим человеком
Вы много скажете чего,
Ну, а вторая часть народа
Убийцей назовёт его,
Потомком виевого рода.
Назвав его тираном, Путин,
К убийцам все же не отнес.
Сказал, что надо нам по сути
Раскрыть о Сталине вопрос.
Наверно, Сталин эпохален,
Большой политик и стратег.
Он был историей оставлен
И с нею продолжает бег.
И только Бог свой Суд, конечно,
Над ним спокойно совершит.
И канет ли Верховный в вечность
Или он вечно будет жить?
Так ли, иначе справедливость
Восторжествует на века.
Я лишь прошу: явите милость-
Не троньте Сталина. Пока…