Князь Юрий Долгорукий - основатель Москвы

                Глава I
       Старший брат
 
                часть  1
В память врезалась картина,
Шёл ему лишь пятый год,
И его, как христианина,
Обкорнали «под горшок».

Так в черниговском Соборе,
Там отец его был князь,
Кудри детские все вскоре
Стали мусором, как грязь.

- «Вот и всё! Теперь ты взрослый,
А не маменькин сынок.
Хоть и парубок, но рослый …» -
Ободрил отец, как мог.

Посадив коню на холку,
Дал уздечку: «На! Держись!
Мономаха сын без толку
Не откажется не в жизнь.

Привыкай, твоя дорога
Теперь будет только с ним.
От отцовского порога
До, … что в памяти храним».
Был всегда с ним, помнил точно,
Дядька, звали Вячеслав,
Детство в нём засело прочно,
По-мальчишески лукав.

Забавлял Мстислава вечно
Даже плавать научил.
Не по-божески, конечно,
Даже взбучку получил.
 
Летом всё происходило.
- «На Десну идём, пострел?
Уже лето наступило …
Вон как сразу повзрослел!»

- «Дядя Слава …» - мальчик тихо:
- «Я могу и утонуть, …
Я не девочка-трусиха,
Не боюсь, когда по грудь.

Я же плавать не умею.
Мне отец сказал, что мал.
Вот когда это сумею,
То тогда бы и позвал».

Мономах зашёл в светёлку
И услышав разговор:
- «Вячеслав, возьми защёлку
И на пояс, как затвор
А второй конец покрепче
Сам держи, не упусти.
И учи, … так будет легче
Если что, то и спасти.

Шибко-то не увлекайся,
Главное не напугать.
Для начала поиграйся …
Ну, а дальше … должен знать».

На реке было красиво.
Ветра нет, река, как спит.
Лишь течёт неторопливо …
Тишина над всем висит.

Только птиц разноголосье
«Нарушает» это сон.
Да, рыбёшек плеск на плёсе …
В остальном чудесный тон.

Застегнув страховку, тут же
Вячеслав разделся сам
И пошёл. « Не будет хуже! …» -
Вдруг сказал: «Верь чудесам!»
 
Не успев и испугаться,
Даже толком не поняв,
Он в реке стал бултыхаться,
Разум чуть-чуть потеряв.

- «Энергичнее руками! …» -
Слышит, дядюшка кричит:
- «И ногами! Бей ногами!!! …»
А, Мстислав уже визжит.
Крикнуть хочет, нету силы,
Но ногами стал сучить
И не тонет, шансы хилы …
Стал захлёбываться, пить.

Небольшое помутнение
И вот он уже сидит.
Дядька рядом без сомнения
И чего-то говорит.

Ничего не понимая,
Заикаясь, вдруг спросил:
- «Д-дядя С-слава, глубь к-какая?
Т-ты, зачем м-меня п-пустил?»

Вячеслав хохочет громко:
-«Ах! Какой ты молодец!!!
Прыгнул сам совсем не робко …
Испугался? … Сорванец!

Ты же на воде держался,
Был совсем не как топор.
Страху, вижу, не поддался …
Что ж тогда давай повтор.
 

Видел, как плывёт собака?»
- «Да!» - и тут же громкий смех:
- «У неё с рекою драка?
Лупит лапами не тех».

Вячеслав теперь смеётся:
- «Она, милый, так плывёт.
Лапой с речкой не дерётся,
Она лапами гребёт.
Начинай и ты вот так же,
Руки будут вместо лап.
Энергичней можно даже,
А ногами, как озяб.

Заходи вон там, где мелко
И не прыгай, как тот раз.
Так и тонут здесь нередко,
Так что слушай мой приказ.

Заходи по грудь сначала,
Делай то, что я сказал.
Я здесь рядом для начала,
Посмотрю что показал».

И вот надо же, … случилось!
По-собачьи вдруг поплыл.
Первый раз и получилось,
Визг такой, как леший всплыл.

Вячеслав с ним, как мальчишка,
Рядом скачет и кричит:
- «Сразу видно не трусишка!
Посмотри, что он творит!!!»

А Мстислав, проплыв три метра,
Выплыл к отмели и встал.
Дядька обнял, чмокнул щедро: …
- «Вот теперь ты взрослым стал».

После этого он смело
В речку снова заходил.
Проплывёт круг и умело
Как бы к берегу и плыл.

- «Ничего, что по-собачьи,
Научу, дай только срок.
Это всё пока ребячье …
Это первый твой урок».

Вячеслав, собрав одежду:
- «Потеряли дома нас …
Ну, так что? Вселим надежду,
Что и мы могём подчас».
Первой встретить вышла Гита,
Всё же первый её сын.
Строгостью была «набита»,
Англосакский был нажим.

- «Мам! Я плавать научился!» -
Мальчик выбежал вперёд:
- «Дядя Слава отличился,
Он всегда меня спасёт.

Я там чуть не захлебнулся,
Но он вытащить успел».
Вячеслав лишь улыбнулся:
- «Хвастунишка, … вот пострел».

Гита отнеслась серьёзно:
- «Он действительно тонул?»
- «Без проблем! Прошу вас слёзно,
Ну, слегка воды глотнул.

Это, в общем-то, нормально,
Вас ведь кто-то научил?»
- «Плавать дамам аморально,
Быт английский приучил».

Мономах внёс оживление
И всё как бы разрядил:
- «Говори! Как впечатление?»
Сына рядом посадил.

- «Я же плавать научился! …»
- «Только чуть не утонул» -
Гита снова: «Сам свалился …
Может дядька подтолкнул?»

- «Подтолкнул? Совсем не страшно…
Ты конечно заревел …»
- «Папа нет! Не это важно.
Я собою завладел.

Дядя Слава, он хороший …
Он помог, всё объяснил.
С ним не страшно, он похожий
На монаха, что учил.
Мне сказал, что плавать буду,
У меня задатки есть.
Не похож я на зануду …».
- «Это делает мне честь,

Что сын мой растёт мужчиной,
А не хлюпиком. Я рад.
Мой характер стал причиной,
Не ушёл урок в разлад.

А на маму ты не дуйся» -
Гиту бережно обнял:
- «И с «болячками» не суйся.
Я, надеюсь, ты понял?»

Дальше стали регулярно
Каждый день к Десне ходить
Показал, что популярно
В стиле плавания, как плыть.

Первым стиль был «по-морскому»,
По душе пришёлся он.
Не особо скоростному,
Но зато держал фасон.

А смотрелся он красиво
И Мстислав, таки, балдел,
Когда плыл почти лениво
Словно это не хотел.

«На спине» - второй по счёту
Для Мстислава понят стиль.
Был он нужен, по расчёту,
На заплыв на много миль.

Когда силы на исходе,
Повернулся, отдохнул.
Он на море в обиходе,
Никого не оттолкнул.

Третий стиль был самый сложный.
«На сажёнках» - это класс!
Скоростной, всегда надёжный,
Правда, нужен сил запас.
И уже через неделю
Под восторженнейший крик,
По реке, как по тоннелю,
Мчалась юность и «старик».

Сил у дядьки явно больше,
Вячеслав и побеждал.
Чтоб желание было дольше,
Он себя не услаждал.

И уже к концу сезона
Парня было не узнать.
Даже не было резона
На, что стало, указать.

В пять лет выглядел, как взрослый.
Здраво мыслил, рассуждал.
Не по возрасту стал рослый,
Даже как-то возмужал.
              часть 2
Пролетел год незаметно.
Мстислав книги полюбил
И зимой  он и не тщетно
Чтение, грамоту учил.
 
Феодосий ум известный …
Стал Мстислава обучать.
Сам писал про сонм небесный
И имел свою печать.

Взяв Священное Писание,
Он Мстиславу пояснил:
- «Вот где сила! Это знание,
Чем Господь нас оснастил.
Здесь всё сказано, как было …
Как явились Тьма и Свет.
Как за грех людей всех смыло
И начался вновь рассвет.

И опять в грех пали люди,
Он Содом весь серой сжёг.
А в Гоморре, как при блуде,
Всем дома и всех поджёг.

Сына Бог послал родного,
Чтоб грехи людей забрать.
Смерть принял ради такого,
Что не стоит забывать».

И Мстислав читал усердно,
Он все буквы уже знал.
Понимал – всё в мире смертно,
Так Господь всех заказал.

На другой день Феодосий
С кельи свой принёс Псалтырь.
Текст немного крючконосей,
Древний, как сам монастырь.

Переплёт с телячьей кожи
И окован серебром.
Лист с пергамента, похоже,
И расписан не пером.

- «Изучай! Здесь слово Божье.
Сам Апостол текст писал.
Жить без Слова – бездорожье.
Их двенадцать, каждый слал.

Все Псалмы для нас Святые,
Выучи их наизусть.
Они явно смысловые,
Где-то есть печаль и грусть.

Жить по жизни будет легче,
Когда это будешь знать.
Слово твоё будет крепче,
Будешь ляпы признавать».
Говорил монах негромко,
Никогда не утомлял.
Но всегда конкретно, ёмко,
Словно в путь благословлял.

Вспомнил он Иллариона
Из селения Берестов.
Как священник, он с амвона
Говорил про дом Христов.

Говорил, что Русь Святая
Не умрёт и будет жить.
Для Христа Русь, как родная,
Веру там не победить.

Все крупнейшие державы
Будут с Русью связь держать.
Будут годы и кровавы,
Но процесс не удержать.

Как сестра Святого Рима,
Русь наследница его.
Эта суть неоспорима,
Будет вечной оттого.

Всё Мстислава впечатляло,
Юный ум его крепчал.
Это было лишь начало
И он точно не скучал.

Вот однажды в день морозный
Вдруг монах пришёл без книг.
Тем не менее, вид серьёзный
И Мстислав собрался вмиг.

То есть внутренне собрался,
Ожидая лишь вопрос.
Феодосий же старался
Не пугать, как повелось.

Сев с ним рядышком на лавку
Он спросил: «Ты заболел?
Бледный стал, как съел пиявку».
- «От в-волнения побледнел».
- «Отчего разволновался?
Не готов что-то сказать?
Где-то в чём не разобрался?
Я могу пересказать.

Память вся идёт от сердца
И Псалтырь нельзя зубрить.
Книги эти к Богу дверца,
С ней душа желает жить.

Я же знаю, ты способный.
У тебя от Бога ум
И, как вижу, бесподобный,
Говоришь не наобум».

Феодосий улыбнувшись,
Парня этим ободрил.
И Мстислав, как бы очнувшись,
Тоже вдруг заговорил:

- «Я действительно смутился,
Увидав, что вы без книг.
Потому засуетился.
Вдруг, какой вопрос возник.
 
Вот слова Иллариона,
А он книгу написал? …
По душе мне, как икона.
Это он так описал?

Почему Русь сохранится?
Кто-то хочет нас убить?
Если к Богу обратиться,
Он поможет защитить?
Я б хотел прочесть про это,
Если книга эта есть.
Мне бы вашего совета …
Или рано в это лесть?»

- «В дебри может быть и рано,
Но ты должен представлять;
Что нам всем от Бога дано,
А что надо отстоять.

Вот поэтому сегодня
Я пришёл к тебе без книг.
Рассказать где длань Господня,
А где пращур твой постиг.

Должен знать свои истоки,
Когда вырастешь, поймёшь.
Все сомнения жестоки,
В жизни их не обойдёшь.

Твой прапрадед, это помни,
Он крестил Святую Русь.
Так святым стал и запомни
Что мы Русь, давно горжусь.

Он, как римский император,
Что принёс с Голгофы Крест.
Константин – Христа куратор,
Исторический был жест.

Помогала мать Елена
Веру в Риме утвердить.
Ситуация не тленна,
Невозможно устранить.

И Владимир вместе с Анной,
А она из тех же мест,
Веру сделали желанной
И несли свой тяжкий Крест.

Так что Крест Иерусалима
Здесь нашёл вторую жизнь.
Русь отныне неделима,
Племена здесь все слились».
А Мстислав сидел, как мышка,
Аж дыхание затаил.
Ничего, что был малышка,
Суть, как взрослый, уловил.

- «Это были мои предки-и-и?!
Мне отец не говорил …».
- «Эти случаи не редки,
Молод, вот и утаил».

Феодосий встал степенно.
Рясу сдержанно встряхнул
И клобук одновременно
Поровнее развернул.

- «Говоришь, отец таился?
Ничего не говорил?» -
Феодосий чуть скривился:
- «Может в чём-то осудил …

Ведь его прадеда бабка
Первая надела крест.
Как княгиня, а не тряпка
Подписала манифест.

О крещении Византией.
Сын её не поддержал!
Только внук стал их мессией,
Русь крестил, не задержал.

А княгиню звали Ольга!
Пролетело двести лет,
Но никто не сделал столько …
Для Руси то был хребет».

И опять монах прошёлся,
А затем тихонько сел.
- «Княжич, я не разошёлся,
Я сказать это хотел.

У тебя есть, кем гордиться
И с кого примеры брать.
Это может пригодиться,
Так что время зря не трать.
Прадед твой - в народе Мудрый,
Значит, это заслужил.
Путь прошёл без войн, но трудный,
Русь друзьями обложил.

Лишь тогда при Ярославе,
Русских стали уважать.
Относились, как к державе,
Но не смели возражать.

И отец твой очень знатный,
Мономахов древний род.
Македонского путь ратный
В нём заложен не на год».

- «А кто этот Македонский?»
- «Пусть расскажет сам отец …
Был правитель вавилонский,
Знаменитейший творец».

Уже позже, в разговоре
Он отца всё же спросил,
О действительной опоре
Что учитель сообщил.

Мономах весьма серьёзно:
- «Слушай всё, … учи, сынок.
Феодосий скрупулёзно
Знанию служит, как пророк.

От него исходит сила,
Постарайся всё понять.
А про род наш, … жизнь вносила,
Его надо изучать».
                часть 3
Годы шли, менялось время,
Не таким стал и Мстислав.
Повзрослел, коня брал в стремя,
И с оружием был здрав.

Появились вскоре братья:
Изяслав и Святослав.
Там Роман, с того же платья,
Ярополк и Вячеслав.
Мономах стал знаменитым,
Родных дядек усмирил.
Обхождением деловитым
Он врагов подчас мирил.

И в тридцать четыре года
Поражений не имел.
Мономахова порода
И он сам тогда гремел.

Песни новые слагали …
Как былинный богатырь!
Люди верили и знали,
Будет бит любой упырь.

В мире княжества зажили,
Все волнения улеглись.
Всех строптивых усмирили,
Остальные разошлись.

Кто был просто недовольный,
Получил себе удел.
А Чернигов своевольный
Мономаху, как надел.
 
Всё семейство там и жило,
Домом - княжеский дворец.
Войско всё при нём служило
И прислуга, наконец.

Предусмотрены удобства;
Гридница, как тронный зал,
Помещения для холопства …
Ну, и нужники, кто знал.
Были ложницы отдельно
Для супругов и их чад.
И боженница предельно
Близко, где супруги спят.

И, конечно же, светлицы,
Где любили отдыхать.
Чаще были здесь девицы,
Разрешалось петь, гадать.

Мономах имел отдельно
Для коней и свой манеж.
Где учились неподдельно
Сын Мстислав, его «кортеж».

Вдруг из Киева внезапно
Прискакал с письмом гонец.
С сообщением, всем приятно,
Прибывает князь-отец.

Он не баловал общением,
Чтоб конфликтов избежать.
Если шёл, то с намерением
В чём-то может убеждать.

Словно светопреставление,
На ушах весь двор стоял.
Князь Великий, как явление,
Встретить так, чтобы понял.

Здесь надёжное прикрытие,
Ведь Десна впадает в Днепр.
Мономах сиё прибытие
Расценил, как связь и креп.

Срочно вышли на охоту
Все, кто здорово стрелял.
Был запас, хоть не в угоду,
Нужен свежий материал.

И уже висят в жаровне
Туши свежих кабанов.
Дичи всякой, им не ровне,
Словно только с облаков.
Мономах же в это время
Лично выехал встречать.
Всё же сын, родное семя …
Не даёт отец скучать.

Вёрст пятнадцать отмахали
И увидели обоз.
Гриди тут же приотстали,
Так по чину повелось.

Спрыгнув с лошади, умело,
Мономах пошёл пешком.
И Великий князь несмело
Всё же слез с коня с умом.

Обнявшись, стояли молча.
Первым Всеволод изрёк:
- «Ты лихого-то не корчи,
Тоже ведь не паренёк

Сколько внуков «настрогал» мне?
Шестерых? И не ершись!»
- «Ничего я не сломал же …»
- «Было б так, тогда  держи-ись!»

Шутка их развеселила,
Настроение поднялось.
Всё же смех  большая сила,
Когда мнение сошлось.

Мономах же специально,
О визите не спросил.
Сделал вид, что всё нормально,
Чин такой не зря носил.

Да и Всеволод конкретно
Ничего не говорил.
Повидаться, пусть секретно,
Как бы милость подарил.

У дворца их уже ждали.
Прибыл сам Великий князь.
Просто все не ожидали,
Что с Черниговым есть связь.
 
На крыльце встречала Гита,
На  подносе был хлеб, соль.
Мода эта не «избита»,
А традиция и роль.

Всеволод узнал девчонку,
Подошёл и осмелел.
Отщипнул, макнул в солонку
И кусочек этот съел.

Трижды чмокнул в обе щёчки,
Как сноху, как внуков мать.
Это были лишь цветочки,
Он решил напряг сломать.
 
В гриднице столы накрыты,
Просто ломятся от яств.
Яства есть полузабыты …
Сиг мачок, в пример, не част.

Фаршированную цаплю
Привезённую тайком.
Осетры длиной с оглоблю
На пару и целиком.
А соленья прямо в кадке;
Огурцы, капустный лист.
Кабачки с такой же грядки,
Рыжик царский, золотист.

Пиво, бражка, медовуха …
Вина греческих сортов,
Далеко не бормотуха,
А нектар души христов.

Мономах распорядился:
- «Всем прошу вина налить!»
Затем, Гите поклонился
И дал ей глоток отпить.

Гита только пригубила.
Это был, как ритуал,
Как бы радость разделила,
Дух стеснённости упал.

И Владимир очень громко,
Вверх бокал подняв, сказал:
- «Пью за то, чтоб жил ты долго,
Что Великий – доказал.

Чтобы правил так же мудро,
Мы тебя не подведём.
Чтобы жизнь была, как утро,
Вот тогда и заживём».

Не спеша пил, наслаждался …
Повернув бокал вверх дном,
Когда выпьют все, дождался
И воскликнул: «Горд отцом!»

Приглашённых было много.
Все бояре, как один.
Воеводы, с ними строго,
Всё же князь их господин.

Всё купечество здесь было,
Мономах для них – кумир.
Властью их как бы укрыло
От невзгод, чем полон мир.
 
Появилась снова Гита
С медовухой, целый жбан.
Вся, как куколка, расшита.
Весь в каменьях сарафан.

Бусы с жемчуга морского,
А поверх их малахит.
Серьги с яхонта такого,
Что тепло всегда хранит.

Подошла сначала к тестю,
Всеволод конечно встал.
- «Я пришла к тебе не с лестью,
Выпей, чтоб желанным стал» -

Говорила чуть с волнением,
Выдавал её акцент.
- «Я не мучаюсь сомнением,
Вы мой главный дивиденд» .

Взяв хмельную медовуху,
Махом  жбан весь осушил.
- «А давай-ка щебетуху
Мы по кругу!» - предложил.

И вот Гита словно пава
Проплыла, смущая зал.
Медовуха, как забава …
И никто не отказал.
Вот тогда пошло веселье,
Пили, ели всё подряд.
Что придёт к утру похмелье,
Не смущало целый ряд …
 
Появились скоморохи,
Как попутчики пиров.
Гусляры, совсем неплохи
И участники хоров.

И веселье с новой силой
Набирало дикий темп.
Кто был главным заводилой?
Не разгадано никем.

Под удары барабана,
Все пустились в общий пляс.
Шум такого балагана
Весь дворец, считай, потряс.

Не положено кривляться
И плясать было князьям.
Можно только лишь смеяться
И шутить с собой друзьям.

И вот Всеволод тихонько
Мономаха отозвал:
- «Выйдем в горницу». Легонько
Взял под локоть, как устал.

Сели рядышком на лавку
Князь-отец и говорит:
- «Я приехал дать заявку …
Мной Господь руководит».
- «Ты, отец, меня пугаешь.
Разве повод есть  сдавать?
Ты здоров и это знаешь,
Так зачем меня пугать».

Не смутился он нисколько:
- «А Мстиславу сколько лет?»
- «Лишь одиннадцать и только…» -
Мономах же ждал ответ.

- «Как он? Парень одарённый?
Можно с ним поговорить?»
- «Не по возрасту смышленый,
Может действо сотворить».

- «Вот тебе моё решение!
Едет в Новгород, как князь.
И такое назначение,
Это символ, это власть».
               часть 4
И  Мстислав, почти беспечно,
Толком так и не поняв,
Согласился скоротечно.
Предложение приняв.

Тридцать дней ушло на сборы,
Мономах всё проверял.
Впереди ушли дозоры …
Воевода возглавлял.

Гита вышла попрощаться:
- «Я прошу лишь об одном.
Не пытайся возвращаться,
Будет Новгород твой дом».

Обняла, прижала крепко
И вернулась во дворец.
Память миг схватила цепко …
Вспомнит он ни как юнец.

Переход прошёл удачно,
Дядька с ним, считай пестун.
Сын, звать Ярий, однозначно
И ему он опекун.
Город вдруг открылся взору,
Впечатлил его размах.
Стены с башнями в ту пору
Защищали жизнь в домах.
 
Что не дом, то загляденье.
Шёл в постройку только дуб.
Для любой избы рожденье,
Как основа, мощный сруб.

Терема купцов – картинки.
Все наличники в резьбе.
С тёса сделаны тропинки
И подъезд к любой избе.

Но особо выделялся
Пятиглавый Чудо-Храм.
Он Софийским назывался
Словно Киев строил там.

Ещё прадед отличился
Первый камень заложив.
И Мстислав челом склонился,
Значит, был на то мотив.

Терем князя возле Храма
Отличался от других.
Дом напротив – куча хлама,
Если сравнивать лишь их.

Трёхэтажное строение
Поражало красотой.
Поднималось настроение,
Когда мыслил: «Дом-то твой!»
Заправлял всем воевода,
Славный воин, звать Усмарь
Был здесь не для перехода,
А для жизни, как главарь.

Так отец распорядился,
Это высшая ступень.
Чтоб всю жизнь свою трудился
Был для сына, как бы тень.
 
Только стали разбираться,
Сам посадник тут как тут:
- Я Сбыслав, пришёл сказаться,
Вече завтра, вас там ждут».

- «Ты-то кто такой, любезный …» -
Усмарь вежливо спросил.
- «Я посадник ноне здешний,
Власть народ мне поручил».

Утром около Софии
Собираться стал народ.
В годы, в общем-то, лихие
Волновал всех, кто придёт.

С интересом наблюдали,
Как на подий он взошёл.
Рослый, баловень едва ли,
От езды не отошёл.

Внешний вид внушал почтение,
На боку короткий меч.
Всё имело тут значение,
Даже то, как скажет речь.
 
Рядом с ним был воевода.
Усмарь мог себя подать.
Видно витязя порода,
Всё блестит на нём под стать.

Сбыслав, как посадник здешний,
Вече громко сам открыл:
- «Новгородцы! Быт наш прежний
Нам Великий князь прикрыл.

Внука нам прислал Мстислава,
Будет всем здесь управлять.
Мономаха сын и слава
Будет правильно влиять.

С ним известный воевода.
Усмарь! Старшим будет здесь.
Есть вопросы у народа?
Задавайте! Вот он весь».

- «Князь наш новый шибко юный» -
Из толпы вдруг донеслось.
- «А тебе бы покряхтуний? …» -
Словно эхом пронеслось.

И взрыв хохота мгновенно
Обстановку разрядил.
Стали все одновременно
Говорить, а кто шутил …

- «А какие будут планы …»
- «Сколько знаешь языков?»
- «А какие ближе страны? …»
- «Уважаешь рыбаков? …»
Пришлось Сбыславу вмешаться:
- «Так, ребята, не пойдёт.
Пусть князь сам сочтёт назваться
И вопрос сам отпадёт».

И вот так впервые в жизни
Мстислав вышел говорить.
Новгородцы, знал, капризны
Не дадут себя водить.

Начал робко и несмело,
Но Усмарь приободрил.
До сознания долетело,
Он же знал что говорил.

- «Я не стану самовольно
Что-то в городе менять.
Но не буду сердобольно
Ложь с обманом поощрять.

Вече – высший орган власти.
Вы всё будете решать.
Дела срочные, отчасти,
Мне придётся разрешать.

Роль посадника возвышу!
Новгородцы будут знать.
А крамольное услышу,
Вам скажу, чтоб наказать.

А какой язык мне близкий?
Русский! Знаю и латынь.
Понимаю по-английски
И ещё язык святынь.

Рать возглавит воевода,
Усмарь мой надёжный друг.
Он начнёт служить с обхода,
Должен знать свой близкий круг.

Дом мой здесь стоит у Храма,
Так что в нём и буду жить.
Гридни будут,  как охрана,
Но пропустят доложить».
И пошёл гул одобрения
Вновь по площади гулять.
Все пропали подозрения,
В норму всё пришло опять.

Подбежал к нему мальчонка:
- «Здравствуй князь! А я Ефим.
У вас есть ещё сестрёнка?
А то я совсем один …»

Подошёл боярин тут же:
- «Вот такой мой шалопут.
Своевольный шибко, дюже …
Глаз да глаз, … вмиг сволокут»

- «Интересно, интересно …» -
И Мстислав спросил: «Вы кто?»
- «Думный дьяк я, всем известно,
Подкуп, мзда для нас ничто.

Все дела решаем честно.
Получи, раз виноват.
Угрожать мне неуместно …
Сын? Бываю жёстковат».

- «Как зовут вас? Я узнаю,
Но сейчас хочу узнать.
Думный дьяк! Я должность знаю
И мне есть что рассказать».

- «Пласт назвали при крещении.
Кто-то кличет и Платон.
Власть способна в укреплении.
Не как вече, а Закон».

Так зажглась искра сомнения
В справедливость вече, масс.
Он был юн и объяснения
Не стал требовать, смиряясь.

К нему люди подходили,
Он чего-то отвечал.
Кто-то тут же отходили,
Он уже не замечал.
Так прошло это собрание
И в душе остался след.
Позже скажет: «Сострадание
Всё же лучшая из черт».
                часть 5
Жизнь идёт, прошло три года
И Мстислав уже не тот.
Хоть любимец у народа,
Не достиг ещё высот …

Срывов были единицы
И один произошел.
Прибыл путник из столицы,
Он с письмом к нему пришёл.

А пришёл почти негласно,
Ночью, … тихо постучал.
- «Князя мне!» - сказал он властно:
- «Чтоб никто не докучал».

Гридни, ясно, пропустили,
Но остались, все стоять.
А Мстислав: «Зачем пустили?
Сколько можно повторять.

Ночью спят. Кому не ясно?
Ночью что-то выяснять …
Так со мной небезопасно,
Я могу и плётку взять».

Гридни только хохотнули.
Знали – князь у них не злой.
- «Мы сначала оттолкнули,
Но ворвался в дом, как свой.

Он сейчас сидит в светёлке
И воды просил подать.
Дверь входная на защёлке,
Чтоб не вздумал дёру дать».

- «Хорошо! Быть здесь у двери,
Я зайду поговорить.
Посмотрю, в какой манере
Будет с князем говорить».
Он вошёл, сидит мужчина,
Капюшон одет до глаз.
Непохож на господина,
Был одет не напоказ.

Толь монашеская ряса,
Но изношенная в хлам …
Он подумал, … вдруг затрясся …
Смех?  Не верил он ушам.

Посетитель повернулся
И откинул капюшон.
- «Ты откуда к нам вернулся?
Феодосий!!! Я сражён!»

И Мстислав с большой любовью
Длань его поцеловал.
- «Десять лет, … а я всё помню»
Как в признание сказал.

- «Что заставило, скажи мне,
Ведь тебе немало лет,
Путь пройти непостижимый …»,
Но монах молчал в ответ.

Взгляд был добрый, но и строгий.
- «А ты, милый, возмужал!
Был мальчишка босоногий …»
- «Мономаху подражал.

Феодосий, ради Бога,
Не темни. Зачем пришёл?
Не забота ж педагога
О Псалмах? Не это ж счёл?»

Но монах не торопился,
Сделав лишь воды глоток,
Трижды вдруг перекрестился:
- Да, прости меня Пророк!

Я прошу, сейчас настройся
Долго слушать и молчать.
В своей памяти не ройся,
Знаю я с чего начать».
Тут Мстислав встал, вызвал гридни:
- «Принеси-ка нам поесть
И вино, чтобы не «злыдни» …
До утра сюда не лезть».

Снова сел к себе на место.
Принесли, что было, снедь;
Рыба, дичь, кабан известно,
Только часть, всего не съесть.

И вина сосуд солидный,
Лучших греческих сортов.
Котсифали самый видный,
Мягкий, нежный без понтов.

- «Предлагаю подкрепиться,
Раз ждёт длинный разговор.
Можем и не торопиться,
Ты ж с дороги не в укор».

После чарки котсифали
Феодосий стал другим.
Опьянел? Нет-нет! Едва ли …
Голос стал чуть-чуть глухим.

Он действительно с дороги
Был, не евши, и устал.
У монахов вкусы строги,
Но противиться не стал.

Пока кушали, молчали,
Каждый думал о своём.
Юный князь не ждал печали,
Жил пока одним лишь днём.

Феодосий размышляя,
Выбирал, как всё начать.
Малой толики, не зная,
Мог вполне и накричать.

- «Всё случилось в раннем детстве» -
Так монах решил начать:
- «При своём-то малолетстве,
Ты решил права качать.
 

Лыжи взяв, зимою было,
Ты к Десне, … реку не знал.
Десять метров, как проплыло,
Под тобою, как финал.

Это так ты прокатился
Без лыжни и прямо вниз.
Результат – в обрыв свалился,
Так закончился каприз.

Ты без памяти валялся,
Все решили, что умрёшь.
Ангел твой к тебе являлся,
Ты шептал ему: «Придёшь …»

Но помог и однозначно
Сам Святой Пантилеймон.
Мать молила и удачно,
Он для Гиты – эталон.
 
Есть такой Готфрид Бульонский.
Герцог, знатный человек.
Дед Гарольд  -  король саксонский
Был знаком с ним много лет.
Твоя мать тайком от мужа
Переписку с ним вела.
Пусть брехня будет досужа,
Гита верная была».

- «Ты, поди, оговорился?
Почему была, сказал?»
- «Хочешь, чтобы рассердился?
Я просил, чтоб не встревал».

И Мстислав притих тревожно,
Стал во всё полней вникать.
- «Я продолжу, если можно?»
И ответ не стал он ждать.
 
- «Он, как герцог лотарингский,
Орден рыцарский носил.
Гнев на нём был сарацинский,
Гроб Христа восстановил.

Он прошёл всю Палестину,
Взят был Иерусалим.
Вавилон, Эдом, Медину …
И везде незаменим.

Как король Иерусалима,
Он был им провозглашён,
Готфрид год, не без отжима,
Пробыл им и сам ушёл.

Защитил он Гроб Господни,
Так его и стали звать.
Как стена от Преисподни,
Он защитник Веры мать.
А теперь о главной вести.
Когда ты пришёл в себя,
Мать твоя со мною вместе
Просто нянчили тебя.

После этого ходила
В древний Кельнский монастырь.
В жертву средства приносила,
Подарила свой Псалтырь.

Там зарок дала, ей вещий,
Если сына не сдадим.
Как паломница, не меньше,
Посетит Иерусалим.

И с того дня переписка
С Готфридом и началась.
Он писал ей: «Всё неблизко
И опасность разнеслась.

Сарацины в Палестине
Убивают христиан.
Грабят всё в Иерусалиме
И Христос для них смутьян.

Свой поход в Святую Землю
Мы конечно совершим.
Я другого не приемлю,
Эти банды сокрушим.

И когда в Иерусалиме
Воссияет снова Крест.
Приходи, я буду в Риме,
Это будет добрый жест».

Она всё мне рассказала
И позвала меня в путь.
Всё толково рассчитала,
Что назад не повернуть.

Помнишь, как она прощалась,
Когда княжить уходил.
Она с Богом совещалась,
Он тебя благословил.
Мы ушли вслед за тобою,
Только шли мы на Восток.
Твой отец не знал, не скрою …
Говорят всему свой срок.

Мы прошли всю Палестину
И вошли в Иерусалим.
Если я когда-то сгину,
Буду прозванным благим.

За тебя молились оба,
Целовал Голгофский Крест.
У Господня были Гроба
И тут не было чудес.

А потом пришлось расстаться,
В Русь пошёл среди руин.
Что могло с ней дальше статься,
Знает только Бог один.

Через год монах с Афона
Мне письмо это принёс.
Говорит: «Читал с амвона
Эти строки не без слёз.

Это русская писала
И причём из знатных лиц.
Имя только не назвала …
Вспомнишь, может учениц».

Вот письмо, оно, как эхо
Отозвалось на наш зов.
Расстояние не помеха …
Это звон колоколов».

Взяв письмо, Мстислав невольно
Чуть закрыл свои глаза.
И в картинке детства больно
Зазвучали голоса.

Он услышал мать родную
И её прощальный вздох.
В ту минуту роковую
Он действительно оглох.
А открыв письмо, весь сжался,
Почерк матери узнал.
Как он этого боялся …
Всё же тихо прочитал:
 
- «Это логово шакала,
В этой тверди Бога нет.
Злобу солнца испытала,
Воздух просто перегрет.

По ночам тоска зловеща,
Жизни нет, кругом лишь смерть.
Вой шакала, не мерещась,
Дополняет круговерть.

И пески! … О, Палестина …
Ты Священная Земля!
Богом избрана! Повинна?
Раз вся стала из огня.

Нет травы. Пески, барханы …
Всё покрыто, как ковром.
Где мои родные страны,
Где супруг мой, дети, дом …

Пусть живут, они безгрешны,
Я останусь, здесь лежать.
Перед Богом всё мы грешны
И суда не избежать».

И Мстислав забылся как бы,
Но монах покой прервал:
-  «Мономах всё знает, так бы
Сообщить тебе б не дал.
Год назад он вновь женился.
Половецкий хан стал тесть.
Сообщить тебе стремился,
Не посмел, причина есть».

Феодосий встал, взбодрился
И ещё хочу сказать:
- «У тебя же брат родился!
Хоть Георгий, Юрой звать!!!»
                часть 6
Умер дед, причём нежданно,
Весть пришла в семнадцать лет.
Трон пустой, что нежеланно,
У отца же жажды нет.
 
В Киеве собралась Дума,
В основном-то из бояр.
Ситуация угрюма,
Каждый попросту фигляр.

Здравомыслящий Добрыня:
- «Трону нужен Мономах!
Сын единственный, а имя
На Руси давно в умах».

Фрол – боярин самый старый:
- «Я с Чернигова вот-вот …
Говорил с ним ещё ярей, …
Ни в какую, … не пойдёт.

Говорит, что перед смертью
С ним отец беседу вёл.
Чтобы Русь всем стала твердью,
Чтоб никто интриг не плёл.
А поэтому, нормально
И народ, чтоб чуть умолк.
Будет просто идеально -
Русь возглавит Святополк».

- «Это мнение Мономаха?!»
- «Ну, не я ж придумал сам …»
- «За такие вести – плаха,
Если врёшь. Клянись Христом!»

Трижды Фрол перекрестился,
Даже Крест поцеловал.
В Думе каждый убедился -
Мономах трон отдавал.

Так с подачи Мономаха
Святополк – Великий князь.
Не того он был размаха,
Но мечта таки сбылась.

Как не бились над проблемой,
Распри всё же начались.
И опять стало дилеммой,
Бить своих или мирись.

Начал всё Давыд смоленский
Тоже вид на трон имел.
Метод грубый, деревенский …
Хоть и князь, не поумнел.
 
Ночью к сонному Мстиславу
Дядька с шумом «залетел»:
- «Князь вставай! Чинят расправу!
Князь смоленский налетел».

- «Он же брат отца! Как можно?»
И Мстислав в кровати сел.
Дядька снова: «С этим сложно …
Князь Давыд всегда наглел.

И сейчас громят ворота,
Усмарь хочет убедить.
Воевать его работа,
Нам же надо уходить»

- «Ну, а как же новгородцы? …» -
Почти жалобно спросил.
- «Эти жалкие уродцы?
Чем ты их расположил?

Тем, что молод, интересный
И почти что Мономах.
А на деле, гром небесный,
Отдадут не на словах».

- «А куда мы убегаем?»
- «Путь один у нас, Ростов.
Там в Ростове и узнаем
У Давыда план, каков.

Воевода отобьётся,
Но смоленских не сдержать.
Как управится, вернётся …
Усмарь знает, где прижать».

У дворца уже их ждали,
На конях сидел весь двор.
Князя дружно поддержали
И вперёд, во весь опор.

А в Ростове братец тоже,
Но родной. Брат Изяслав.
На два года был моложе.
Встретил, брата опознав.

Мономах, узнав про это,
К Святополку: «Как же так?!
Снова, что было забыто?
Брат на брата? Кавардак …
Принимай сейчас же меры,
Должен в корне всё пресечь.
Ты же здесь не для карьеры,
Чтобы Русь вновь не поджечь».

- «Ты, Владимир, успокойся,
Сам костёр не разжигай.
С сыновьями вот устройся,
А Давыда не ругай».

Мономаху стало ясно,
Кто такой Великий князь.
Жадный трус, весьма опасно,
Тем не менее, он власть.

Вынужден в Ростов смотаться,
Он с него же начинал.
С сыновьями повидаться,
Чтобы каждый место знал.

Встретили его радушно
И особенно Мстислав.
- «Что, ребята, здесь не скучно?»
- «Не-е-е!!!» - ответил Изяслав

По приезду стол накрыли,
В центр огромный самовар.
Чай смородиновый пили,
Просто чудо – не завар.

И вдыхая чай душистый,
Он Мстиславу: «Ну, так как?
Думал дядюшка пушистый?
Оказалось всё не так …

Очень страшное занятие
Друг у друга отбирать.
Шло от Рюрика понятие,
Земли только собирать.

Прадед, дед твой не желали
Русь на княжества дробить.
Степняки только и ждали,
Как бы порознь нас прибить.
Позовите воеводу!»
- «А он здесь, давно вас ждёт».
- «Пусть заходит, не в угоду,
Он, как равный, здесь живёт».

Усмарь был весьма довольный,
Как же, даже Мономах
С ним настолько сердобольный,
Что не вспомнил о грехах.

- «Сын готов с врагом встречаться?» -
Воеводу в лоб спросил:
- «Будешь дальше заниматься?
Или больше нет уж сил?

Что ж вы Новгород отдали,
Даже помощь не просил».
- «Ты одобрил бы едва ли,
Если б я кого убил.

Бить своих не собирался,
Даже повод недавал».
- «Молодец, что воздержался!» -
Встал и вдруг поцеловал.

- «А с Давыдом разберёмся,
Никуда он не уйдёт.
Святополк сказал, займёмся …
Шарукан опять идёт.

Вот поэтому Мстислава
Увожу к себе от вас.
С ним и вся его орава.
Что была при нём сейчас.

А куда? Спросить хотите.
В город Белгород. Вот так.
Будет княжество, простите,
Но пока, там рядом враг.

И, Усмарь, твоя задача
Там собрать большую рать.
Помогу, а как иначе …
Помогай Мстиславу встать».
- «Я могу внести прошение?» -
Воевода даже встал.
- «К нам имеет отношение?
Или просто увязал …»

Не любил, чтоб приближённый
Что-то личное просил.
Этот принцип был врождённый,
Этим блат похоронил.

- «Сам посадник новгородский
Мной от плахи был спасён.
Он  Давыдом, жест-то скотский,
Был с Иудою сравнён.

И как следствие, … на плаху.
Я был рядом и успел.
Палача хлестнул с размаху,
На коня и, … видишь цел».

- «Ну, и где этот спасённый?»
- «Во дворе сидит и ждёт».
- «Приведи, раз не казнённый,
Пусть расскажет, как живёт».
 
Он вошёл волнение скрывший,
В пояс выполнил поклон:
- «Я Сбыслав посадник бывший,
Что со мною, словно сон».

Голос бархатный, красивый,
Ровный, даже не дрожит.
Сразу видно, что правдивый …
Честью, мнением дорожит.
- «Так за что, закон минуя,
Должен был бы ты убит?»
- «Ты не князь!» - сказал ему я:
- «Ты же форменный бандит.

Ты, как тать с большой дороги,
Грабишь, мучаешь своих.
Все насилия, поджоги
Отрыгнутся на твоих».

Тут же князь зашёлся смехом:
- «Молодец, что так сказал.
Отзовётся это эхом,
Он себя в тупик загнал».

Мономах предложил чаю,
Самовар ещё гудит:
- «Я в таких души нечаю.
Какой год тебе бежит?»

- «Тридцать лет намедни было,
Но детей пока что нет.
Было счастье, да уплыло …
Извините за ответ».

- «Дело ратное известно?»
- «Воеводой был отец.
В Польше сгинул он безвестно,
Значит, так решил Творец».

- «А в рать новую Мстислава
Первым тысяцким пойдёшь?»
- «Это честь! Он мне держава!
Лучшей службы не найдёшь.

Долг мой, знаю, неоплатный.
Усмарь мне отец и брат.
Хоть он в княжестве и знатный,
Для меня он выше плат.

Быть при сыне Мономаха! …
Я не мог о том мечтать.
Будем мы без доли страха
Ваше дело продолжать».
                часть 7
Жизнь сменилась кардинально.
Год прошёл, как пролетел.
Рать росла, росла буквально
И Мстислав с ней рос , взрослел.

И Сбыслав переменился,
Стал Мстиславу первый друг.
И учил, и сам учился …
Как-то всё сменилось вдруг.
 
Мономах всем на совете
Объявил: «Врагов за Дон!»
При его авторитете
Это был почти закон.

Пригласил объединиться,
Но Олег прислал отказ,
Брат его Давыд мириться
Не желал, … всплакнёт не раз.

А разведка, Понт конечно,
Донесла, Илтарь идёт
И ведёт себя беспечно
Зная, сечь его не ждёт.

И его разведка тоже
Узнаёт что где и как …
Донесла, что рать, похоже,
Не готова для атак.

Что у них свои разборки,
Свой же Новгород крушат.
Мономаха на задворки
И из дома ни на шаг.
Всё не так на самом деле,
Хан Илтарь о том не знал,
Такой не было доселе,
Рать была, … потом узнал.

И вот княжеств русских войско
Вторглось в ханство первый раз.
По распутице, где скользко
Вышли в тыл, как напоказ.

Так Мстислав впервые в жизни
Увидал ряды шатров.
Их не ждали, люди вышли
Не видавшие врагов.

Степь ковыльная дремала …
Ночь, костры ещё горят.
А охрана и не знала,
Что их так «предупредят».

Миг. И всё пришло в движение.
Вся орда была у ног.
Будто сняв оцепенение,
Рати били, кто как мог.

И Мстислав в пылу азарта
Не заметил – рядом друг.
Грязь, уместная для марта,
Поменяла всё вокруг.

Сбыслав весь в грязи, как леший,
Крикнул: «Князь, поберегись!»
Но Мстислав рубил, кто пеший,
Кровь пьянила, … заорись.

- «Получай за все набеги!»
Меч сверкал в его руках.
Он с двух рук крушил ночлеги,
Слыша вопли: «О, Аллах!»

Продолжалась эта сеча
До утра и стан затих.
Тыщи трупов, как предтеча,
Что прощений никаких.
Рать шла вглубь, круша преграды.
Не один был стан разбит.
Помогали снегопады,
Хоть и март, а снег кружит.

Не для половцев погода,
Им нужна сухая степь.
А в такое время года,
Добывают корм и снедь.

Перед станом баррикады
Из телег, телячьих шкур
Рати были, как преграды,
Но вносили лишь сумбур.

Хан Илтарь стрелой пронзённый
Сгинул, как и вся орда.
Хан Китан хоть и пленённый
Замолчал и навсегда.

Превосходство Мономаха
Завершило весь разгром.
Но подобного размаха
Не видал никто потом.

Он нашёл в толпе Мстислава,
Тот веселье излучал.
Подскакал, имел же право,
Как отец и князь, обнял.

- «Распрекрасное начало!
Я же видел. Молодец!
Войско всё ж не подкачало,
Каждый ратник и боец.

А где Сбыслав? Вон он, вижу …
Кто-то смел его подмять?
Я теперь тебя приближу,
Воеводу дай обнять!»

- «Я же тысяцкий пока что …» -
Сбыслав князю возразил.
- «Не похож на новичка-то,
Хоть посадником служил».
Князь подвёл коня вплотную
И при всех расцеловал.
Рать взревела алиллую,
Мономах не возражал.

Усмарь здесь же появился,
Весь в грязи, рот до ушей:
- «Воевода объявился!
Изведём их всех, как вшей!»

Как и князь, коня вплотную:
- «Поздравляю! Молодец!!!
Помни заповедь простую,
Быть таким же, как отец».

Увидав Мстислава зычно
Прокричал, так мог лишь он:
- «Вот кто дрался необычно!
Гениально! Мой поклон!

Кто тебя двумя мечами
Научил так молотить?»
- «Сбыслав это, между нами …»
- «Мне такого не забыть».

Вот уже повозок сотни
Потянулись в дальний путь.
В них трофеи с данью сходны,
В этом разница и суть.

Ткани разные с коврами,
Украшения, … гнали скот.
Пленных, принято веками,
В основном вдов и сирот.
 
Шум стоял в Переяславле,
Так народ там ликовал.
Был боярский суд представлен,
Мономаха он встречал.

Мономах же, не слезая,
Конь, как вкопанный, стоял.
Прокричал: «Эх! Мать честная!
Пир горой, чтоб мир сиял!»
 
Возглас в дело превращался.
Пир возглавил Святополк.
Как Великий князь, держался,
Это был священный долг.

Все гуляли, веселились …
Смерд, боярин и купец.
Было даже с ног валились …
Кто не встал, тогда мертвец.

И князья, и рать гуляла.
Им пришлось на площадях.
Знать дворцы сама заняла,
Ратник же в своих краях.

Вино бочками возили.
Пиво – можно утонуть.
Но по-пьяни не бузили,
Могут в пиво окунуть.

Здесь же жарили барана,
Туши месячных телят.
И под грохот барабана
В пляс пускались все подряд.
Так неделю шло гулянье,
Просто рот устал жевать.
И вино, как в наказанье,
Не пошло, зачем страдать.

Наступила передышка,
Половецкий клан притих.
Было ясно, им не крышка,
Мономаху только штрих.

Ближе к лету рать Мстислава,
Отдохнув, набралась сил.
В рейд сходить, нужна не слава,
Он отца вдруг попросил.

Мономах не возмутился,
А совсем наоборот.
Тут же с сыном согласился,
- «Но не лезь» - сказал: «К ним в рот.

Это будет, как разведка,
По всем княжествам пройдись.
В Суздале бываем редко,
Изяслав там, не стыдись».

Вот черниговские земли …
- «Не пойму!» - сказал Сбыслав:
- «Почему же мы-то дремлем,
Зная весь Олега нрав.

Он же с половцами вместе,
Просто бредит Русь порвать.
Что? Боимся братской мести?
С братом их пора прибрать».

Рать прошла совсем по краю,
В земли так и не зашла.
Чтоб Олега рати стаю
Не навлечь. Зачем пришла?

- «Всё же есть в народе сила,
Цену нам бы всем понять.
Надо чтобы власть служила,
А не ссорилась опять».
Так сказал Мстислав в раздумье,
Усмарь ближе подошёл:
- «Слышу здесь не тупоумье,
Разговор мужей пошёл.

Ты, Мстислав, отца припомни,
Он когда-то бил своих?
Он один пока, запомни …
Ну, а Киев? … Киев тих …

Помогать ему нам надо,
Святославичей держать.
Не давать им сбиться в стадо,
А Давыда дожимать».
 
Вот и Суздаль наконец-то,
Месяц шли, всё лес и лес.
А как вышли – чудо место,
Речка выше всех чудес.

Речку Каменку всё знают,
Те, кто в Суздале живёт.
Лебедей там не пугают.
Рыба, палец сунь, клюёт.

Богом избранное место,
Мономаховский оплот.
Может Новгорода вместо?
Нет! Совсем наоборот.

Вёрст за тридцать до подхода,
В Клязьму начали входить
Так искали место брода,
Было некого спросить.

И Мстислав увидел сотню,
Мчалась прямо к ним на рать.
Словно дети в подворотню,
Где их могут покарать.

- «Пропустить!» - сказал он зычно:
- «Это кто-то из своих…»
Было как-то непривычно
Ждать, когда не знаешь их.

- «Боже мой! Кого я вижу …
Это ж брат мой Изяслав!» -
Закричал, как плохо слышу,
Очень сдержанный Мстислав.

Оба очень повзрослели,
Не встречался много лет,
Но привязанность имели,
Как погодки, не секрет.

- «Вам Олег не попадался?» -
Первое, что он спросил.
- «Нет! В Чернигове остался.
Он себя здесь проявил?»

- «Новгородцы известили,
Вече приняло Закон
И Давыда не пустили,
Вне Закона нынче он»,

И Мстислав заулыбался:
- «Вот так новость! Браво, брат!
Новгородец разобрался
Кто есть кто? Я очень рад.

Но я думаю, братишка,
Затаится этот тип».
- «Есть у нас одна мыслишка,
Взять Смоленск, пока он влип».

Изяслав сказал спокойно,
Как обыденную вещь.
- «Ты считаешь так достойно?
Ты пойми, Давыд зловещ.
Святославичи сегодня …
Пол-Руси у них в руках.
Без отца там преисподня,
Не остаться б в дураках».

Дальше ехали , молчали.
Каждый думал о своём.
- «Вы чего вдруг замолчали?» -
Сбыслав слышал: «Подождём …».

Во дворце Мстислава ждали,
Рать устроили в шатрах.
Угощения, яства звали
Отдохнуть не при делах.

Захмелев от медовухи,
Братья начали мечтать:
- «Помнишь, что в сарае духи,
Нас хотели разыграть?»

Изяслав расхохотался:
- «Как ушли без спроса в лес?
Ты на дерево забрался
Посмотреть и еле слез…»

И опять смешок довольный:
- «Как тебе наш новый брат?»
- «Юра? Парень своевольный.
Мал ещё и не зажат.

А вообще он симпатичный,
В год всего заговорил.
Случай, скажем, необычный,
Он же толком не ходил.

А сейчас ему два года,
Я недавно был у них.
Он Георгий, так от Бога,
Юра только для своих»

Изяслав вдруг изменился:
- «Сын степей он, а не брат.
От дикарки он родился,
Вороньё над ним кружат».
- «Медовуха не на шутку
Разум сделала таким.
Ты представь хоть на минутку,
Если б ты родился им.

Если б мать была не Гита,
А Астина, хана дочь.
Жизнь не стала б именита?
Мономахов значит прочь?

Феодосий, в раннем детстве,
Мне всё время говорил.
Изучать род в малолетстве
Надо, чтоб и род твой жил.

Князя Игоря напомню,
Это Рюрика был сын.
В жёны взял крестьянку, помню,
Helga, звали до седин.

Это же княгиня Ольга!
Вот ещё один пример.
Мать Владимира нисколько
Не чуралась перемен.

Да, она была рабыня.
Сын Малуши Русь крестил.
И её Святое имя
Сам Господь благословил.

Так что брось свою химеру,
Юрий нам законный брат.
Воспитать, чтоб помнил Веру,
Он же правильно зачат».

Изяслав ещё не пьяный
Вспомнил: «А в Смоленск пойдём?»
- «Не пойдём!» - Мстислав усталый
Произнёс: «Решим всё днём».

Утром вдруг гонец весь в мыле:
- «Вас, князь, в Новгороде ждут.
Чтоб дружину не забыли …
Рать оставь, потом придут»
И вот Новгород. Ворота …
Встретил дядька Вячеслав.
И за ним была охота,
Но остался, всех послав …

- «Во дворце отец заждался!»
- «Мономах! Неужто здесь!!!
Как? Зачем здесь оказался?
Дядя Слава, я твой весь!»

И Мстислав стрелой, где ждали.
На крыльце стоит отец.
Рядом швед. Конунг? Едва ли …
Головной убор – венец.
 
В стороне чуть, незнакомка.
Белокура, нежный взгляд.
Локон – сжатая соломка,
Видно викингский обряд.

- «Познакомься сын с Христиной,
Вас сегодня под венец.
Будет Русь с нами единой,
Так сказал король-отец».

- «Да, да, да!» - король с улыбкой:
« Будет она ваша мать,
Будет нянькой, будет зыбкой,
Будет всех вас  обнимать».

Так Мстислав и подчинился.
Там отец, а там король …
Он в принцессу не влюбился,
Но жена сыграла роль.
                часть 8
Годы шли и у Мстислава
Появился первый сын.
Мономаху, как оправа,
Первый внук, как знак седин.

Стало снова неспокойно,
Оклемалась вроде степь.
Снова стали непристойно
Возрождать былой вертеп.

И однажды доложили,
Что орда пошла в набег.
В них, как иблисы ожили,
Хан Боняк всем пренебрег.

Вторгся в Русь, её владения,
Как грабитель тех земель.
Убивал без промедления,
Уводить в полон их цель.

Святополк не ждал защиты,
Бросил войско тут же в степь.
Где-то были и отбиты …
Пленный Боняку, как хлеб.

Мономах с другого фланга
Степь всю начал проверять.
Увлеклись, … была изнанка.
Зачем Киев оставлять?

Утром колокол Софии
Разбудил всех горожан.
Враг у стен, как псы цепные,
Вся орда, как балаган.

И Добрыня, он был старший,
Всех поднял, кто что-то мог.
Вместе с паствой патриаршей
Киев стал не одинок.

Ощетинился жердями
И кипящую смолой.
Луки, стрелы с фитилями
На стене все городской.
 
Лезть на стену не решился,
Стал в округе избы жечь.
В ад кромешный превратился,
Где отсутствовал наш меч.

Люди гибли деревнями …
Кто копьём убит, сгорел.
Не гнушались и церквями …
В общем, полный беспредел.

Был ограблен подчистую
И Печерский монастырь.
Все монахи врассыпную
И остался лишь пустырь.

А кому сопротивляться?
Каждый мог Псалмы лишь петь.
На полях войны сражаться
Жизнь научит, не сидеть.

Разделил судьбу Печеры
Вырубицкий монастырь.
Надругались и без меры,
Хоть игумен был не хмырь.

Его просто изрубили,
Когда он им отказал.
Все богатства, что там были,
Сам Боняк себе забрал.

Мономах когда вернулся,
Святополк был уже там,
Он буквально ужаснулся …
Это был конец мечтам.
Но случилось, что не ждали …
Святославичей весь род
По предательски восстали,
Замутили свой народ.

Начал всё Давыд по новой,
Суздаль первым обложил.
Не была их рать готовой …
Изяслав власть не сложил.

А поднял людей в атаку.
Что Давыд не ожидал,
Но ввязался в эту драку.
Изяслав в бою том пал.

Муром взят спустя неделю,
А за ним пал и Ростов.
Этот ход, подобно хмелю,
Всех пьянил без тормозов.

С Белозерска до Рязани
Этот весь обширный край
Святославичи прибрали …
А теперь всю Русь им дай!

Весть о смерти Изяслава
В Новгород принёс Усмарь.
И Мстислав, позвав Сбыслава,
Попросил: «Ещё раз вдарь …»

И Усмарь из слова в слово
Повторил, как брат погиб.
- «Ну, так как?» - спросил сурово:
- «Будем мстить за перегиб».

Но Сбыслав, Усмарь молчали.
- «Я считаю важен мир».
И Мстислав, как и вначале,
Не сменил ориентир.

- «Напишу письмо Олегу,
Пусть умерят аппетит
И вернёт Ростов до снегу,
Муром, Суздаль поспешит.

Я не буду мстить за брата,
Жизнь-борьба, так случай свёл.
Русь важней, … её утрата
Это, как цветок отцвёл»

Мономах о смерти сына
От Мстислава и узнал.
Он в письме писал» «Трясина
Братской бойни не скандал.

Это страшное несчастье
Для единства всей Руси.
Не могу я в одночасье
Ради мести всё снести.

И ещё! Олег мой крёстный,
Не могу с ним воевать.
Я прошу, вопрос серьёзный,
Миром дело с ним уладь.

Пусть мой брат, твой сын конечно,
Так погиб, … его конец
Будут помнить, помнить вечно …
Как нельзя жить, наконец».

Только тут вдруг стало ясно,
Что Мстислав уже не тот,
Кто бубнит, порой неясно,
На внушение махнёт …

Нет! Письмо писал мужчина
Со сложившимся умом.
Русь, которому, махина
В положении роковом.

Мономаху стало легче.
Рассуждает сын, как он.
Да и сам уже не резче
Стал решать конфликт сторон …

Предложение Мстислава,
Мир Олегу предложить,
Он принял: «Пусть меркнет слава,
Русью надо дорожить».
Написал письмо Олегу.
Получил в ответ отказ.
- «Что? Расплакался стратегу!
Я, теперь для вас указ».

Так вот лопнуло терпение.
Вскоре прибыл сам Мстислав.
Он читал ответ мгновение
И сказал лишь: «Ты был прав.

Что ж война, я понимаю? …»
- «Парня надо усмирить» -
Мономах вздохнул: «Я знаю,
Сложно будет примирить».

И вот рать отца и сына
Вышла свой Чернигов брать.
Мономах глядит, дивчина
На коне ему под стать.

- «Это что-о-о, скажи, такое?! …»
- «Как? Христину не узнал?
- «Платья нет, на ней другое …
Это что за карнавал?»

К ним подъехала Христина
И по-русски, мягко так: …
- «Здравствуй, папа! Я причина
Для волнении в этот шаг?

Мой отец всю жизнь на конях,
Хоть король – кавалерист.
Сына нет, меня в ладонях
К лошадям принёс – артист.

Я в пять лет в седле сидела,
В десять стала фехтовать.
Я на скачках всё терпела,
Вот такая ваша мать».

- «Но ведь мы не на прогулку …
Там же могут и убить …»
- «С мужем хоть по переулку,
Хоть в степи хочу с ним быть».
А Мстислав лишь улыбался …
- «Почему мне не сказал?
В дураках я оказался …»
- «Что ты мудрый – доказал».

И Великий князь бесспорно
Согласился поддержать.
= «Связь с врагами так позорно,
Что их надо наказать!»

У Чернигова все встали.
Прискакал разведчик Понт.
- «Они с города удрали!» -
Прокричал: «Свободен фронт!»

Святополк же Мономаху:
- «Ну, что? Будем догонять?
- «Пусть Мстислав догонит птаху,
Брат двоюродный, а тать».

И Мстислав, Христина тут же,
Рать возглавили вдвоём.
Шли на Север, тракт похуже,
Но след вёл не только днём.
 
Вышли всё же к поселению,
Это крепость Стародуб.
К их большому изумлению
Вся была, как мощный сруб.

Лес кругом непроходимый,
Речка Бабинца бежит.
Корм там есть необходимый,
Но жить, … как-то не лежит.
И Мстислав вполне резонно
Обложил со всех сторон.
А потом посла законно
Он отправил на «поклон».

Предложил отдать Олега
И тогда все будут жить.
Те, кто ждут ещё побега,
Могут голову сложить.

И ещё всем сообщили,
Что Олег подлец, хоть князь.
Он с ордой, чтоб всех разбили.
Русь нужна ему, чтоб красть.

Так с неделю подождали …
- «А чего нам их беречь?
Себя сами наказали,
Предлагаю крепость сжечь».

Так Сбыслав сказал Мстиславу,
Усмарь тут же поддержал.
- «Учиним врагам расправу!» -
Так вот сразу и сказал.

Только огненные стрелы
Полетели прямо в центр,
Разрешились все пробелы,
Поумнел, кто там, в момент.

Через главные ворота
Вышел связанный Олег.
Воевода, ещё кто-то …
Так закончился побег.

Но ворота всё ж закрыли
И не стали всех пускать.
По себе, поди, судили,
Не решились рисковать.

И уже в Переяславле,
Там их ждал Великий князь,
За Мстислава, лишь за здравье,
Пили мёд, и не таясь.
Всё ж Олега осудили,
Из Чернигова изгнав.
В лесной Муром поселили
Под охрану, зная нрав.

А Давыд ретировался,
Суздаль вмиг освободил.
И с Ростовом сам расстался,
Пока князь не осудил.
                часть 9
- «Вот теперь ордой займёмся» -
Святополк кивнул в ответ.
- «С Тугорканом разберёмся,
Опасаться, смысла нет»

Был он в киевских хоромах,
Князь Великий пригласил,
Святополк сам был не промах,
Мономаха роль ценил.

- «Как сыны растут, скажи мне,
Твой Мстислав меня «убил».
Весь в тебя! Вы с ним взаимны?»
- «Ну, а как же! Заслужил».

- «А с Ефимией нормально?
Тесть же твой известный хан».
- «Хан Аепа минимально
Держит связь, кто с Русью хам.

С ним общаюсь постоянно,
Нам веками с ними жить.
Свору гнать, это реально,
Так что можешь не тужить».

- «А как сын и внук Аепы?
Ханом будет или как?».
- «Ханом вряд ли, мы задеты.
Православный он. Вот так!

Мальчик очень интересный
Одарён не по годам.
Он какой-то весь … небесный,
Всё стремится сделать сам.
При крещении он Георгий,
«Гюрги» трудно говорить,
Вот и стал он зваться Юрий,
Я согласен, так и быть.

В Суздаль он уедет скоро,
Где погиб мой Изяслав».
- «Он же мал, чего так споро?»
- «Рано начал и Мстислав.

Мне разведка доложила …»
- «Понт твой, это сущий клад!
Вся разведка заслужила
Моей милости. Я рад!

Извини, что встрял бестактно,
Что тебе он доложил?»
- «Тугоркан уже двукратно
Мой Чернигов обложил.

Гарнизон оставлен крепкий,
Город свой не отдадут.
И стрелок сидит там меткий,
Со стены стрельбу ведут.

Предлагаю без задержки
В две дружины и сходить.
Звать не надо, … всё издержки,
Сами сможем всё решить».

- «Ты уверен? Хватит силы?»
- «Не уверен, … убеждён!
Всё продумано, мой милый,
Хан наш будет побеждён»

Подошли дружины тайно,
Тугоркан их не видал.
Слились с местностью буквально,
Их туман не выдавал.

Тихо вызвал Ратибора,
Мономах ему, как брат.
- «Дуй в обход вдоль косогора» -
Прошептал: «Там в город тракт.
Ну, не тракт, а так, тропинка …
Ты увидишь там пролом.
Остальное не новинка,
Но без глупостей потом.

Утром больше не стреляйте,
Дайте им пойти на штурм.
Мой сигнал, все чётко знайте
Вам подаст мой трубадур».

Ратибор, как растворился,
Поглотила его ночь.
Он опять с туманом слился,
Как видение, точь-в-точь.

Святополк подполз тихонько,
Мономах всё объяснил.
- «Не волнуйся …» - взяв легонько
За рукав: «Всё оценил».
 
Утром стены замолчали
И орда пошла на штурм.
Все орут, как одичали,
Лестниц мало, … драки, шум …

В этой дикой суматохе
Вдруг трубы раздался звук.
И в таком переполохе
Тугоркан сломался вдруг.

Две дружины его с тыла
Просто начали кромсать.
Из ворот, их рать открыла,
Орду стали просто рвать.
Не ушёл никто от мести,
Тысяч десять полегло.
Тугоркан с другими вместе
Был убит, не повезло.

После действенной расправы
Их дружины разошлись.
Святополк через заставы
С ратью в Киев подались.

Мономах в Переяславле
Думал больше о другом.
Всё не так идёт в державе …
Что не дело – кувырком.

И однажды объявился
Друг Мстислава с детских лет.
Ярий звали, как свалился,
Сыном, в общем-то, пригрет.

Пригласил его к обеду.
- «Ну, … рассказывай, как жизнь».
- «Я из Новгорода еду,
Мне Мстислав, мол, задержись.

Расскажи отцу при встрече,
Здесь писать нельзя никак,
О чём ропщет наше вече,
Должен знать отец, вот так».

- «После трапезы конечно,
Когда ем, я глух и нем.
Ты ж не скажешь скоротечно?
Так что ешь. Спешить зачем?»

Сели, … в горнице уютно,
Гридней прочь всех отослал.
Никого нет абсолютно …
- «Так чего мне сын послал?»

- «Всё купечество восстало,
Он всегда же в долг берёт.
Взял товар, продал, что стало …
Там и долг свой отдаёт»
 
- «Ну, и что? Всегда так было.
Брали в долг и будут брать».
- «Это было, да всё сплыло,
Честь не стали признавать.

Понаехал к нам с Европы
Ушлый, подленький народ.
Мы теперь у них холопы,
Разговор пошёл не тот.

Ростовщик-еврей стал главный
«Доброхот» и финансист.
А купец теперь бесправный,
Как на празднике артист.

Все его взыскания в резе,
Прежде чем вернёт свой долг.
Реза с долгом в том же «весе» …
Кабала, … вот в чём подлог».

- «А Великий князь не в курсе?»
- «Это он всех их привёз!»
- «Не пойму, … казны ресурсе
Тоже реза есть? … Курьё-ё-ё-ёз!

Ну, и чем он расплатился?»
- «Пленными! Их всех продал.
Вот народ и возмутился,
Что такой вертеп создал.

Посмотреть на эти рожи,
Каждый тать и прохиндей.
Ну, на что это похоже?
Русь опять пленит еврей».
- «Ну, зачем так откровенно …
Русь пленить? Большой вопрос.
Что сказал то, несомненно,
До чрезмерного дорос.

Я сейчас же в Киев еду,
Пусть мне скажет Святополк.
Как заставил верить бреду?
В чём резон? Какой в нём толк?»

Ярий в Новгород уехал.
Мономах, как обещал,
Через сутки в Киев въехал
И никто-то не встречал.

Разговор был очень острый,
С глазу на глаз, тет-а-тет.
- «Ты забыл! Народ наш пёстрый,
Каждый свой имеет цвет.

Что нас всех объединило?
Вера, мудрость и язык.
Ты зачем задул кадило …
Ростовщик взял за кадык?

И откуда эти люди?
Что им надо? Это ж Русь!
Сам замешан в этом блуде!
Не шути так, рассержусь.

Вести с княжеств получаю,
Недовольство их растёт,
Ханы треплют, я-то знаю,
Порознь всех в муку сотрёт

Собирай-ка съезд, Великий!
Соберёмся и решим.
Русский мир он многоликий,
Только вместе разрешим».

Святополк не соглашался:
- «Что я, … власть или не власть?»
На здоровье вдруг сослался:
- «Не на пользу эта страсть».

 
Но, однако, согласился,
Мономах был в этом твёрд.
И на Любеч сговорился,
Киев как-то был оттёрт.

На Днепре, сей град, как новый,
Крепость мощная стоит.
И Чернигову знакомый,
Вёрст на тридцать отстоит.

Разослали приглашения,
Святополк все подписал.
Так что не было стремления
Спровоцировать скандал.

Собрались почти все вместе,
Даже кто и враждовал.
Речь не шла здесь о протесте,
Хотя каждый рисковал.

Святополк поднялся первый.
Ранг такой – Великий князь.
- «А какой он старый, нервный …» -
Съезд решил, внутри смеясь.

Слово дал он Мономаху
И Мстислав с ним рядом был.
Встал, одёрнувши рубаху,
Вожаком уже прослыл.
- «Всех гнетёт одна проблема,
Несговорчивая Степь.
Мы сегодня, как без шлема,
На ногах как будто цепь …

Будем так же порознь драться,
Нам орду не победить.
Выход есть – объединяться
И друг другу не «солить».

- «Ты считаешь так возможно?» -
Возразил Тмутаракань.
- «Святославичам всё можно!» -
Кто-то крикнул: «Лишь бы брань».

- «Мы собрались не браниться!» -
Всех одёрнул Мономах:
- «Если можно, помириться.
Ну, хотя бы на словах».

Встал Мстислав: «Сказать мне можно?»
- «Говори, раз мысли есть».
- «Если что не так, возможно,
Всё ж сказать сочту за честь.

Киев, Новгород, Чернигов
Могут сами рать собрать.
Без условий всяких, криков
Ханов этих покарать.

Но ведь мы же Русь, поймите,
Рюрик нас объединял.
Враг силён, любви не ждите,
Если кто-то не понял.

Не Смоленск и Полоцк знают,
Знают Киевскую Русь.
Силу нашу уважают …
Съели бы давно – клянусь».

- «Молодец, сынок, всё верно!» -
Мономах довольный встал:
- «Кто так думает примерно?
Неужели не достал? …»
Встал Добрыня, улыбнулся,
А глаза уже блестят:
- «Я, как в юность окунулся
Глядя на таких ребят.

Мы своё отвоевали,
Но совет всё ж можем дать.
Русь продержится едва ли,
Если сиднем просто ждать.

Есть одно лишь государство,
Это Киевская Русь.
Расчленить её – коварство!
Мог бы жёстче – не берусь.

Молодец, Мстислав, я верю
Вот они и сохранят.
Кто не с ним, подобен зверю,
Будет время, устранят».

- «Угрожать нам здесь собрался?» -
Князь Давыд весь побелел.
- «А с тобой я б разобрался …» -
И Мстислав не утерпел.

Святополк решил вмешаться:
- «Всё же я Великий князь.
И при мне вот так ругаться
Не позволю!  Хоть и злясь.

Половецкие набеги
Будем вместе отражать?»
Мономах аж сел: «Стратеги!!!…
Отражать? Потом бежать? …

Вы меня что? Не поняли?
Гнать их надо всех за Дон.
А кого до пят проняли,
То за Волгу, там их дом.

Рать нужна, а не скандалы.
Слово Русь должна сказать!
А Давыд и подпевалы
Не пытайтесь отказать».
И в конце пришли к согласию
Мономаху поручить
Всё возглавить, разногласию
Прав военных не чинить.
                часть 10
Прошло время, … даже годы
Не собралась Русь в кулак.
Не пошли от съезда всходы
Единения, никак.

Святополк принял решение –
Степняков нельзя дразнить,
А искать путь к примирению,
Слать послов, добрее быть.

И однажды, день был летний,
Весть подал Переяславль.
За период многолетний
Прибыл гость в такую даль.

Появление Мономаха
В новгородских землях? … Шок!
Встречу царского размаха
Сын устроил, как знаток.

Да, Мстислав сиял от счастья,
В поле выехал встречать.
Вся знать приняла участье …
Разве можно устоять?

Снова встречи и веселье,
Мономаха знал народ.
Пир горой, потом похмелье …
Снова пир – круговорот.

А затем были подарки,
Мономах здесь не был скуп.
Ткани разные не марки
И из соболя тулуп.

В ножнах меч с дамасской стали,
В самоцвет как бы одет.
Так на Солнце засверкали,
Словно шёл от ножен свет.
Детям пряники на мёде
Разных форм целый набор.
Когда в руки их берёте,
Пчёлы тут же, как на сбор.

После бурного веселья,
Когда гости разошлись,
Пили чай не от безделья,
Мысли многие сошлись.

- «Как ты жил всё это время?
Новгородцы не шумят?
Непоседливое племя,
Русь, как было, защитят?»

Мономах отпил из чашки:
- «Можешь и не отвечать.
Я же знаю их замашки,
Знают где нельзя молчать.

Я смотрю, ждёшь пополнение?
У тебя ж две дочки есть.
Будет сын, как продолжение?»
- «Лишь Господь может учесть.

Повитуха нам сказала,
Мол, опять родится дочь».
И Христина тут же встала:
- «Вы ж не сможете помочь!»

Мономах сощурил глазки:
- «А в народе говорят,
Лишь у сильных дочь для ласки,
Жизнь давать, когда родят.

Так что должен ты гордиться,
Если будет третья дочь».
- «Заставляешь удивиться …
Семь сынов! Ещё не прочь?»

- «Нет! Ефимия захворала …
Плохо ходит, мало ест.
Уезжал когда, вздыхала
Как дожить бы до невест …
У неё со мной два сына.
Старший Юра, уже князь.
И Андрей, дитё невинно,
Только с ней, порой таясь».
 
- «Юрий князь? А где? Напомни».
- «В Суздаль я его послал.
Так что братца знай и помни
Его Бог поцеловал.

Не по возрасту смышленый,
В год он начал вслух бубнить.
Как Георгий наречённый,
Юрий – легче говорить.

Здесь у вас сейчас спокойно,
Юг Руси весь разорён.
Грабежи бесперебойно,
Каждый, как приговорён.

Половецкие набеги
Стали рок какой-то нам.
Перед ними печенеги
Просто дети, по делам.

Ярослав, мой дед, добился,
Выгнал всех их за Дунай.
Так он там и поселился …
Для других открылся край.
Половецких ханов орды
К нам пришли, лишь кочевать.
Мы же не были к ним твёрды,
Вот и стали нападать».

- «Неужели нет управы?» -
И Мстислав аж сжал кулак:
- «Эх! Дорвутся до расправы!
Бить, как бешеных собак».

- «Долго ждать, сынок, придётся,
Святополк всех замутил.
Всем внушил, что рассосётся …
Договор он утвердил.

Прошлым летом на Золотке,
Рядом с Киевом течёт.
Собрались князья на сходке,
Святополка взять отчёт.

Святополк без их согласия
Пригласил всех ханов вдруг.
Несмотря на разногласия,
Все явились, как на круг.

Представляешь, … Антунопа,
Хан Боняк и Шарукан.
Даже родственник Аепа
Посетил сей балаган.

Договор все подписали,
Объявили вечный мир.
Три дня пили, спали, жрали …
Но назвали это пир.

Я смотрел на Шарукана
Понимая, это враг.
Он не может без обмана,
Подлой выходки никак.

Так хотелось прямо там же
На куски всех изрубить.
Не бывало внутри гаже
Чем тогда, век не забыть».
И уже через неделю
Прибыл с Киева гонец:
- «Хан Боняк задался целью
Киев взять. Какой наглец!»

Святополк сам встретил князя:
- «Осаждён Переяславль!
Женщин бьёт, с коня не слазя,
Нужно взять. Поход возглавь.

Здесь рать Киева, Смоленска.
На подходе Туров Пинск».
- «Пеший строй орде железка.
Мне не нужен этот риск.

Я возьму свою дружину,
Сзади нас идёт Мстислав.
Мы найдём эту вражину,
Не уйдёт, хоть он лукав.

А когда придёт подмога,
Общим маршем на Восток.
Сам возглавь без диалога,
За Днепром вас жду, браток».
 
Так отец на пару с сыном
Совершили тот бросок.
В тыл зашли и мощным клином
Прямо в центр обоза, в срок.

И орда не ожидала,
И Боняк атак не ждал …
Так орда не совладала
Чем ордынец обладал.
Кто-то стал спасать пожитки,
Кто-то пленным угрожать.
Понял Боняк, шансы хлипки,
Бросил всё и сам бежать.

И вот в этой страшной рубке
Боняк часть орды увёл.
По реке Рось, их голубке,
Дальше в степь, хвосты заплёл.

Год прошёл, опять к Мстиславу
В Новгород летит гонец.
Мономах, как по уставу,
Просит прибыть во дворец.

Провести переговоры
Приказал Великий князь.
Двое суток дал на сборы
И никак не объясняясь.

Делать нечего, собрался …
Сбыслав, Усмарь были с ним.
В срок до Киева добрался,
Там отец: «Поговорим».

- «А моим послушать можно?»
- «Доверяешь? Пусть сидят.
Делать вывод осторожно,
Не ругать всех, всё подряд».

Сели горнице отдельной,
Чтоб никто им не мешал.
И с тревогой неподдельной
Мономах таки начал:

- «Святополк пошёл навстречу,
Соберёт большую рать.
Я немного рассекречу,
Все хотят со мной в строй встать.

Но при этом дал условие,
Ему Новгород вернуть.
Сын туда, его сословие,
Должен всех перетянуть.
Ты Владимиро-Волынский
По его указу князь.
Чтоб мир Запада латинский
К нам не лез, такая связь.

Я считаю, что для дела
Надо, сын мой, уступить
Русь ценить всегда умела
Тех, кто мог так поступить».

- «Хорошо, отец, понятно.
Подчинюсь, раз ты сказал.
Чтоб Великий князь мне внятно,
Довод свой же доказал».

Сбыслав с Усмарем смолчали,
Но Мстиславу всё ж шепнул:
- «Мы ещё не всё сказали,
Святополк в огонь плеснул».

На другой день, на приёме
Святополк всем объявил:
- «Скоро съезд, все на подъёме,
Нас Господь благословил.

Все князья пришли к согласию,
С этим злом пора кончать.
Прекратить всю сладкогласию,
Ханов гнать. Быстрей начать …

Так что южная граница
Скоро станет тишь и гладь.
А вот Западные лица,
Не желаю нас признать.

Положить конец бесчинству
Сможет только князь Мстислав.
И Владимиру-Волынску
Я даю другой Устав.

Будет княжество такое.
Князь, конечно же, Мстислав.
Ну, а в Новгород плохое
Не пошлю и буду прав».
Тут Сбыслав поднялся с места:
- «Можно мне, Великий князь?»
- «Я надеюсь без протеста?
Говори, всё не стыдясь …»

Сбыслав вновь погладил брови
И, откашлявшись, сказал:
- «Мы не жаждем чьей-то крови
И не лезем на скандал.

Но пойми и нас, родимый,
Мы Мстислава не дадим.
Он наш князь неоспоримый
И другого не хотим.

Это так решило вече,
А для нас это Закон.
Говорить  о сём далече
С нами просто не резон».

- «Как же так?» - князь растерялся:
- «Мой указ вам не закон?»
Воевода чуть замялся …
- «Чтим мы вас, но есть канон.

К вам же Новгород Великий
Обратился, не Сбыслав.
Чтобы не был глас безликий,
Эту грамоту послал».

И Сбыслав отдал прошение.
Святополк, скривившись, взял.
- «Ну, а ваше отношение?» -
Он к епископу: «Ты внял?»

- «Вече – это глас народа!
Им нельзя пренебрегать.
То, что с масс идёт, от Бога,
Надо должное отдать».

И епископа поддержка
Здесь сыграла свою роль.
Это вовсе не издержка,
Так судьба взяла контроль.
Святополк понял: «Не вышло …
Не войну же начинать?»
Вслух сказал же: «Жизнь, как дышло,
Всё в ней надо принимать.

Раз вам люб князь новгородский,
Я не против. Вот он! Ваш!!!
Не услышал зов отцовский,
Чувств его не воссоздашь».

На другой день съезд собрался
Возле озера Долобск.
Князь на выбор так сослался:
- «Киев рядом, он мой мозг».

Мономах взял первым слово:
- «Всё весной надо начать.
Весной войско бестолково,
Сможем их врасплох застать.

После зимней голодовки
Всем им будет не до нас.
Без хорошей подготовки
Не с руки война подчас».

Тут князья завозражали:
- «Смерд весной не должен ждать!
Без коней они едва ли
Смогут сеять и сажать».

Святополк заколебался,
Мямлил что-то невпопад.
Хотя раньше соглашался
На весенний их расклад.

Мономаху стало ясно,
Новгород простить не мог.
У Мстислава всё прекрасно
И сменить его не смог.

Он тогда взял снова слово:
- «Не могу я вас понять!
А у смерда всё готово,
Чтобы дом свой отстоять?
Завтра хан придёт, что дальше?
Смерда в гроб, других в полон?
Упредить должны мы раньше,
Не ходить к ним на поклон».

Святополк вдруг улыбнулся:
- «Я согласен! Будет так!»
Разногласий круг замкнулся,
Пришло время для атак.
 
Вот уже громадной силой
Мономах всех вывел в степь.
Не казалась жизнь постылой,
Гордость им была, как крепь.

В авангарде рать Мстислава,
Так Великий князь решил.
Посмотреть, а так ли брава
Молодёжь, кого простил.

Вдруг на них из буерака
Вышел, в сотни две, отряд.
Мстислав понял: «Будет драка
Не простой на первый взгляд».

И с двух флангов, словно в клещи …
Враг был быстро окружён.
Они не были зловещи,
Натиск не был отражён.

Были просто смяты ратью,
Полегли все, как один.
В плен попал один, был знатью,
То ль мурза, то ль прости чин.
Подвели его к Мстиславу:
- «Что за силы против нас?»
- «Не найти на них управу,
Двадцать ханов против вас.

Решено объединиться,
Чтобы Русь закабалить.
Есть за что им с вами биться,
Много можно здесь добыть».

- «Кто командует ордами?»
- «Старый хан Уруссоба.
Не хотел, мол, стар годами …
Часто власть была тупа.

Молодой хан Алтунопа
С ним всегда, его резерв.
Как бы в качестве холопа,
Но ершист , не против зверств».

Доложил всё Мономаху,
Даже пленного привёл.
Святополк может со страху
Побледнел и чушь поплёл.

Предложил ретироваться,
Не вступать в прямой конфликт.
Мономах: «Нет! Будем драться!
Это мой, считай, вердикт.

Можешь ехать к себе в Киев,
Только рать не уводи.
Мы устои вековые
Отстоим, всё впереди».

А развязка была близко …
Их костяк был в двух верстах.
Уже слышны звуки визга,
Крики в нескольких местах.

- «Новгородцы! Фланг прикройте!
В тыл ордынцев не пускать!
Киевляне! В центре стойте!
Здесь заставим наступать.
Кривичи и ростовчане!
Всем в засаду! Ждать сигнал».
Мономах об этом плане
Даже сыну не сказал.

- «Держи фланг!» - он крикнул сыну:
- «Заставляй ударить в центр
И прикрой щитами спину
С луков бьют в любой момент».

Наконец пошла лавина
В центр, где ждал их пеший ряд.
Что не воин, то детина.
Пика, меч его снаряд.

Мономах был вместе с ними.
Страшным первый был удар.
Кони ржали, люди выли …
Сечь вошла в пик и в разгар.

Киевляне устояли,
Хоть и пало много их.
А Мстислав, не ожидали,
В тыл зашёл и там притих.

Уруссоба дал команду:
- «Отойти! Готовь манёвр!»
Не успел. Орду, как банду,
Там Мстислав к стене припёр.

И тогда труба запела,
Из засады вышла рать.
Злость вскипела до предела,
Рубка шла – не удержать.

С трёх сторон удар был мощный
И тут дрогнула орда.
Завалив телами площадь,
Побежали кто куда.

Страх панический и жуткий
У ордынца был в глазах.
Каждый словно ворон чуткий,
Бросив всё, орал: «Аллах …».
Двадцать ханов перестали
Русским людям угрожать.
Все в грязи, в крови лежали
Этим сущность отражать.

Кчия, Куман, Китанопу,
Хан Сюрбар и хан Белдюз,
Асуп, Куртка, Ченегропу
И другие – стал «союз».

Кто успел, ушли за Волгу,
Мономах, как провожал.
Повинуясь, чести долгу,
Их преследовать не стал.

Эта крупная победа
Принесла большой доход.
Горы ваз и самоцвета,
Как итожили поход.

Кони, овцы и верблюды,
Тыщи пленных, как товар.
Масса всяческой посуды,
Как цена, как гонорар.

Мстислав в Новгород вернулся,
Но возврат был омрачён
Рок бедою повернулся,
Он был просто потрясён.

Здесь Христина заболела,
А он, Господи, не знал.
И болезнь к приезду съела …
Как увидел, зарыдал.

Умерла тихонько ночью,
Когда город ещё спал.
Утром увидал воочью …
И понял, кем сразу стал.
             Часть 11
На Руси стало спокойней
Много лет с тех дней прошло.
Власть вела себя достойней,
Всё обидное ушло.
Хан Боняк притих надолго,                …
Затаился, что-то ждёт.
Не похож теперь на волка,
Злость порою просто жжёт.

Вышгородцы весть прислали,
Тихо умер Святополк.
Киевляне словно ждали:
- «С Мономаха будет толк!

Мономах на трон и только!
Святославичи жульё.
Там нет совести ни сколько,
Русь растащат, дурачьё».

Пошумели, погалдели …
Мономах – Великий князь.
Хоть не все с постов слетели,
Перетряска началась.

В Переяславль второго сына
Святослава посадил.
Воин сам и вся дружина,
Как один, всех оснастил.

Вячеслав в Смоленск собрался,
Юрий с Суздали в Ростов.
А Андрей с отцом остался
И Роман был не готов.

Что касается Мстислава,
Новгородец княжил там.
Не вскружила его слава,
Как преемника всех драм.

Притупилась боль утраты,
Что Христины больше нет.
Время лечит. Результаты –
Новых веяний букет.
 
Дочь посадника Любава
Сердце тронула всерьёз.
В его возрасте забава
Превратилась бы в курьёз.

Потому Завидич Дмитрий
Принял княжеских сватов.
Ход естественный, нехитрый,
Тестем князя быть готов.

Новгородцы ликовали,
Князь землячку в жёны взял.
Свадьбу много дней гуляли,
Город весь, считай,  гулял.

Жизнь вновь сделалась знакомой.
Дом, жена, … пришла любовь.
Часто сладостной истомой
Душу грела вновь и вновь.

А любимицей Мстислава
Всё ж была вторая дочь.
Как Христина белоглава
И характером точь-в-точь.

Лошадей любила также,
В восемь лет уже верхом.
И в галоп умела даже,
Не терпела бить кнутом.

И когда Мария стала
Девушкой в семнадцать лет,
Ей отец: «Пора настала
Посмотреть на белый свет.

Съездить в Киев предлагаю,
Дед давно к себе зовёт.
И Любава с нами, знаю,
Как давно поездку ждёт».
 
И вот Киев златоглавый
В дивной прелести предстал.
Умудрённый, величавый
Он гостей очаровал.

Десятинная, София …
Просто глаз не оторвать.
Старина, патриархия …
На колени просят встать.

Лики Божьи на иконах,
В чистом золоте оклад.
В коже книги на амвонах
И крестов златых каскад.

И Мария, и Любава …
Словно речь ушла о них.
Впечатлений просто лава,
Даже мыслей нет других.

Но на выходе их, правда,
Незнакомец всё же ждал.
Просто так стоял? Неправда.
О княжне узнать желал.

И Марию, как кольнуло,
Что-то там оборвалось.
Плотно к мачехе прильнула,
- «Что с тобой опять стряслось?»

Вместо внятного ответа,
Как мольба: «Быстрей пойдём!»
И Любава без совета
Поняла: « Всё дело в нём …».
 
Во дворце спросила дядьку:
- «Это кто у храма был?»
- «Знал неплохо его батьку,
Как его зовут, забыл».

- «Хорошо, а кто был батька?»
- «Князь Олег, известный князь».
- «Да ты что?! В ну-ка сядь-ка
И подробней. Что за связь?»

- «Это сын его наверно,
Но не помню, как зовут.
Вроде Всеволод, что скверно
Мономахов там не чтут.

Что он делает в столице?
Это вроде как вопрос.
По делам или к сестрице …
И какой быть может спрос?»

На другой день он Марию
У дворца, как раньше ждал.
Подошла и как в стихию
Провалилась, … он молчал.

- «Вы кого так рано ждёте?»
- «Вас. Хотите погулять?»
- «А вы кто? И где живёте?
Я должна же представлять».

Разговор возник невольно
И они пошли к Днепру.
Был он мужествен довольно,
Молод и не нёс муру.

- «Я с Чернигова, там княжу,
Всеволод меня зовут.
Я с собой никак не слажу …
Мои чувства мне не лгут.

Как увидел вас в Софии,
Перестал соображать.
Может действия шальные,
Но я вас пошёл искать.
Я узнал, что вы Мария,
Дед ваш грозный Мономах.
Но пришёл, мне ваше имя
Как-то сгладило мой страх».

Встряска чувств от этой встречи
Стала медленно сходить.
Поспокойней лились речи,
Стали просто говорить.

- «Мой отец князь новгородский
И зовут его Мстислав.
Киев – символ Богородский,
Далеко не для забав.

Я отца уговорила
Показать сей стольный град.
Мономаха навестила,
Несказанно дед был рад.

Город Новгород красивый
Но из дерева весь он.
Здесь же камень горделивый,
Пышность, шик со всех сторон.

Он поэтому столица,
Есть гостям что показать.
И Истории страница,
Есть о чём и рассказать».

Они начали встречаться,
Не скрывая своих чувств.
Прекратив сопротивляться
Пониманию стыжусь.

Он ей гладил бёдра, груди.
Целовал уста и грудь.
Мысли не было о блуде,
Честь нельзя перешагнуть.

На обед в то воскресенье,
Был Путята приглашён,
За побор, как преступленье
Мономахом был прощён.
Допивая мёд с бокала
Он Мстислава вдруг спросил:
- «Жизнь я вижу, доказала,
Разум всё же победил?»,

- «Ты о чём это любезный?» -
И Мстислав отложил есть:
- «Что за вывод интересный,
Хочешь что-то ещё съесть?

Говори, я всё исполню,
Ты ж у нас нечастый гость.
Дай бокал ещё наполню.
Винограда может гроздь?»

- «Я на вот что намекаю …
Святославичей простил» -
И дополнил: «Я-то знаю
Сколько требуется сил.

Я тебя не осуждаю
И, по своему, ты прав».
- «Даже не предполагаю …
Ты давай-ка не лукавь.

Заявлять так есть причина?
Говори. Хоть буду знать …».
- «Дочь твоя, твоя дивчина …
Всеволод ей люб, видать.

Много раз гуляли вместе
У Днепра. Да вот те Крест!
Видел сам, пропасть на месте,
И раз из разных мест».

Обед тут же прекратился,
Мстислав встал и вышел вон.
А Путята не смутился,
Не причём был вроде он.

Разошлись все очень споро,
Лишь Любава не ушла.
Поняла и очень скоро,
К Машеньке любовь пришла.
А Мстислав сидел «убитый»
В дальней горнице один.
Совершенно с толку сбитый …
Как могла?! И без смотрин …

Подошла Любава, вместе
Стали думать, как им быть.
- «Я не дам ей, как невесте,
Род весь наш вот так забыть.

Позови её сейчас же!» -
На Любаву он кричал: …
- «Я ещё пока на страже!
Почему, кто знал, молчал?!»

- «Успокойся, ради Бога …
Никакой беды здесь нет.
Не суди её так строго,
Ей всего семнадцать лет.

Позову, когда уймёшься,
А пока родной остынь.
Вот тогда ей и займёшься,
Не срамит она святынь».

Перед тем, как объясниться,
Попросил отца принять.
Чтобы вдруг не ошибиться,
Он решил всё рассказать.

Мономах весьма серьёзно:
- «Ты хоть понял! … Это ж шанс!
Всё продумай скрупулёзно …
Какой будет резонанс!

Вот такое примирение
Сохранит Святую Русь.
И отбрось своё сомнение,
А приданым я займусь».

И Мстислав всё понял сразу,
Он действительно не прав.
А ещё запомнил фразу:
- «Русь важней, вот так Мстислав».
И венчание к примирению
Состоялось через год.
Не в Софии к сожалению,
Жених выбрал свой приход.

Весь Чернигов восхищался
И под звон колоколов,
Каждый просто наслаждался
Красотой четы, … без слов.

Мономах, как самый старший
И к тому ж Великий князь
Вместе с клиром патриаршим
Ход возглавили, явясь.

Пир затем был грандиозный.
Чувство, что гуляла Русь.
И Мстислав доселе грозный,
Слёзы вытер; «Я горжусь!»
               часть 12
Мономаха годы брали,
Просто таял на глазах.
Как-то быстро пробежали
И растаяли в клубах.
 
Потихоньку стал Мстислава
Приобщать к своим делам.
Очень верил, что держава
Не достанется врагам.

Стал писать и «Поучение».
Всем хотелось рассказать,
Что законов исполнение,
Есть основа так сказать.
Чтобы ближе быть к столице,
Попросил в Переяславль
Перебраться,  как к деснице
Их владений, как и встарь.

Выполняя эту волю,
Сделал, как просил отец.
Новгородцы, князя долю
Усекли не как конец.

Сыновья остались с ними
Изяслав и Ростислав.
С их заботами мирскими,
Зная прихоти и нрав.

А в державе уловили,
Что нажим властей ослаб.
Тут же Полоцк объявили
Неподвластным, Киев слаб.

Глеб в Смоленск, не медля, вторгся,
Сжёг зачем-то там Луческ.
Дрегович от них отторгся,
Тем не менее, это всплеск.

Доложил отцу подробно:
- «Полоцк надо наказать!
Чтобы не было повадно,
Власти даже возражать».

- «Это эхо драмы дикой,
Когда прадед мой чудил.
Рогволд князь был и владыкой,
Дочь Роднегу защитил.

И за это был зарублен
Рогволд сам и с ним же сын.
Род их полностью загублен,
С тех пор Полоцк стал иным»

- «А Роднега?» - «Что Роднега.
Стала княжеской женой.
Нарожала без разбега,
А потом хоть волком вой.
Сын её Всеслав, однако,
Там династию создал
Вся политика двояка,
Каждый князь их повод ждал».

- «Значит Глеб в какой-то мере
Даже родственник всем нам?»
- «Может так, … но в их же сфере
Мы давно им кот мышам.

Наказать, конечно, надо,
Тут ты прав во всём сынок.
Но пойми  народ, как стадо.
Дурь князей им стала впрок?

Может взять нам только Глеба?
Посадить его в поруб,
Подержать дней пять без хлеба,
Он же князь, поди, неглуп.

Так что сам решай на месте,
Сочтёшь нужным, можно в плен.
И скажу без ложной лести,
Жду хороших перемен.

И ещё, возьми- ка Юру,
Парень очень башковит.
Никогда не лезет сдуру,
Ещё будет знаменит».

Поразмыслив, всё ж решился –
В Полоцк ускакал гонец.
Чтобы Глеб остепенился,
Соль не сыпал на рубец.

Всё награбленное раньше,
Чтоб хозяевам вернул.
И не думал о реванше,
Так как явно перегнул.

Получил ответ немедля:
- «Я вам, князь Мстислав, не раб,
А скорее буду петля
Для таких, как вы – сатрап».
Столь нахального ответа
Мономах не ожидал.
И предложил сыну где-то
Сохранить оригинал.

И Мстислав легко и быстро
Кликнул киевскую рать.
Юрий войско своё чисто
Вывел с Суздаля, стал ждать.

Ярополк был на подходе,
Он с Чернигова рать вёл.
И у Минска, как в походе,
Их не случай вместе свёл.

И тогда вмешался Юрий:
- «Я хоть младший, дам совет,
Нет людей, чем эти, хмурей,
Жёсткий будет их ответ.

Много наших не вернутся,
Но ведь здесь и там же Русь!
Предлагаю увернуться,
Сделать вид – на штурм боюсь.

С имитируем осаду,
Стройку здесь изобразим.
А самим держать засаду,
Если кто-то выйдет с ним».

- «А отец сказал мне лично,
Что ты парень башковит.
Что предложил, всё отлично!
Средний брат изобразит»

И началось представление.
Лес валили, жгли костры …
Избы всем на удивление,
Появлялись, как грибы.

И уже через неделю
Появился результат.
Вышли люди с явной целью
Что весь спор он решат.
 
Здесь и думские бояре
И купцы сословий всех.
Воеводы, просто баре …
Все к Мстиславу без помех.

Куча всяких подношений
В свёртках, слитках, сундуках …
Часть достойны восхищений
За богатство и размах.

Подошёл к Мстиславу старший,
По одежде – думный дьяк.
И, похоже, возражавший,
Что приходится вот так.

- «Не губи, князь православный,
Под одним Христом живём!» -
Дьяк крестился, как бесправный:
- «Мы как вы и всё поймём …».

А Мстислав хотел, чтоб здесь же
Глеб стоял и в кандалах.
А потом подумал: «Прежде
Он тут князь, а не валах.

Если взять унизить князя,
Можно и врагов нажить.
Чтоб союзник был, не трясся,
Нужно дружбу предложить»

Вслух просителям ответил:
- «Я все ваши просьбы внял.
Минск не тронем» - и подметил:
- «Чтобы каждый нас понял!
Но одно у нас условие,
Чтобы завтра князь ваш Глеб
Клятву дал при всех сословиях,
Что разбой его нелеп.

Чтоб при первом нашем зове
С ратью был всегда един.
Чтоб всегда был наготове,
Супостат у нас один».

И земной поклон Мстиславу
Дружно дали все, молясь.
Что не учинил расправу
И сказал, всё не таясь.

Утром вновь, как накануне,
Вышли люди из ворот.
Впереди прямо к трибуне
Духовенство их оплот.

А за ними, как побитый,
С домочадцами шёл Глеб.
Сухопарый, чуть небритый
И не так уже свиреп.

Подойдя к Мстиславу тихо
С хрипом начал говорить:
- «Ты прости меня за лихо,
Что успел я натворить.

И клянусь перед иконой
Буду Киеву служить».
- «Лик Святой целуй на оной!
Крест целуй, чтоб заслужить!»

Глеб, как верующий, покорно
Сделал всё, что князь сказал.
И толпа вздохнула, словно
Господь милость оказал.

- «Я тебе всё возвращаю.
Береги Святую Русь!
А что сделано прощаю …
С остальным сам разберусь»
Но не выполнил Глеб клятву,
Вновь пошёл своих крушить.
И пришлось всё ж для порядку
Наказание свершить.

В поруб жить определили,
Был в нём наглухо закрыт.
Даже дети не ходили …
Там он умер и забыт.

После этого другие
Стали попросту умнеть.
Что друг другу не чужие,
Что не так, лучше терпеть.

Степняки угомонились.
Для них грозный Мономах,
Стал, как Бог, хоть не молились,
Вспоминали в племенах.

Время шло неумолимо …
Умер дома князь Олег.
Это было ощутимо,
Был он друг, но чаще нет.

И Давыда вдруг не стало,
Не старик, мог и пожить.
Видно Небо в суд позвало …
И пришлось сей мир сложить.

Вскоре на восьмом десятке
Умирает Мономах.
Не терялась Русь в догадке
Кто придёт на их глазах.

Да! Мстислав стал князь Великий.
Эстафету он принял.
Заявил, что не безликий,
И народ это понял.

Братья все остались там же.
Юрий суздальский был князь.
Ярополк всё там же княжил,
Жил в Чернигове, не злясь.
В Новгород его любимый
Сына старшего послал.
Стал там Всеволод единый,
Остальных домой позвал.

Ростислав стал князь смоленский,
Он Мстислава третий сын.
Изяслав, как «дар вселенский»
С ним остался до седин.

Всё шло, в общем-то, спокойно.
Вдруг возник в семье конфликт.
Зять Мстислава недостойно
Объявил всем свой вердикт.

Выгнав с места Ярополка
Он занял Чернигов сам.
Дом, разрушив до осколка,
Превратил имение в хлам.

Как отец его когда- то
Вызвал половцев помочь.
Звал на помощь супостата?!
Интересно, а как дочь?

Но Мстислава известили
О вторжении степняков.
Встретил их в степи у выри …
Рать увидев, … был таков.

После этого в Чернигов
Налегке, лишь гридни с ним.
Без приветствий бурных, криков
Прямо в гридницу к своим.

- «Где Мария!» - он с порога.
- «Где-то, … вышла погулять».
- «Не темни, побойся Бога!
Пусть придёт … и брось вилять.

Может чаю или квасу …» -
И Мстислав протёр лицо:
- «Я ж в седле был больше часу,
Есть хочу, дай хоть яйцо»,
Тут же мигом стол накрыли,
Всеволод сам и накрывал.
Дочь пришла, с ней дети были …
Их Мстислав расцеловал.

Дал по прянику из мёда,
Шлёпнул ласково под зад:
- «Поиграйте там у входа.
Позову я вас назад».

Посмотрел на зятя строго,
Тот в глаза смотреть не мог.
Помолчал ещё не много
И спокойно, сколько смог: …

- «Ну, и что? Теперь довольны?
Ярополк родной мой брат!
Мы, считаешь сердобольны
И простим такой захват?

Ты ж на дядю замахнулся,
Он тебе что? Супостат?!
Иль рассудком вдруг свихнулся?
Ты забыл, как кончил брат …»

- «Папа, может так не надо …» -
Жалобно Мария вдруг.
- «А как надо? Может рада??
Может прав во всём супруг?

Вас погладить по головке,
Ах, какой зять молодец.
Тесть, Великий князь, уловке
Не поддастся, как мудрец?»

- «Я не то сказать хотела …»
- «А чего здесь говорить.
Раньше князь-изгой всё делал,
И вот это мог творить.

А теперь племянник дядю
Просто по миру пустил.
Завтра вот такой же батю …
Ты же распри запустил!
Русь развалится на части,
Если это потакать.
Грош цена центральной власти,
Если князю волю дать».

- «Ну, зачем всё в кучу сразу …» -
Зять пытался возразить.
- «Цыц, сопляк! Сотру заразу,
Если вздумаешь шалить.

Я с покойным Мономахом
Сколько сёдел истрепал.
Чтобы Русь была с размахом …
Чтобы враг не подступал.

Чтоб она была едина,
Сколько крови пролилось.
Я не дам вершка, аршина
Отобрать, чтоб не пришлось …»

Все вдруг сразу замолчали.
- «Кто же первый так решил?»
- «Ваша дочь! А вы не знали? …
Кто ей роскошь разрешил?»

Всеволод почти обвыкся,
Первый шок уже прошёл.
- «Я почти уже с нею свыкся,
Но процесс уже пошёл.

Каждый день и всё с начала,
Это плохо, это дрянь …»
- «Папа, врёт он, я не знала,
Что он княжеская рвань».

- «Вот что детки дорогие» -
Князь Мстислав весь побледнел:
- «Чтобы завтра никакие
Отговорки мне не пел.

Сутки вам даю на сборы
И катитесь, где ваш дом.
И в дальнейшем разговоры
О любом, но не о том».
- «Никуда я не поеду!
Я родился здесь и рос.
Здесь могила, память деду …
До Великого дорос.

Здесь отец лежит в могиле,
Чем я вам не угодил.
Он ведь друг вам был, а ныне …
Хорошо, что не дожил».

Вот такую вдруг тираду
Зять, очнувшись, произнёс.
- «Город я не дам в награду,
Ты ведёшь себя, как пёс.

Церемониться не стану» -
И Мстислав, волнуясь, встал:
- «Убежишь? Везде достану!
Ты меня зятёк достал».

Так Мстислав уехал тут же,
Даже чай свой не допил.
- «Дело дрянь, могло быть хуже» -
Мысль долбила из всех сил.

В Переяславле встретил брата,
Ярополк его там ждал.
- «За такое месть, расплата …» -
Средний брат не возражал.

- «Вот бы с младшим пообщаться …
Что бы он нам предложил?
Юрий любит совещаться
И внимание заслужил».

Мог Мстислав сказать другое,
Как-никак Великий князь.
Но о Юрии такое
Мономах сказал, смиряясь.

Войско к новому походу
Стал Мстислав готовить сам.
- «Брать Чернигов надо с ходу
И не верить чудесам».
Так решил уже заранее
И настраивал всю рать.
На душе стало поганее
Уходил смысл умирать.

Затевая эту драчку
Приходил на ум вопрос:
- «Не порю ли я горячку …
Будут жертвы, будет спрос …»

Он пошёл к митрополиту:
- «Собери-ка мне синод.
Я хочу спросить элиту
И услышать их подход».

- «А о чём спросить хотите?» -
И Мстислав всё рассказал:
- «Одобрения не ждите …»
Но синод всё же собрал.

Собрались все иерархи,
Все служители церквей.
Были даже патриархи
Скитов и монастырей.

Рассказал им всё подробно:
- «Дал я клятву - отомстить.
Но снедает меня злобно
Червь сомнения. Как быть?»

Обсуждали суть недолго,
Даже быстро чересчур.
Но запомнилось надолго
Их величие натур.

- «Затевать братоубийство …
Даже мысль великий грех.
Клятва – не самоубийство,
Грех себе возьмём при всех.

И в тебе не червь сомнения,
Бог с тобою говорил.
Не нужны и объяснения,
Чтоб беды не натворил».
Вот такой вердикт вручили
И достойно разошлись.
А сомнения если были,
Растворились, унеслись.

Свой поход, никак иначе,
На Чернигов отменил.
Но в Истории, тем паче,
Этим смуту породил.

При Мстиславе все молчали,
А потом уж началось …
Но пока что не кричали,
Всё тихонько улеглось.

Были недоразумения
Вроде Полоцка опять.
Всё решал без промедления,
Всё же там сидел не зять.

Теперь можно было взоры
Обратить на русский юг.
Ханы половцев, как воры,
По окраинам снуют.

И собрав князей команду,
Мстислав двинул войско в степь.
Стал искать Боняка банду,
Зная, что он где-то здесь.

Шарукань, Сугров нещадно
Всех кто был там, истребил.
Эти центры беспощадно
Русь терзали, час пробил.

Половцы теснились к Дону,
Объявился и Боняк.
Уповать на оборону
Он не мыслил, как степняк.

И Мстислав, в степи так нужно,
В центре встал, возглавив рать.
Пеший ратник встретил дружно
Князя с ними сечь начать.
С флангов выставил дружны,
Чтоб не дать рать окружить.
Конный строй – гроза равнины.
Знал что делать, как крушить.

А в засаде берендеи
Налегке, лишь лук да меч.
В своей массе не злодеи,
Но готовы Русь сберечь.
 
Со стремительной атаки
Половецких диких орд
На порядки русской рати
Начинался этот «торг».

Словно вихрь, летели кони …
На пути стена из пик.
Рать стояла, словно корни
Их держали в этот миг.

И неся, как бич, потери.
С флангов начали теснить,
Отошли, в таком размере
Им потерь не пережить.

И Боняк решил по флангу
Сам ударить, но Мстислав
Разгадал, ему по рангу,
Берендеев в тыл послав.

Встречный бой всегда жестокий,
Кони в месиве сошлись.
И резерв свой рейд глубокий
Завершил, когда слились.

И с дружинниками вместе
Стали просто добивать.
Это был разгром, без лести,
Им осталось жизнь спасать.

Боняк понял это сразу,
Предложив вдруг вечный мир.
Дал ответ Мстислав, но фразу
Произнёс» «Уйдёт вампир …»

Был шатёр разбит на поле
Перед войском, видно всем.
Каждый стал, пусть поневоле,
Очевидцем всех дилемм.

Боняк прибыл под охраной,
Сотня нукеров при нём.
Шмыг в шатёр, в одежде драной,
И с порога: «Что? Начнём?»

Начал же Мстислав с вопроса:
- «Что ты хочешь предложить?»
- «Вечный мир без перекоса;
Торговать, добру служить,

Чтобы все друзьями были.
В гости начали ходить,
Семьи вместе заводили …
По-людски всем надо жить».

Мстислав горько усмехнулся:
- «Кто набеги совершал?
Кто на войнах, как свихнулся,
Договоры нарушал».

- «Это ханы молодые,
Старики здесь не причём.
Все с апломбом, деловые …
Мы помеха, дело в чём»
- «Тогда смысл в переговорах?» -
Среагировал Мстислав.
- «Всё решится в разговорах …»
И Боняк вздохнул, устав.
 
- «Хорошо! Тогда послушай.
Вот условия от нас.
Ты уходишь только сушей
И за Волгу, и сейчас.

Мы людей твоих, как надо,
Всех до Волги доведём.
Весь табун, а с ним и стадо
Здесь оставим, заберём».

- «Ну, хотя бы все обозы …».
- «Разговора больше нет!
А иначе будут слёзы
Ваших вдов. Вот наш ответ».

И Боняк довольно долго,
Глядя в пол, сидел, молчал.
- «Хороша, конечно, Волга …
Я же жизнь на ней начал.

Припечатал ты нас к стенке,
Так что выбора-то нет.
Всё нуждается в оценке …
Ты стал нам авторитет.
Может, выпьем на дорожку,
Так у русских говорят».
Хлопнул вдруг Мстислав в ладошку
И бокалы всем стоят.

И всего крупицу яда
Боняк бросил в свой бокал.
И его, как для обряда,
Он Мстиславу передал.

Дружно выпили и встали,
Чтобы гостя проводить.
На него смотреть устали,
Так хотелось бы убить.

Но Мстислав поехал к Волге,
Жаждал лично проследить,
Как уходят эти волки,
Чтобы Русь не изводить.

Ночью стало ему плохо,
Срочно лекарь прибежал.
Началась вдруг суматоха:
- «Князь отравлен! Хан сбежал!»

А к утру его не стало,
Войско плакало навзрыд.
Время сложное настало,
Очень многих мучил стыд.

Был достоин Мономаха,
Как отец Великим стал.
Бил врага, не зная страха,
Русь хранить он не устал.

Он последний князь, который
Государственность держал.
Не утратил территорий.
- «Русь едина!» - утверждал.

Похоронен был в Софии,
Как все близкие его.
В вечной памяти России
Он остался о-го-го!
                Глава II
       Первые шаги
 
                часть 1
Дочь Аепы умирала,
Мономаха верный тесть.
Сыновей к себе позвала,
Как-никак, а повод есть.

Старший сын, любимый Юрий,
Князем в Суздале служил.
Юный князь, ещё без дури …
Раз князь, значит заслужил.

А второй Андрей – мальчишка
И всего-то третий год.
Очень ласковый глупышка,
Просто солнечный восход.

Стать женою Мономаха
Для Ефимии был шок.
Хан Аепа, сын Аллаха,
Веру ей сменить помог.

У него жена пропала
В Палестине, Бог прибрал.
Вот второй женой и стала,
Половчанка, но желал …
А сейчас лежит в постели,
Смотрит грустно в потолок.
Голы - то не улетели …
Не туда рок поволок.

В тёмной ложнице так тихо,
Что священник, он читал,
Был похож порой на психа,
Потому что причитал.

Пахло ладаном и смертью …
Вид зарёванных девиц
Рисовал, как круговертью,
Всю бессмысленность их лиц.

Не хотела она смерти
И боялась даже спать.
Но везде лишь только черти,
Значит время умирать.

Перед самой дверью Юрий
Братца малого прижал:
- «Не скули, как перед бурей,
Знай, её Господь позвал».

И зашли, .. она смотрела …
Так способна только мать.
Их под сердцем она грела …
И вот так судьбе отдать?

- «Подойдите, … не смотрите,
Что такая я теперь» -
Прошептала: « Так живите.
Двое вас. Друг другу верь.

Братья ваши ненадёжны,
Лишь Мстислав не бросит вас.
Если распри и возможны,
То, наверное, без нас.

Юра, ты держись Мстислава,
Он же новгородский князь.
И отцу добавил славу,
Кстати вовсе не стыдясь».
Губы что-то прохрипели,
Не осталось больше сил.
Лишь глаза на них смотрели,
А потом и взгляд застыл.

И Андрей, прижавшись к брату,
Не заплакал, а завыл.
Он почувствовал утрату,
Юрий еле рот закрыл.

Время лечит, это правда,
Братья стали привыкать.
Где-то может и бравада,
Приходилось совладать.

И однажды сообщили,
Хан Боняк и Шарукан
Снова подлость совершили,
Вторглись в земли киевлян.

И опять грабёж, погромы …
Угоняют даже скот.
Все повадки их знакомы …
Вот тогда был собран сход.

Все князья, кто был поближе,
Заявились, как один.
Юрий прибыл  тоже иже
С ними был вполне сравним.

Объяснив всем положение,
Юру взял под локоток:
- «Твоё первое сражение.
Не боишься? Как, сынок?»

- «За  меня не беспокойся,
Мне ж уже шестнадцать лет.
Сам когда начал? Откройся …»
И раздался смех в ответ.

С ним пришла его дружина.
Не ахти, … под каждым конь.
Оценил князь суть почина,
Сам любил огонь погонь.
А Андрей все дни крутился
Возле брата, … так скучал …
Но и брат не открестился
И конечно привечал.

- «Мы друг с другом будем вместе …»
- «Но меня же не беру-у-ут!»
- «Не о том я! Я о чести …
Чувства наши не умрут!»

- «Я тогда с тобой согласен
И клянусь тебя любить».
Был такой союз не гласен,
Но никто не смог забыть.
 
Речка Сула, как преграда
Будет, так решил Боняк.
Берег низкий, как награда,
Торф, ивовый молодняк.

Понт с разведкой доложили,
Где им половцев искать.
Те пожитки разложили,
Посчитав, их не достать.

Мономах же нарушая
Все привычки и уклад,
Войны вёл всегда решая
Делать всё на свой же лад.
И сейчас, буквально с марша,
Приказал: «Утра не ждать!
А форсировать, там наша
Цель победу одержать.

И кричать, как можно громче,
Пусть решат, что здесь вся Русь.
В целом это будет ёмче …
А Боняком сам займусь».

Получилось гениально,
Юрий громче всех кричал.
Рать никто не ждал реально,
Их дозор и тот молчал.

А стреноженные кони
Так и прыгали козлом.
А пешком и от погони? …
Способ явно незнаком.

И лавина в ряске, в тине
Залетела прямо в стан.
С криком, слышным всей низине,
Словно резаный кабан …

Разметая всё, что было,
Стали просто всё крушить.
То, что силой раньше слыло,
Превратилось просто в пшик.

Люди падали снопами,
Не успев даже понять.
Кто с осокой за ушами
Их покой решил отнять.

Юрий первым перебрался,
Хоть отец и запретил.
Юный князь, как дьявол, дрался,
Кровью всё себе залил.

И направо, и налево
Меч рубил всех, кто бежал.
Что стрела влетит во чрево,
В тот миг не соображал.
Этой сечью опьянённый
Даже рать всю обошёл.
Мономах осведомлённый
Хоть с трудом, но всё ж нашёл.

- «Значит, не было наказа? …
Почему ты бросил рать?
Ратник должен видеть князя,
А ты бросился бежать?»

- «Но, отец, я с ними бился …»
- «Нет, сын мой, ты убивал.
Кто из них хоть защитился?»
- «Я ему и не давал».

- «Ладно, всё обсудим после,
А пока иди к своим.
Вон они у речки возле
И не хвастай шибко им.

А вообще я поздравляю!
Жив остался обормот.
И в дальнейшем пожелаю
Слушать старших. Так-то вот».

Хан Боняк увидя это,
Сразу понял: «Проиграл!»
И опять, и без совета
Мономах переиграл.

Он ушёл без промедления,
Но погиб его брат Таз.
С Шаруканом осложнения,
Он ввязался в бой как раз.

Пол-орды в той сечи пали,
Шарукан остался жив.
Так его и не догнали,
А вернуться был мотив.

Юрий был смущён беседой,
Мономах шёл удручён.
Недоволен был победой,
Но вниманием награждён.
Киевляне ликовали …
Все живые, враг разбит…
А трофеями едва ли
Чуть не каждый двор забит.

На коленях у иконы
Мономах стоял, шептал:
- «Господи, ты слышишь стоны?
Я молю, чтоб разум дал.

Помоги объединиться,
Чтоб не шёл на брата брат.
Буду каждый день молиться …
В чём народ-то виноват?»

Юрий слышал всю молитву.
Он потом уже спросил:
- «Мы же выиграли битву.
Разве мало было сил?

Только Всеволода дети …
У тебя что? Братьев нет?»
- «Нет родных на этом свете,
Двоюродников букет.

Из сынов пока вас двое
Могут меч держать в руках.
Где Мстислав? Держу в покое.
Новгородцы – цвет в войсках.

Ханов мы не победили,
Я их всех перехитрил.
Они силу сохранили,
Так что жди, всё впереди.

Мы сильны, когда едины,
Порознь всех нас перебьют.
Здесь нет даже середины,
Повелось, что слабых бьют».

Эта мысль запала в душу,
Юрий долго размышлял,
Не показывать, что трушу,
Но чтоб внешний вид влиял.
                часть 2
Город Хорол в изумлении.
День морозный, снег скрипит
И орда, … не в наступлении,
В гости, вроде как, спешит.
 
Хан Аепа, хан Алепа
Шли не что-то добывать,
Ситуация нелепа …
Дочек замуж выдавать.

Да-а-а! Проделки Мономаха …
Чтобы как-то строить мир,
Предложил, не из-за страха,
Ханам свой ориентир.

Речь не шла о маргинале
Типа Боняк, Шарукан.
Эти не были в скандале,
Сами шили свой кафтан.

У него сын юный Юрий,
У Олега Святослав …
Много сделано усилий
На согласие, … не послав.

А у ханов есть по дочке,
Хоть сейчас их под венец.
Вместе, не поодиночке
Распрям положить конец.
А за месяц накануне
В Киев прибыл сын Мстислав.
Пригласил его не всуе,
Сообщить, как мир лукав.

Рассказал всё о женитьбе
И о том, что Юрий здесь.
Встретил новость в пессимизме:
- «Если надо, вот я весь».

- «Надо князя подготовить,
Понимаешь я о чём …
Не могу тебя неволить …
Старший, … опытный во всем» -

Мономах тут сам смутился:
- «Понимаешь, … я отец …
Надо, чтоб  он не страшился …
Деликатно, … ты же спец».

Встретились они в светёлке.
По щенячьи был он рад.
Возмужал, одет с иголки.
- «Выглядишь прекрасно, брат!» -

Произнёс Мстислав серьёзно:
- «Ну, что нового? Делись!
Слышал в сечи грандиозно
Поработал, … не сердись.

Я от ратников узнал же,
Как ты весь в крови пришёл.
Не в своей, а это важно …
Говорят, в отца пошёл».

- «А отец другого мнения …»
- «Ничего мне не сказал.
Значит, был не в настроении …»
- «Хан Боняк опять удрал».

- «Значит, всё ж была причина
Недовольство проявлять.
Может всё же дисциплина
Подвела?  А? Это внять.
Наш отец мужик серьёзный,
Просто так не скажет вслух.
О в разборе скрупулёзный,
И к беде всегда не глух».

Сделав паузу немного,
Он опять его спросил:
- «А с женитьбой очень строго?
Может ты здесь поспешил?»

- «Я-то что? Отца идея
Нас всех махом примирить.
Святославичи немея,
Согласились разрешить.

Да, и ханы тоже рады,
Что в их дом приходит князь.
Прекратятся хоть разлады,
Больше повода на связь.

Ну, а я? Пока не знаю,
До конца не раскусил.
Поживу, тогда узнаю
Что к чему, … я не просил».

- «У тебя бабёнки были?» -
Юрий сделался, как рак:
- «Только мама, да кто мыли …
Был ребёнком как-никак».

- «А вот это всё серьёзно!
Вахлаком и под венец?
Опозоришь род курьёзно,
На всю жизнь такой рубец.

Женский пол, это наука.
Всё до свадьбы надо знать.
А иначе будет мука …
Оба будете страдать».

Юрий вдруг насупил брови:
- «Хочешь что-то предложить?»
- «Есть сестра моей свекрови,
Попрошу с тобой пожить.
Она рано овдовела,
Ей всего-то тридцать лет.
Не гулящая, не смела …
Бережёт авторитет.

Но тобой она займётся.
Объясню, она поймёт.
На Марфушу отзовётся.
Вот такой расклад пойдёт?»

Юрий лишь моргал глазами,
Он был явно не готов.
Лишь слегка пожав плечами: …
- «Мне б подальше от грехов …»

Мстислав громко рассмеялся:
- «Вот когда жена есть – грех.
Ты ж учёбой занимался,
Чтоб с женою был успех.

Завтра утром познакомлю,
Марфа женщина с умом.
Ну, и лишний раз напомню,
Не кажись с ней дураком».

Он напрасно опасался,
Брат был чудо-ученик.
Две недели занимался,
Во все тонкости сам вник.

И житейское умение
Юрий нёс потом всю жизнь.
И Мстиславу за стремление
Благодарен был, кажись.

Вся орда, вернее гости,
Встали лагерем вдоль стен.
Нет, привычной глазу, злости …
Масса добродушных сцен.

Мономах пришёл со свитой,
Юрий тоже рядом с ним:
- «Покажи от всех сокрытой» -
Он Аепе: «Чем смутим?»
 
Из шатра, ведя под руку,
Хан сам лично вывел дочь.
Подвёл к Юрию, как внуку.
С Мономахом день и ночь.

Для отца был очень старый,
Тем не менее, отец.
- «Вот внучок мой вклад немалый …
Получай! И под венец».

Половчанка, видно сразу,
Красотой сразила всех.
Шея, грудь, … как по заказу,
А лицо, … не ахнуть грех.

И глаза, разрез миндальный,
Носик, чуть открытый рот
Произвёл эффект фатальный.
Юрий двинуться не мог.

Волос ниспадал волнами,
Стрелкой выведена бровь.
Ожерелье временами
Словно вспыхивало вновь.

И кулон из лазурита,
И вуаль с таким шитьём …
Словно золотом прошита
Поражала, как огнём.
 
Пришла очередь Алепы
Показать всем свой товар.
Предложения нелепы
Передать, как просто дар.

Вывел он свою невесту.
Чуть скромней, но тоже блеск!
И Олег принял невестку,
Заслужил его балбес.

В более строгом одеянии,
В каждой складочке Восток.
Тем не менее, в обаянии
Фору даст «сестре» чуток.

Взгляд спокойный, но смешливый
Словно хочет возразить.
Весь лик правильный, смазливый …
Вот таких должны любить.

Нет излишних украшений,
Хоть Алепа и богат.
Уж там более размышлений
О бессмысленности трат.

Так что весь парад Алепы
Впечатление произвёл.
И князья не стали слепы,
Двор Олеговский расцвёл.
И уже в Переяславле,
Да под звон колоколов,
Их встречали Бога славя,
Примирил-таки врагов.

Много лет вражду Олега
Мономах воспринимал,
Как обиду. Тот без следа
В рабство просто так попал.

Весь род их, как подменили.
Все хотели отомстить.
В результате Русь губили …
Как конфликт остановить?

Мономах и дал идею
На такой совместный брак.
Поручил протоирею
Всё продумать, каждый шаг.

Сам же с ханами связался,
Этих двух давненько знал.
Так союз и создавался …
Он надёжность показал.
 
А невестам испытание –
Веру новую принять.
Уговоры и стенания
Ни к чему, … не избежать.

Дочь Аепы стала первой …
Юрий с ней, … не отходил.
Был тот час, однако прерван,
В женский пункт обряд входил.
Там на женской половине
Всё сменилось как-то враз.
К ней пока ни как к княгине,
Как ко всем, не заказ.

Сняли все её наряды.
- «К русским будешь привыкать!» -
Та, что все ведёт обряды,
Ей сказала: «Не страдать!

Ты же хочешь стать княгиней?
Русской надо быть во всём
А пока чем ты невинней,
Тем быстрей в наш Храм введём».

А кругом её девицы
В русских платьях, как набор.
Все в кокошниках, как жницы,
Не вступают в разговор.

И у каждой есть занятие.
Кто-то платье снять велит,
Кто-то в руки взял Распятие,
Кто молитву говорит.

И она в одной рубашке,
В ней обычно дома спит,
В кресле, словно в каталажке,
Не шевелится, сидит.

Расчесали волос в пряди,
Сняли с шеи и кулон.
И крещение в этом ряде
Стало, вроде как, закон.

Сам обряд, такой значимый,
Проводил протоирей.
Сей момент незаменимый,
Как родить для матерей.

Прочитал семь раз молитву,
Сам завёл её в купель.
К наготе давно привыкнул,
У него другая цель.
Она Крест поцеловала,
Вот тогда он известил:
- «Православной дочка стала
И тебя Бог навестил.

Нарекаю тебя Анной,
Это имя навсегда.
Будь всю жизнь ты с ним желанной,
Будь любимой без стыда».

Дочь Алепы повторила
Тот же самый весь обряд.
Нарекли Екатерина,
С Анной встала в общий ряд.

И опять в Переяславле
Зазвонил сам Благовест.
Перезвон им, как возглавлен,
Разнеслось на много верст.

Так началось их венчание.
Юрий с Анной входят в Храм.
С прошлым милое прощание,
Стало этим двум сердцам.

Треск свечей, дух фимиама,
Пение певчих на хорах,
Образа под сводом Храма …
Всё плывёт, как в облаках.

Рядом с ним отец счастливый,
Здесь же хан, её отец.
И священник, взгляд пытливый,
Произносит, наконец:

- «Ты готов взять в жёны Анну?
Богом данную, любовь!
Жизнь, сравнимой океану,
Каждый день прожить, как вновь!»

- «Я готов всегда и всюду
Анну чтить, оберегать.
Где б я не был, отовсюду
Буду нежной встречи ждать».
- «Анна! Ну, а ты готова,
Чтобы Юрий мужем стал?»
- «Я готова даже снова
Всё пройти, чтоб час настал».

Осенил Крестом обоих,
Дал его поцеловать.
Кольца взял, вся важность в коих:
- «Попрошу вас поменять».

А когда обмен свершился,
Аллилуйя! Хор запел.
И никто не торопился,
Поздравляли, кто как смел.

Свадьбу праздновал весь город.
Не бывало отродясь,
Что без драки хан поборот,
Пьяный в стельку и наш князь.

Мёды, вина беспрестанно
Подавались тут и там.
Стол ломился, но забавно
Всё с кониной пополам.

Так вот Юрий стал мужчина.
Даже выше – семьянин.
Позже вырастет махина,
А пока князь-славянин.
              часть 3
Половцы побиты крепко,
Год-другой повременят.
Уж потом вцеплюсь в них цепко.
Изведу всех, как щенят.

Мономах так размышляя,
Молодых повёз в Ростов.
Свадьбу лихо отгуляя,
Торопил от лишних ртов.

Почему Ростов? Он больше.
Суздаль меньше – князь один.
Сам в Ростове жил он дольше,
Чем где-либо, как и сын.
 
Основная цель поездки
Был не Юрия уют.
Основания были вески,
С Волги «гости» нос суют.

Потому наставник срочно
Сыну был необходим.
Одного он знает, точно,
Как знаток, неповторим.

Да, Шимонович Георгий
Воин суздальский, мужик.
Он, как тысяцкий без оргий
Был суров , хоть и старик.

Он у Юриного деда
Начинал ещё служить.
Не осталось даже следа,
Где мог голову сложить.

Мономах бы мог часами
Про Георгия вещать,
Как Шимонович с врагами
Поступал, а мог прощать.

Кулаки, … других не внемлю …
Забияк порой «лечил».
Он быка валил на землю
За рога. Вот так учил.

Любит броско одеваться,
Как из золота наряд.
И с достоинством держаться …
Что такой, … на первый взгляд.
И ещё, Георгий в детстве
Очень сильно заболел.
Дело даже не в наследстве …
Глаз не мог открыть, не смел.

И отец, конунг норвежский
С громким именем Шимон,
В монастырь пришёл Печерский
К Феодосию на поклон.

Феодосий год молился
И Георгий вдруг прозрел.
Словно заново родился,
Будто Ангел прилетел.

И Шимон ушёл в монахи,
Стал там Господу служить.
Всё до стираной рубахи
В монастырь сдал, чтоб прожить.

На средства, а их немало,
Возведён Успенский храм.
И когда его не стало,
Похоронен был он там.

Стал Шимонович Печерский,
Очень набожный с тех пор.
Монастырь, собор Успенский
Взял под собственный надзор.

Прежде чем в Ростов податься,
Решил в Киев завернуть.
Там в Печерах показаться,
Молодых в тот мир втянуть.

Помолиться за успехи
Новой княжеской семьи.
Показать обитель, вехи
Богом избранной земли.

Подойдя к известной раке,
Где покоился Шимон.
Хоть и было в полумраке,
Мономах сказал: «Вот он!»
- «Это кто?» - и вдруг смутился.
Будто лишнее спросил.
Мономах не возмутился:
- «Хорошо, что попросил …

Здесь лежит, чей сын возможно
Скоро в дом к тебе придёт.
«Дядька» твой, понять несложно,
Где он, где сейчас живёт».

- «Сам Шимонович?! Возможно?
Он всегда был мой кумир!» -
Гаркнул Юрий так безбожно,
Что обидел этот мир.
 
После Киева в дорогу,
Впереди был санный путь.
Зимний тракт и только Богу
Был известен жизни суть.

Аж на вёрсты растянуться
Смог обоз, а князь спешил
До распутицы вернуться …
Хлябь весны он не любил.

Вот уже в морозной дымке,
Утонул Софийский Храм.
Бубенцы, как в поединке,
Заливались каждый сам.

Кони резвы, не устали.
Рысью шли все с ветерком.
- «Ох, и дни у нас настали …» -
Юрий Анне шепотком.
Пересев верхом он тут же
И Андрея посадил.
- «Прокатись! Не будет хуже …»
А отец не осадил.

Сам решил детьми заняться:
- «Кто быстрей? За мной! В галоп!
Люди начали смеяться:
- «Ай, да князь! Пропал озноб …»

И Андрей, набив то место,
На котором он сидел,
Не пошёл в возок, где тесно.
Ехал рядом и терпел.

Анна с просьбой к Мономаху:
- «Можно тоже мне верхом …»
- «Лучше я пойду на плаху …
Растрясёшь, а что потом?»

И укутавшись, уселась
В сеном пахнувший  возок.
Возражать она не смела,
А намёк не взяла в толк.

Так по зимнику свободно
До Смоленска добрались.
Дольше лес, душе угодно
Подсказать: «Не торопись!»

Зимний лес красив, как сказка.
Ели, как на страже, снег.
И бежит, бежит савраска
Словно чувствуя ночлег.

Попадались деревеньки
Чаще вдоль замёрзших рек.
Для Ростова, как ступеньки
Шли чредой из века в век.

Анне всё это за диво,
Глаз не может оторвать:
- «Ты смотри, как здесь красиво!
Так и хочется играть»,
Юрий же в ответ смеётся:
- «Будет время! Край-то наш!
Степь к нам больше не вернётся …»
Верил сам в свою же блажь.
 
К Ярославлю подъезжая
Изменился даже лес.
Пашни, гордость полевая,
Появлялись, как прогресс.

Отвоёваны у леса,
Они всем давали жизнь.
Юрий не без интереса
Созерцал этот новизн.

- «Ярослав, твой дед, здесь первый
Начал новый быт внедрять» -
Мономах продолжил: «Верный
Способ выбрал заселять.

Здесь медведица напала,
Но её он одолел.
Весть об этом не пропала,
Ну, а город как взлетел.

Ярославлем стал он зваться.
Раз на Волге, быстро рос.
Новгород с ним стал считаться,
Появился даже спрос».

Юрий слушал, удивлялся:
- «Почему здесь князя нет?»
А отец лишь улыбался:
- «Князь в Ростове, он сосед.
Я давно об этом мыслю,
Земли все объединить.
Ярославль, Ростов, … по смыслу
Суздаль в княжество включить».
 
Зимник твёрдый до Ростова,
С Ярославля словно тракт.
Всё ж Ростов пока основа,
Волжский город, это так …

В основном купцы да смерды
Свой товар в Ростов везут.
Рыба чаще, есть приметы,
Так же лён и рожь несут.

Вскоре город показался
И Владимир сел верхом.
Вид красивый открывался
Храмы, … вспомнился свой дом.

Их в Ростове уже ждали.
Помнят тот ещё приезд,
Когда многих наказали
Опозоривших уезд.

Суздаль грабили булгары,
А Ростов им не помог.
Испугали их пожары,
Все ворота на замок.

Там Шимонович отбился
И булгар всех отогнал.
Кровью нашей расплатился,
Помощь ждать тогда устал.
Был наказан воевода,
Видел это весь Ростов.
Плахой «наградил» урода,
Мономаха суд суров.

Остальные, кто помельче,
Были биты все кнутом.
У собора, там, где вече …
Долго помнили потом.
 
А встречали их хлеб-солью,
Мономах сам подошёл.
Чмокнул девушку с любовью,
Взглядом добрым всех обвёл.

Напряжение сразу спало,
Стали князя к себе звать:
- «Там сноха в возке, ей надо
Всё внимание оказать …»

Тут же Анну, всю прислугу
Увезли в боярский дом.
И причём не как услугу,
А как честь ещё притом.

Стол накрыли в доме князя,
Пригласили всех бояр.
Из напитков кроме кваса
Только реповый отвар.

В остальном довольно скромно,
Каша с мёдом да балык
С осетра, сготовлен томно …
Даже Юрий не привык.
Все сидели, понимая,
Это всё не просто так.
Мономах не жмот, и зная,
Каждый мыслил: «Это знак!»

Отпивая квас с бокала,
Как-то скучно произнёс:
- «Вольность вас избаловала,
Я вам в город власть привёз.

Юрий будет вместе с вами.
Сын мой, ваш законный князь.
Скоро всё поймёте сами,
В обстановке разберясь.

И ещё, прибудет скоро,
Вызвал я его гонцом,
Да, Шимонович и ссора
Ваша с ним будет с концом.

Он при князе станет «дядька»,
Так что власть в его руках.
Лучше вам, когда он батька,
Чем остаться в дураках».

В гридне тихо загудело,
Каждый что-то бормотал.
- «Вас кого-то здесь задело?» -
Мономах спросил и встал.

- «Мы ж не против княжьей власти,
Но Георгий нам зачем …
Здесь не Суздаль, больше страсти …
Не остаться бы ни с чем» -

Это был боярин старый,
Белый, белый словно лунь.
Статный с виду и поджарый …
- «Ты пугаешь, старый клунь?»

- «Бог с тобою! Я пугаю?
И в уме такого нет.
Я век прожил, много знаю,
Помню бытность прежних лет.
Можешь мне башку оттяпать,
Как ты сделал прошлый раз.
Дед твой был отнюдь не лапоть,
«Мудрым» кличут и сейчас.

Он начал княжение с вече,
Я ещё ребёнком был.
И до сих пор нет и речи,
Кто на княжение пребыл.

Нам Шимонович не пара,
Чтобы ссориться вдруг с ним.
Он вояка и кошмара
Мы вообще-то не хотим».

Мономах, в глазах искринка:
- «Хорошо, я понял вас.
Для тебя, дед, пусть разминка
То, что ты сказал сейчас.

Ты Шимоновичу это
Расскажи, что мне сказал.
Он на днях прибудет где-то,
Приглашу, чтоб не страдал».

Дед кивнул, весьма довольный,
Мономах, глядя на стол:
- «Кто ещё? … Я не безвольный,
Всех услышу, был бы толк».

Тут бояре зашумели:
- «Ты же нам второй отец!
Мы ж скандала не хотели,
Бес попутал, он подлец».

- «Ну, тогда другое дело!» -
Громко выдал Мономах:
- «Заменить здесь всё всецело,
Чтоб был княжеский размах!»

Мигом слуги налетели
Сей момент и стол был пуст.
Принесли, что все хотели …
У бояр хороший вкус.
Мёды, сбитень, брага, вина.
Рыба с Волги весь набор.
В сотах мёд, в горшках малина.
Дичь на блюде - на подбор.

Мономах преобразился.
Много пил, шутил, строжил …
И по новой веселился,
Чем к себе расположил.

До утра так пировали,
С петухами разошлись.
Недовольных нет, едва ли
С кем во мнении не сошлись.

И Георгий шёл на встречу …
Город был готов впустить.
Князь сам выехал навстречу,
Разве мог он пропустить.

У ворот ждала дружина,
Весь цвет Суздаля привёл.
Сам блестел, как осетрина,
Серебром сиял – орёл!

Обнялись, как братья, шумно,
Каждый не скрывал восторг.
Мономах был рад безумно,
Что он просьбу не отторг.

- «Вот мой сын, слыхал наверно …
И отложим разговор.
Всё вполне закономерно,
Неуместен даже спор».

Во дворце у самовара,
Когда страсти улеглись.
Под шумок свистка от пара,
Разговоры начались.

За столом сидели дети:
Юрий с Анной и Андрей.
Мономах считал, что эти
Должны знать всё, так верней.
И Шимонович, как дома,
Все свои доспехи снял.
Ситуация знакома,
Он семейство это знал.

- «Назначаю тебя «дядькой» -
С ходу начал Мономах.
- «Ну, а если станешь «тятькой»,
Словоблудию полный швах.

А серьёзно, ты для у князя
Вроде как второй отец.
Чтобы он, как ты не сглазя,
Всю жизнь был, как жеребец.

И, как воин, был отличный,
И, как князь, другим пример.
Опыт твой вполне приличный,
Для принятия нужных мер.

Ты ж начал служить у деда
И со мной пуд соли съел.
Так что почерк свой, без бреда,
Передай, чтоб враг бледнел».

Тысяцкий был ошарашен:
- «Не за должностью я шёл.
Посчитал, Ростов загажен …
Смутой всякой заражён.

За доверие спасибо!
Для меня большая честь
Быть полезным всем вам либо …
Что-то можно предпочесть?»

Юрий весь сиял от счастья
И Андрей серьёзней стал.
Хоть не принял он участья,
Благодарен был и встал.

А Шимонович спокойно
Подошёл и длань подал:
- «Будешь представлять достойно
Этот род, так я сказал!»
- «А в Ростове не всё гладко …» -
Как бы вскользь князь произнёс:
- «Здесь с боярами не сладко …
Голову бы многим снёс».

- «Это ты вполне серьёзно?» -
Гость спросил, прервав жевать.
- «Очень даже, … и не поздно
Неприятность избежать.

Я до твоего приезда
У себя всех собирал.
Погуляли, … но вот места
Не нашёл себе, как ждал.

Вроде бы в любви клянутся,
А неискренность сквозит.
Вот и думаю, … вернуться
Вам не скоро предстоит».

- «Хм, … тогда есть предложение.
В Суздаль явится, как князь.
Юрий, Юрий! … Возражение?
Пусть пока не лезет в грязь.

В Суздале народ спокойный,
Пусть там опыт свой берёт.
Подберёт состав достойный,
От меня он не уйдёт».

Мономах вскочил со стула:
- «Ты, мой милый, не ведун?
Эта мысль меня кольнула,
А ты словно снял зипун.

Очень верное решение …
Юрий! Всё! Готовься в путь.
Суздаль будет становление
И возможностью дерзнуть.

Завтра соберём их вече
И объявим что да как.
Там послушаешь их речи
И увидишь весь бардак».
Снова дальняя дорога,
Пусть поменьше, но обоз.
Сотня гридей, как подмога
И охрана от угроз.

Юрий был теперь здесь главный,
В Суздаль ехал он один.
Анна с ним, попутчик славный
И весь двор, раз господин.

С Анной личная служанка,
С Переяславля Даша с ней.
Очень скромная мирянка,
Русский вдалбывает ей.

Ночевали, как обычно,
В неизвестных деревнях.
Стало Юрию привычно
Спать не в комнате – в сенях.
 
В Суздаль прибыл на закате,
Не Ростов, но вид хорош.
Купола сияют в злате …
Просто глаз не оторвёшь.

Утром город встретил шумно,
Их гонец оповестил.
Все нарядные безумно,
Юный князь их поразил.

Юрий горд и в восхищении,
Радость душу просто жжёт.
Анна рядом чуть в смущении,
Что-то их теперь здесь ждёт …
                часть 4
 
Перво-наперво с почтением
Пригласил к себе бояр.
Да и те все с нетерпением …
Разделял всегда их яр.

Каждый знал, он самый знатный
И кичливость не скрывал.
В Думе он конечно штатный
Остальных в упор не знал.

День назад гуляли вместе,
Каждый лыка не вязал.
А сегодня быть на месте
Долг боярский, как связал.

Будь то киевский, ростовский …
Все они, как брат-близнец.
Голос зычный богословский
И манеры, … не купец.

Даже сесть и то степенно,
Каждый своё место знал.
Так вот Юрий постепенно
Всё боярство узнавал.

- «Я сын князя Мономаха,
Им поставлен князем быть!» -
А сказал без чувства страха,
Не показывая прыть.

Как отец всегда держался,
Юрий помнил, подражал.
Он с боярами якшался,
Даже дерзость принижал.
- «Кто не знает, … имя Юрий,
А княгиню Анной звать.
Я хотел бы жить без дурий …
Вы ж опора мне, как знать.

Мне мой возраст не помеха,
Я ведь тоже Мономах.
Будет Суздаль не для смеха,
А центр княжества в веках».

- «А центр княжества, какого?» -
Вдруг спросил один из них.
- «Будет нам Ростов весь скоро
Нужен лишь в делах мирских.

Станет Суздале-Ростовский
Князь здесь всем располагать
Здешний храм, Собор Покровский,
Кафедральным станут звать».

И степенность таять стала,
Встал огромный бородач,
Пробасил: «Пора настала …
А не шибко ты горяч?

Нам с Ростовом не тягаться,
А пример бы надо брать.
И с их мнением считаться,
А не просто так прибрать.

Их бояре побогаче
И поопытнее нас.
В услужение к нам, тем паче,
Думой всей с поклоном, … щас.

Молодой ты князь и прыткий.
Сам решил иль кто сказал?
Неуместны и попытки,
Ждёт тебя большой скандал».

Юрий даже не смутился,
А уверенно спросил:
- «Я ж с Ростова к вам явился,
Кто меня здесь посадил?
А Шимонович остался
Ростовчанок посмотреть?
Бородой, поди, поклялся
К ним претензий не иметь?»

Дружный смех взорвал палату.
- «А, ведь прав, хоть и малец!» -
Донеслось сквозь смех, раскату:
- «Верно, мыслит, … молодец!»

Юрий вдруг познал поддержку …
Не всеобщая, но есть …
Не ехидную усмешку
Увидал, … благую весть.

Даже тон переменился
И он начал говорить:
- «Прадед мой там поселился,
Он всё начал возводить.

Ярославль основан им же,
Рыбный промысел развил.
А купцы? Привёз их тоже …
Новгородцев заманил.

Край сейчас тот стал богатый.
А тогда? Волхвы да голь …
А Ростов? Был диковатый,
Но зато теперь изволь …

Земли все – владения наши!
С прапрапрадеда  идёт.
Князь Владимир был здесь даже,
От него тут всё живёт.

Я мог князем быть в Ростове,
Но отец поставил здесь.
Мысль его была в основе,
Далеко это не спесь.

Помните, как он решился
Ростовчан всех наказать?
Что Ростов вдруг открестился,
Не помог булгар унять.
Обезглавил воеводу!
Остальным по сто плетей!
Чтобы знали, чью породу
Отрешили от властей.

Так что всё идёт, как надо.
Будет Суздаль стольный град.
Правда, княжества, но благо,
Что Великий князь был рад».

Стали вдруг все объясняться,
Что-то шумно говорить.
Ну, не то чтобы ругаться …
Убедительнее быть.

Юрий тихо молча, слушал,
Для него открылся мир
Не встревая, всех дослушал
И … напрашивался пир.

- «Предлагаю остальное
Обсудить чуток не так.
Стол накрыть и всё такое …
Принимается? А? Как?» -

Не успел и рот закрыться,
Даже малость пожалел,
Захотелось даже смыться …
Сход бояр, как ошалел.

- «Мы в тебе не сомневались,
Ты действительно наш князь!» -
Видно было – не кривлялись.
Говорили не таясь.

Слуги это словно ждали,
Стол был сказочно накрыт.
Вина с Греции прислали,
Сбитень только что открыт.

 И цикудья, и ципуро,
Как мечом, валили с ног.
У кого губа не дура,
Ракомело – это мёд.
Все заморские изыски
Многим были первый раз.
Наши всё же были близки
И какой тут может сказ.

Между тостами хмельными
Разговоры всё ж велись.
Даже личными, земными
Темами не обошлись.

То, что заново придётся
Город весь восстановить.
Что сгорело, не вернётся …
Вновь придётся возводить.

Пир не стал обычной пьянкой,
Юрий лишь мелушу пил.
Кто-то кончил и лежанкой,
В основном же сход был мил.

Разошлись уже под утро …
Юрий вырос в их глазах
Тем, что мыслил здраво, мудро.
Думал больше о врагах.

А уже через полгода
И Шимонович был здесь.
- «Там в Ростове воевода
Обеспечит интерес» -

Так сказал при первой встрече:
- «Да и ты смотрю, не спал.
Молодец! … Ещё не вечер,
Звёздный час твой не настал».

Мастера с Переяславля
Возводили новый храм.
Не частично, весь из камня,
Как пример другим церквам.

Все пожарища убрали,
Каждый строил новый дом
И друг другу помогали …
Помощь стала как синдром.
 
А вдоль Каменки из камня
Стену стали возводить.
Хоть и не было познанья,
Научились, как крепить.

И опять же переяславцы
Обучали, строя храм.
Мастера были красавцы,
Нет цены таким рукам.

Княжий двор вставал, как в сказке,
Юрий просто поглощён …
Что Шимонович, не дрязги: …
- «Я тобой ошеломлён.

Князь в тебе видать проснулся!
Так боярство убедить …
Значит, ты им приглянулся».
- «И пытаюсь подтвердить!» -

Рассмеялся так задорно,
Что работников смутил.
На леса вскочил проворно:
- «Будет Суздаль! Я решил!»

Годы шли, менялось время …
В мир иной ушёл отец.
Брат Мстислав, его же семя,
Был отравлен и … конец.

И Шимонович скончался.
Возраст был уже не тот,
Когда силой отличался …
Всё имеет свой исход.
               Глава III
Суздальский князь
 
               часть I
Всё ж на киевское место
Силой Всеволод пришёл.
Сын Олега, брата вместо,
Пусть двоюродным он шёл.

Святославичи на троне,
Мономахам ходу нет.
Их враждебность в общем фоне
Выделялась. Не секрет.
 
И вот в бытность Мономаха
В пойме рек Десны, Остёр
В стороне от троп и шляха,
Был построен двор-дублёр.

Так сельцо у этой речки
Под названием Городец
Стало в тихоньком местечке
Местом встреч, как образец.

В двадцати верстах всего-то
И никто почти не знал.
Киев рядом, отчего-то
Мономах это скрывал.

И позднее перед смертью
Сыну Юрию всё сдал.
Как наследник, этой твердью
Он теперь гордиться стал.

Так что в Киеве бывая,
Он всегда здесь ночевал.
И князь суздальский, не зная,
Княжью часть образовал.

Старостой был друг Степашка,
Замечательный кузнец.
Он мечами, как портняжка,
Обрядил весь Городец.

И вот как-то поздней ночью
Старый дед пошёл в дозор.
Колотушкой бил воочью,
Чтобы слышал каждый двор.

Дед – отец того Степашки,
Ничего больше не мог.
Жил Афоний без поблажки
И не ждал, чтоб кто помог.

Делал это бестревожно,
Здесь считай, всю жизнь прожил.
Супостату невозможно,
Чтоб он тайно окружил.
Городец ещё ни разу
Не тревожила беда.
Но беду услышал сразу,
Услыхав шум у пруда.
 
Он привстал в каком-то страхе,
А до этого лежал.
У реки на пыльном шляхе
Шум прошёл и конь заржал.

Сам он в Суздале родился,
Степняков там не видал.
По рассказам тип сложился.
Крик гортанный, как обдал.

Взяв удобней колотушку,
Чтоб сельцо своё поднять.
Получив удар в макушку,
Жизнь ушла к отцам гулять.

Но не спал с ту ночь Степашка,
Мысли лезли от тревог.
Городец для всех букашка
И любой обидеть мог.

Средь лесов и без защиты,
Юрий очень далеко.
Киев рядом, их визиты
Не сулят им ничего.

А для Всеволода стала,
Как заноза Городец.
Рука Юрия достала
До престола, наконец.
Вот за это Долгорукий
Как приставка и пошла.
Хорошо, что не безрукий,
И до наших дней дошла.

Долго ли терпеть занозу
Будет Святослава ветвь?
Чуял староста угрозу,
Как невидимую плеть.

Совершенно не напрасно
Ещё где-то, год назад
Юрий приказал негласно
Обнести стеной посад.

Вырыть ров, да и поглубже,
Сделав лишь один мосток.
Чтобы юг закрыть снаружи
И особенно восток.

Всё доделать не успели,
Слишком мало мужиков.
Тын бревенчатый поспели,
А вот ров лишь на Покров.

Старший сын Степашки Мищка
Весть из Киева привёз:
- «Ох, бузят там, даже лишка,
Нет защиты от угроз.

Половецкие набеги
Князь не может прекратить.
А вот распри, склок побеги
Рост их не остановить».

От раздумий этих тяжких
Оторвал свистящий храп.
Конский топот, как костяшки,
Вдруг рассыпались … Сатрап?!

Мигом выскочил из дома,
Крикнув, походя жене:
- «Забирай детей! Без дрёма
В лес бежите, не к реке».
А кругом горели избы.
- «Меч не взял с собой, лопух» -
Так подумал: «Снова в избу?
Обойдусь!» - вдруг крикнул вслух.

Взял, для скирд годны лишь, вилы
И воткнул кому-то в бок.
Всадник взвыл, как у могилы,
Грохнул наземь и замолк.
 
Понял он: «Их слишком много,
Надо просто уходить.
Уж, какая там подмога,
Лишь бы в плен е угодить»

Вдруг услышал крик Елены …
Охватила злая дрожь
От увиденной им сцены.
- «До утра не доживёшь!» -

Крикнул всаднику, который
На аркан жену поймал.
Рядом сын кричит, как хворый,
Сын Никитка не молчал.

Два прыжка и он у злыдня.
Вилы в горло и насквозь.
Его участь незавидна
И ему отозвалось.

А кругом всё полыхало.
Всюду крик, кромешный ад.
Горе словно хохотало …
Ржание, вопли, … дыма смрад.
Добрались кой-как до леса,
Все в траву упали ниц.
Ночь, а зарева завеса
Словно всполохи зарниц.

И Степашка, словно в коме
Бормотал и повторял:
- «Я виновен! Кто же кроме …
Я ж свой город потерял.

В Городце родном родился,
Здесь в кузнечном деле рос.
Уважения добился,
И детьми к земле прирос.

Что скажу при встрече князю?
Не сумел, не удержал? …
Не прислушался к наказу,
Ров, как надо, не дожал».

Испытали злость, однако,
Городцовских мужиков.
Словно с бешеной собакой
Расправлялись, кто здоров.

Просто голыми руками
Рвали с сёдел прямо в грязь.
Их же саблей убивали
И притом ещё крестясь.

Но неравны были силы.
Кто-то к лесу отошёл.
Ну, многие, могилы
Здесь нашли, куда пришёл.

Лишь к утру ушли бандиты,
Всё что можно разорив.
Были в основном наймиты …
Ужас взял, сообразив.

А пока на пепелище
Увидал, отец лежит.
Воткнут нож за голенище,
Думал, это избежит.
Был убит ударом сзади
Чем-то очень уж тупым.
Так могли не денег ради …
И ответ стал вдруг простым.

И Степашка усомнился:
- «Был ли половцев набег?
Сброд убийц как растворился,
Да и пленных, кстати, нет.

А была у них задача;
Жечь, всё рушить, убивать.
Ну, и грабить, как иначе, …
В разговоры не вступать.

Это были всё наймиты!
Кто их нанял? Не вопрос.
Все заказчики маститы.
Городец им костью врос».

Страшно стало всё, угрюмо …
Даже лес и то притих.
Лишь дома дымят без шума,
После всех неразберих.

Люди стали возвращаться
Кому дал Бог уцелеть.
Что осталось, разобраться,
Схоронить своих, успеть.

Это Всеволод, всё ясно,
Городец велел весь сжечь.
Юрий же узнав негласно,
Сам решил удел сберечь.
              часть 2
 
Всеволод был очень алчный,
Как и Игорь, его брат.
Весь период этот мрачный,
Каждый хапнуть был бы рад.

Думцы, тиуны, дружина …
Лихоимство стало хлеб.
Недостойно славянина.
Вороп в Киеве окреп.

Ввели новый сбор – полюдье.
Обирали всё и всех.
И не только простолюдье,
С храмов брать стало не грех.

Властью киевского князя
Узаконен был грабёж.
И купцам с того указа
Стало просто невтерпёж.
 
Выбран был купец Саввелий,
С ним ещё пять человек.
Тайно и без канителей
В Суздаль грянули, как снег.

По Днепру было опасно,
Могут и перехватить.
А они верхом, прекрасно
Добрались, не прихватить.
Встретил Юрий их радушно,
Как положено князьям.
Стол накрыл, спросил тщедушно:
- «Чем обязан я друзьям?»

И Саввелий начал первый:
- «Жизни в Киеве нам нет.
Разрушитель - князь наш верный,
Русь теряет свой расцвет.

Данью просто непосильной
Обложил буквально всех.
Славой брезгует фамильной,
Вам же Рюрик не сосед.

Василько, он князь полоцкий
Объявил, что Киев враг.
Шаг как будто идиотский,
Хоть и предок их варяг.

Если так пойдёт и дальше,
Слово Киевская Русь
Пропадёт с понятий раньше
Клича хана: «Я вернусь!»

А теперь и Галич также
Не желает Киев знать.
Но Владимир, князь их, ваш же,
Тоже рюрикович. Гнать?»

- «Вы поплакать или с целью?» -
Юрий вежливо прервал.
- «Мы всё ближе к подземелью,
Сатана там правит бал» -

Вновь Саввелий энергично:
- «Ну, конечно есть совет,
Даже просьба, пусть тактично …
Не спешите дать ответ».

- «Я вас слушаю, … вещайте» -
Юрий поудобней сел:
- «Без эмоций, … обещайте.
Вижу, как ты осмелел».
- «Сохранят Русь мономахи,
Это понял весь народ.
Закулисье, … охи, ахи …
Не от вас весь этот сброд.

Вы им сами власть отдали,
Благородство проявив.
Городец сожгли! Не ждали?
А какой у них мотив?

Вас боится вислоухий,
Даже прозвище вам дал.
Что, мол, Юрий Долгорукий
Городцом его достал.

И мы вносим предложение!
Нам племянника отдать.
Сын Мстислава! Уважение
У отца не занимать».

- «Изяслав? Он парень умный
И к тому ж волынский князь.
Молодой, вполне разумный,
Весь в отца, прямая связь».

После паузы продолжил:
- «Это что? Переворот?
Ну, и что я делать должен?
Бросить всё в водоворот?

Знаю, Всеволод пустышка,
Как Великий князь – чурбан.
Он противен, как отрыжка,
Тем не менее, мой братан.

Я не вижу способ смены,
Убивать я не готов.
Изяслава для замены
Я не против, здесь без слов».

- «Вы забыли Мономаха,
Как Великим князем стал».
- «Киев был на грани краха,
Но не всё я понимал».
- «За него народ вступился,
Все кричали. … Мономах!!!
Своего он всё ж добился,
Это был той власти крах.

И сегодня мы готовы
Всё, как было, повторить.
Вам спасибо, а основы
Мы сумеем претворить».

В это время киевляне
Вышли князя проводить.
У ворот, как в наказание,
Бабы стали голосить.

Всеволод мрачнее тучи:
- «Вы что? На похоронах?!
Мои ратники живучи,
Нет сомнений в мужиках.

Мне Галиция важнее …
Так что хватит голосить.
Провожать надо нежнее,
Заодно благословить».

Только выехали в поле,
Всеволод с коня упал.
Ошалеешь поневоле,
Этого никто не ждал.

Гриди сразу подбежали.
Князь мычит, не говорит.
Повернуть? Не возражали …
Пусть Галич огнём горит.

Решено не возвращаться,
Киев всё не должен знать.
В Вышгород успеть добраться,
Там как будет, так сказать.

Вот он в ложнице, как дома.
Вся родня вокруг стоит.
Ситуация знакома …
Он, чуть слышно, говорит:
- «Чую близкую кончину,
Ухожу на Божий суд.
Не искать, прошу, причину
Моей смерти, … не поймут.

Игорь здесь? Иди поближе.
Ты теперь Великий князь.
У меня тебя нет ближе …
Ты, мой брат, возглавишь власть.

Поклянись всему народу
И при всех целуй сей Крест,
Будешь добрым не в угоду.
Сделай сразу этот жест.

Подал Крест, а он был личный,
Плохо помнил, где нашёл.
Вздох тяжёлый, непривычный …
И спокойно отошёл.
 
Он исполнил завещание,
Сделал всё, как брат просил.
Попросил у всех прощение,
Что он руку приложил

К разграблению народа,
За немыслимую дань.
Обещал в течение года
Прекратить всю эту брань.

Киевляне присягнули.
Игорь стал Великий князь.
В то же время намекнули
Убрать всех, кто может красть.

Речь шла о тиунах князя.
Ратши – киевский тиун
И Тудор, в казну залазя,
Вышгорода опекун.

Недовольство нарастало,
Здесь Саввелий преуспел.
Ратши только лишь начало,
Терем первым загорел.

Игорь прям-таки метался,
Нарастал конкретный бунт.
Воевода отказался …
Был Улеб хвастун и лгун.

Младший брат не отказался,
Святослав был рядом с ним
Он с Саввелием связался.
- «Выход» - тот сказал: «Один!

Сын Великого Мстислава
Сможет Русь в руках держать.
Трон оставь, а то расправа
Ждёт, её не удержать».

Изяслав, его дружина
Встали, где был Надов вал.
Потихоньку из-за тына
И народец прибывал.

Даже Улеб – воевода
Киевлян своих привёл.
- «Нет им веры у народа!» -
Говорил: «Он их довёл».

Здесь же был купец Саввелий,
Тоже меч в руках держал.
- «Нет, чем эти, оголтелей,
Род их подлый всех достал» -
Так сказал и вслух ругнулся,
Вызвав этим дружный смех.
Изяслав лишь улыбнулся
И подумал: «Жди успех!»

Игорь вышел за ворота,
Вышел и тотчас понял,
Что за ним идёт охота.
Изяслав его донял.

Что хоругви Изяслава
Вверх поднял его Улеб.
А ещё увидел справа
Мономахов красный герб.

И как Чёрные Клобуки,
Втихаря забрались в тыл,
Понял он – начались муки
И угас чуть тлевший пыл.

Его взяли на болоте,
Конь в трясине там застрял.
В монастырь свезли в почёте,
Настоятель настоял.

А потом в Переяславле
Был в темницу заключён.
Там в Обители без травли
Был забыт, как исключён.

Изяслав стал самый главный,
Киев просто ликовал.
Сын Мстислава, воин славный
Стал иконой, кто не знал.

Двор и дом гудел от шума,
Веселились все, кто мог.
Здесь вся княжеская Дума,
Все, кто власть забрать помог.

То, что Игорь был в темнице,
Святослав брат под замком.
Зло бубнили единицы,
В основном итог знаком.
Через месяц доложили:
- «Гости с Суздаля идут!»
По Днепру три струги плыли,
Вымпел княжества несут.

Изяслав встречать, конечно,
Лично прибыл на причал.
Выглядел он безупречно,
Свет кольчугой источал.

Вместе с ним и друг Саввелий,
Столбовой боярин стал.
Без купеческих артелей
Он устал, да и страдал.

На передней струге Юрий.
Тоже княжеский наряд.
Меч двуручный, плащ пурпурный,
Шлем парадный, строгий взгляд.

Дядю встретил он радушно.
- «Почему не сообщил?» -
Обратился простодушно:
- «Встречу я б сообразил»

Юрий только ухмыльнулся:
- «Ты ж у нас Великий князь.
Я по делу» - оглянулся,
Словно слухачей боясь.

- «И давай без церемоний,
Едем сразу во дворец.
Двор твой будет посторонний,
Вот Саввелий и конец».

Изяслав слегка смутился,
Он не ждал подобный тон.
Понял: «Дядя рассердился.
Неужели это трон …»

Произнёс миролюбиво:
- «У меня и стол накрыт.
Было бы несправедливо
Не позвать, кто к нам открыт»
- «Делай, как считаешь нужно …
Я, в конце концов, твой гость.
Хорошо, когда радушно,
И во мне сейчас не злость.

Тон мой нелицеприятный
Не о чём не говорит.
Днепр виновник вероятный,
Умотал, аж всё дрожит».

Изяслава отпустило …
До дворца, как мышь, молчал.
А потом всё, как поплыло,
Ничего не замечал.

Кубки, речи, поздравления …
Сбитень, репа на десерт.
Недовольства проявления
Даже и намёка нет.

Шейки рака для гурмана
И кабанчиков язык.
Яйца бычьи без обмана
И из стерляди балык.

Тушу лося прямо с жару
Целиком втащили в центр.
Каждый резал, что по нраву,
Юрий ржал от этих сцен.

Лишь к утру пришло похмелье,
Князь проснулся за столом.
Юрий разделил веселье,
Но остался мужиком.

И опять у самовара …
Просто чай и в сотах мёд …
Без рассола и отвара
Изяслав почуял лёд.

Юрий был опять серьёзный
И Саввелий рядом с ним.
- «Что племяш! Ты вроде сносный …
Вот теперь поговорим».
- «Я что? В чём-то провинился?
Что-то лишнее сказал?»
Головой потряс: «Напился …
Что я эти доказал? …».

Изяслав развёл руками:
- «Что ещё могу сказать.
Всё вы видели и сами …
Князя можно наказать?»

- «Это всё штрихи к портрету,
Я вообще-то не о том.
Ты создал проблему эту,
Отрыгнётся всё потом».

- «О какой проблеме, дядя?»
- «Как не можешь ты понять.
На твои проделки глядя,
Род наш будут все шпынять.

Есть «Лествичная система»,
Ей примерно триста лет.
Святослав – душа нетленна,
Ввёл её и дал завет.

Передача власти старшим.
Кто нарушит, убивать.
С освещением патриаршим
Стал по-новому звучать.

Вспомни деда Мономаха.
Сколько звали на престол?
Пропускал не из-за страха,
Старший был на этот «стол».

В сорок шесть он стал Великий
И нам это завещал.
Мономах был не двуликий,
Принцип свой он защищал».

- «У меня же был Саввелий
И сказал – вопрос решён.
Люди звали и хотели,
Чтобы в Киев я пришёл.
Что и ты был тоже в курсе,
Он тебя о том просил.
А держать руку на пульсе
Ты способность сохранил».

- «Да, с Саввелием общался,
Рядом он,  не даст соврать.
Быть Великим соглашался,
Но не так, он должен знать.

По Закону я, как старший,
Должен силой тебя снять.
Властью даже патриаршей
Право это отстоять.

Ты же братьям плюнул в душу.
Они старше. Ты не знал?
Я устои не нарушу
И не дам раздуть скандал.

И ещё, скажи мне честно,
Игорь чем не угодил.
Что его, как мне известно,
В каземате ты сгноил».

- «Он же враг всего семейства …»
- «Он вообще-то русский князь.
Рюрик этого злодейства
Не понял бы. Он и им связь.

Ну, отправил его  ссылку,
Где, по нашим меркам, дрянь.
В Муром скажем как дразнилку
Или в ту ж Тмутаракань.

Князь в Руси народ особый,
Только в сечи может пасть.
Издеваться? Способ новый …
Напасть нам всем твоя страсть.

В поруб спрятал Святослава,
Он же новгородский князь».
- «Поддержал он, … ну, нет права
Лезть везде, не разберясь».
- «Святослав родной по крови
И он брата поддержал.
Не доставил тебе боли,
Даже рать здесь не держал.

Так что слушай что решаю!
Святослава отпустить!
Зря болтать, не разрешаю,
Всё должно меж нами быть.

С братьями вопрос улажу.
Я же им ну, … как отец.
А к тебе приставлю стражу,
Гридей я привёз, хитрец.

При малейшем недовольстве,
Я не дам наш род чернить.
А пока живи в довольстве
И не вздумай мне темнить».
                часть 3
Год прошёл с тех дней злосчастных,
Как сожжён, был Городец.
Сотни жителей несчастных
Стали в статусе – беглец.

И Степашка вместе с ними
Год назад с семьёй ушёл.
Эти дни были лихими,
Сотни раз по краю шёл.

С ним семья; жена Елена,
Сын Никитка – старший сын.
Мишка младший, в кузне смена.
За год стал почти лесным.

Суздаль – цель их перехода,
Но никто не знал где он.
Шли на север и природа
Им была и стол и дом.

Уходя из пепелища,
Взял с убитых им бандюг
Лук тугой из корневища,
Стрел набрал аж целый тюк.
Двух коней там подобрали.
Шеф ушёл на Божий суд.
И пошли в лесные дали,
Плохо веря, что дойдут.

Злоключений было много.
Тать везде она есть тать.
Обходился с ними строго,
Не давался обирать.
 
Обходя большие сёла,
Чаще шли в лесной массив.
Лес был им к тому же школа,
Был таинствен и красив.

Здесь и дичь на пропитание,
И возможность отдохнуть.
Но во всём напоминание –
Лес всё может зачеркнуть.

Только раз кузнец Степашка
В городок решил зайти,
На нём драная рубашка,
Сапоги, лишь бы дойти.

Вся семья осталась в чаще,
Мишка лагерь охранял.
Состояние пропаще …
Голод, холод всех донял.

От реки прохладой дуло,
Городок на ней стоял.
Может это подтолкнуло
Разузнать, что он являл.
Терема и торговище
Поразили больше всех
Жарят тут же на огнище
Мясо, рыбу и орех.

Он от запахов и дыма
Стал сознание терять.
- «Что с тобой, сын мой родимый? …»
Помогло вдруг устоять.

Рядом батюшка был в рясе:
- «Худо стало? Отойдём …
Храм вон мой, там в одночасье
И расскажешь дело в чём».

Храм был скромная церквушка
В стороне от всех дворов.
На холме, под ним речушка,
Но течение, … будь здоров.

Сели, благо было место,
И Степашка не смолчал.
Как на исповеди, честно
Всё, как было, рассказал.

- «Посиди, сейчас я буду …» -
И священник вдруг ушёл.
Дал Господь случиться чуду!
Не один назад пришёл.

С ним явились прихожане.
Каждый к церкви что-то нёс.
Понял – это не южане,
Здесь к нужде особый спрос.

Обувь всякая, одежда,
Хлеб, соленья, даже мёд.
Слёзы брызнули, … надежда
Появилась, что дойдёт.

Вытирая слёзы, сопли,
Каждого благодарил.
Погорельцев вспомнил, вопли …
Позабыть не хватит сил.
Поостыв отца Авлаама,
Так сам батюшка сказал,
Он спросил: « Владения хана
Здесь иль князь удел создал?»

- «Земли эти все Рязани,
Так и княжество зовут.
Святослав наш князь без брани
Всех собрал, его здесь чтут».

- «А до Суздаля далёко?»
- «Князь их Юрий, наш сосед.
Вдоль Оки идти с намёком,
Но не в лес от лишних бед.

По Оке и по течению
Будет следующий рукав.
Полноводный по значению,
Как Ока, особый нрав.

Та река Москва зовётся,
Вы по ней теперь уж вверх.
Место диким остаётся,
Малолюдным, просто грех.

Я бываю там частенько,
Церковь скоро возведут.
То ль сельцо, то ль, деревенька,
Вроде как Москва зовут.
 
Хоть народу там не много,
Но хозяйство всё ж ведут.
Там с бездельниками строго,
Быстро в чувство приведут.

А в Москву, когда придёте,
Нужен будет проводник.
Лесом сами не дойдёте,
Там ландшафт жуть многолик.

Сплошь речушки и протоки,
Вам же Клязьма, как итог.
Там ключи ручьёв истоки …
Надо кто-то чтоб помог.

И по Клязьме по течению
До развилки, где Ока.
Клязьма там совместно с Нерлью
Титул ей дают – река.

По Оке идти не надо,
Поворачивайте в Нерль.
Там и Суздаль ваше чадо
Будет радо вам, поверь.

Ну, так как? Запомнил реки?
Повтори, что я сказал».
И Степашка в кое веки,
Взял и всё пересказал.

Батюшка прочёл молитву,
Эту знали – «Отче наш».
Осенил, как бы на битву:
- «Славу Господу воздашь!»

В лагерь к вечеру вернулся,
Там уже устали ждать.
Ужин на ночь растянулся,
Всё хотелось рассказать.

- «Всей одежды многовато …
Сжечь старьё!» - и первым снял.
Так положено, так надо,
Чтобы зверь их след не взял.
 
Больше в лес не заходили,
Как им батюшка сказал.
Всё, что было, разложили
И к Оке, как описал.

Первый раз за дни скитания
Он почувствовал простор.
Вид реки и очертания
Словно злу наперекор.

Синева воды и неба
Вдохновляла просто петь.
И тоска была нелепа,
Когда сил нет потерпеть.

И дышалось полной грудью.
Даже лёгкий ветерок
Словно бы намёк безлюдью,
Лишь река всему цветок.

- «Папа, а здесь рыбы много?»
- «Что? Ушицы захотел?» -
Потрепал Никитку строго:
- «Потерпи …» - тот засопел.

- «Скоро выйдем к переправе,
Будем плот соображать.
И сейчас пока не вправе,
О приятном рассуждать»
 
Вот и первая развилка,
Впереди река Москва.
Не такая уж страшилка,
Правда, не до баловства

Полноводна и широка,
И течение, как слив.
Переплыть её с наскока
Можно, если не визглив.

Но кузнец не торопился.
За два дня собрали плот.
Всем семейством загрузился
И к судьбе, … за поворот.

Берег более холмистый,
Кое-где крутой обрыв.
А вода – источник чистый.
Пьёшь, про жажду позабыв.

- «Кто желает на рыбалку!» -
Вдруг Степашка объявил:
- «Проявить при сём смекалку.
Как ловить мне объяснил»

Братья с радостью начали …
Интерес как бы разжечь.
Громко спорили, кричали,
Чтоб внимание привлечь.
Но, однако, варианты,
Все, что были, он отверг.
- «Спят у вас, смотрю, таланты».
Этот факт не опроверг.

- «Но всё то, что вы хотите,
Нам нужна отдельно снасть.
Из наличия исходите …
А мечтать, … мечтайте всласть.

Я другое предлагаю,
Рюжи нужно здесь собрать.
Их на Севере, я знаю,
Очень любят применять.

Ивняка у нас в достатке,
Так что всей семьёй вперёд.
Нет заботы о нехватке,
Там,  глядишь, улов придёт».

Через сутки всё готово …
Рюжа, как чухонец сплёл.
И поставили толково,
Заводь всё же предпочёл.
 
Утром только доставали …
По спине шёл холодок.
А когда совсем достали,
У семьи случился шок.

Столько рыбы не видали
Эти люди отродясь.
Дети нервно хохотали,
 А Степашка сел, крестясь …

Здесь, как лапоть, краснопёрки
И огромнейший налим.
Язь с плотвою без икорки
И сазанчик вместе с ним.

На рыбалке, раз удача,
Появляется азарт.
И задор, а как иначе,
Это значит новый старт.

И по новой рюжу в воду,
До утра не шевелить.
И уха, … такой вот сроду
Не едали, грех шутить.

От такого наслаждения
Перестали говорить.
Ели рыбу, от волнения
Кость боялись проглотить.

Утром съём ещё удачней.
Сиг, налим и даже сом.
Окуньки, те поневзрачней
И с зубастым щуки ртом.

Задержались на неделю.
Вялить начали, солить …
Не считали за потерю
Время в это воплотить.

Настроение другое
И дорога не гнетёт.
А мучение годовое
Скоро в прошлое уйдёт.

- «Вот прибудем в Суздаль тут же
Снова кузницей займусь» -
Размышлял Степашка: «Хуже,
В Городец опять вернусь».

И Елена, глядя робко:
- «Почему ты так решил?»
- «Князь решит, сказать неловко,
Я ж там трусость совершил.
Шкуру я спасал, похоже,
А не город защищал.
Если князь поступит строже …
Он ведь плаху обещал».

- «Если ждёт тебя такое,
Суздаль нам тогда зачем?
Место выберем другое,
Можно здесь жить без проблем.

Авлаам сказал, я помню,
Что сельцо Москва там есть.
Вот придём и я напомню …
Кузнецы нужны и здесь».

И Елена осторожно,
Руку взяв: «Ты не один …».
Понял он, судьба возможно
Новый сделала почин.
 
Вскоре вышли к поселению,
В нём десятка два дворов
На холме, к их удивлению
Вид его был не суров.

Тын вокруг, так для порядка,
Церковь есть, ещё в лесах.
Никакого беспорядка,
Даже брёвна в штабелях.
Лодок много, всё долблёнки,
Сети в каждой, как намёк.
Рыбу ловят здесь с пелёнки
И не только на крючок.

Вышел к ним мужик здоровый.
- «Прохор! Староста я тут» -
Пробасил: «А ты здесь новый?
Что умеешь? Как зовут?

Или вы ещё куда-то?
Так кругом здесь глухомань.
В Суздаль, то далековато.
Во Владимир? Тоже даль».

- «Мы вообще-то издалёка,
Из-под Киева идём.
Здесь такая подоплёка,
Город наш сожгли огнём.

Городом с землёю вместе
Правил суздальский ваш князь.
Тут, похоже, из-за мести
Всё крушили не таясь.

Городец, так город звался,
Весь в развалинах лежит.
Я там старостой считался,
Отвечать мне надлежит».

- «Князь наш Юрий Долгорукий,
Так теперь все стали звать.
Он мужик не близорукий,
Всё сумеет распознать.

Отсидись в Москве пока что,
Так село наше зовут.
Ты клянёшь себя напрасно,
А виновен, отвезут.

А ремёсла? Можешь что-то?»
- «Да, вообще-то я кузнец».
- «Кузнеца не тронут! То-то! …
Пусть хоть ты сжёг Городец».
Прохор стал ходить по кругу
- «Нам кузнец. … Во! …  Позарез!
Может дать тебе прислугу?»
- «Сыновья есть, мой замес».

- «Сруб стоит вон на Неглинке,
Забирай и строй свой дом.
Так что будешь жить в глубинке …
Кузню  там же ставь потом».

- «Нам отец Авлаам в Рязани
Как найти вас, показал.
Накормил, одел, до бани …
Не дошло, я отказал».

- «Он же  наш, а не рязанский.
Церковь ставит старый хрыч.
Я смеюсь. Он христианский
Полноценнийший москвич.

Для него Москва роднее,
Он родился здесь и рос.
В Палестине, в Иудее
До вершин своих дорос».

- «Сколько лет селу сегодня?»
- «Не скажу. Давно стоит.
Суздаль слыл пока, как сводня,
А в Москве уже был скит».

Так Степашка и остался.
Был ноябрь, шёл первый снег.
Идти дальше не решался,
Вид села оставил след.
               часть 4
Ещё в бытность Мономаха,
Когда в Киеве сидел,
В те леса ходил без страха
И от вида их дурел.

И Москва река с ручьями
Вызывала лишь восторг.
Отдыхать любил ночами,
Глаза в небо, где был Бог.
Племя вятичей издревле
Обитали в тех краях.
В стороне и жить дешевле,
Не ходили в соболях.

Новгородцы и с Рязани
Здесь бывал торговый люд.
Отдыхали, ночевали …
Местным этим жить дают.

И Владимир убедился,
Он, как князь, к ним приходил,
 Край для отдыха годился,
Когда в Киев он ходил.

Он поставил дом добротный
На холме Москва реки.
Позволял миг беззаботный,
Отдохнуть, как рыбаки.

Не заметить и удобства
Этих мест никак не мог.
По Неглинной с Ламой просто
К Волге лучше нет дорог.

Этот «волок» люди знали,
Часто  пользовались им.
Путь всегда своим считали,
Неподвластен был чужим.

Вверх по Волге к Ярославлю.
Вниз – Хволынский горизонт.
Там Восток и жизнь за далью
На Руси считался понт.

По Москве и по течению
То дорога на Рязань.
Там булгары по стечению
И тревожить их не жаль.

По Оке, Жиздре на Киев
Через Днестр, а там и Днепр.
В любой город Византиев,
Если есть в этом потреб.
Эта дума села прочно,
Но период был не тот.
Русь спасать! И даже срочно!
Степь стояла у ворот.

Он Мстиславу ни полслова,
Тот же в Новгороде жил
А вот Юрий стал основа,
Когда Суздаль заслужил.

И уже перед кончиной
Одного его позвал.
Это стало той причиной,
Почему таким он стал.

- «Если Русь умрёт, к несчастью,
Киев тем не удивишь» -
Прошептал: «От Бога властью,
Там Отчизну возродишь»

Всю жизнь помнил эту фразу,
Никому не рассказал.
Смыслом жизни стала сразу,
Править дальше продолжал.

И он ставить стал посады,
Этим Суздаль укреплял.
Люди шли и были рады,
Новый быт на всех влиял.

Земледельцы, дроворубы,
Все осваивали глушь.
Снял взиманье ставить срубы,
Дань не брал, если не дюж.

Угол новый Волжско-Окский
Начал на ноги вставать.
Поначалу и не броский,
Голос начал подавать.

Юрий видел перспективу
Муром подчинив, Торжок.
Вид на Вологду, как ниву,
Обуславливал прыжок.
Заволочье привлекало,
Вот где истинный простор.
Всем оно располагало,
Как судьбе наперекор.

Так что имя Долгорукий
Он оправдывал всерьёз.
Не испытывая муки,
Это имя просто вёз.

Больше всех, кто были раньше,
Он заложил городов.
И со временем всё дальше,
В тень уходит роль творцов.

А ведь Юрий Долгорукий
Основал Переяславль.
Ставил Юрьев не от скуки
И Можайск – земную явь.

Кснятин Нерлинский, Димитров,
Кострому заложил он.
На пирах по много литров
Выпивали, как поклон.

Росли земли и богатство,
А за ним росла и власть.
Строго бил за казнокрадство,
Нажил недругов аж страсть.

Люди видимостью вече
Что-то думали решать.
Юрий видел чуть далече
И бояр стал утверждать.

Он решал с боярской Думой
Всё, чем занят их удел.
Иногда чрезмерно шумной,
Но и здесь бывал предел.

Но бывали и конфликты,
Он войну не объявлял.
Просто слал свои вердикты,
Этот город покидал.
Так ушёл он из Ростова.
Звать кого-то град не смел.
Вся земля его и снова …
Весь Ростов оцепенел.

Суздаль стала вдруг столица
И Владимир рядом с ним.
То, что князь их не тупица,
Все поняли: «Зря шумим!»

Но и в Суздале нашёлся,
Кто упорство проявил.
Ни с чего считай, завёлся,
Ревность глупую явил.

Дело в том, княгиня Анна
Подарила пять сынов.
Князь Андрей, как сын цыгана,
Классный парень, нету слов.

Он из братьев самый старший .
Борода, усы, как смоль.
Не терпел всегда демаршей,
Говорил: «Меня уволь!»

И вот местный воевода,
Стенька Кучма его звать,
Другу клялся, вот порода …
Дочь его не обижать.

Он на сорок лет был старше,
Пень трухлявый – не жених!
Ладно, был бы князь иль маршал.
Воеводишка и псих.

И вот юная Хрисия,
Ей всего пятнадцать лет,
Под венец. Психиатрия
Отдыхала в тот момент.

И однажды на прогулке
Ей навстречу князь Андрей.
Не в каком-то переулке,
А у терема князей.
Перед взором вдруг поплыло,
Всё внутри оборвалась.
Сердце юное заныло,
Что хотела, не сбылось.

Вот о ком она мечтала,
Даже конь весь белый был.
И слезинка вдруг упала:
- «Ты зачес ко мне приплыл?» -

Прошептали тихо губы
И Андрей всё увидал.
Слез с коня, крепыш, как срубы,
Как теплом её обдал.

- «Как зовут? Где ты томишься?
Можешь что-то сообщить?
И кого ты так боишься,
Я смогу и защитить!»

- «Я Хрисия. Муж мой Кучма …
Я, … не буду говорить!»
И ушла, Андрея муча,
Он не мог себе простить.

Встреча была скоротечна,
Но оставила свой след.
Раньше жизнь была беспечна,
А теперь, похоже, нет.

Царапнула парню душу,
С ним такое первый раз.
- «Я замужество разрушу,
Слёзы же не напоказ …»

Размышлял, подъехав к дому:
- «Кучма значит, разберусь.
Если всё идёт к дурному,
То немедленно займусь».

Не пришлось ему заняться.
Князь дружину собирал.
Он давно хотел заняться
И сходить, где не бывал.
Изучить и досконально
Всю Москва реку зараз.
И село, оно  реально,
Навестить сейчас как раз.

Пригласил и Святослава,
Он был в Новгороде князь.
Обсудить с ним Изяслава,
На никчемность его злясь.
 
Через пять дней был на месте,
Он здесь не был целый год.
Перед ним Москва, как в песне,
Расцвела, как его плод.

Как село, оно большое,
Боровицкий холм забит.
Там строительство сплошное,
Храмов несколько стоит.

Крепкий тын вокруг дубовый,
Хоть врагов реальных нет.
И сам замысел толковый,
Сделать Кремль за тройку лет.

Юрий слез с коня. Гордился …
Его замысел пошёл.
Вышел Прохор, поклонился …
Явно, кем был, превзошёл.

- «Вижу, … славно потрудился.
Будешь ты наместник здесь.
Вот и опыт пригодился,
Город будешь строить весь.
Будет он Москвою зваться,
Ну, а дальше, как пойдёт.
Может княжеством остаться …
Не хочу влезать вперёд.

Дом мой как ещё в порядке?»
- «В лучшем виде, вон стоит.
Терем, как по разнарядке,
Не один не устоит».

В пояс снова поклонился:
- «Гость приехал, тоже ждёт.
Он у вас остановился,
А дружина здесь живёт».

Показал рукой Неглинку,
Лагерь там гостей стоял.
- «И мои займут лощинку,
Новгородцев я б обнял.

Ну, докладывай, как жили …»
- «Много стало здесь бежан.
Раньше жили, не тужили,
А сейчас, как балаган.

Тут боярина намедни
Так оглоблей ниже плеч …
Я в поруб всей, но последний
Хочет с вами личных встреч.

Говорит, что князю верю,
Он от этих защитит.
Этот хрыч подобен зверю,
Только, правда, не рычит.

- «Что ж давай-ка разберёмся …»
И в седло он снова сел.
Рядом с нм Андрей: «Нарвёмся
На бессмысленность их стрел».

Я и должен убедиться,
Кто же всё-таки тут прав.
Пусть бежане, … но глумиться
Я не дам, таков мой нрав».
 
 Встали, молча на колени               
Десять грязных мужиков.
Обросли, давно не ели,
Но, что важно, без оков.

 - «Ну, и кто у вас здесь главный?»
- «У нас ра-авенство вво всём», -
Произнёс мужик забавный
В заикании своём.

- «Хорошо! Тогда скажите,
Кто оглоблей-то огрел?»
- «Ввон ккузнец, его сспрсите,
Ммог убить, если б ххотел».

Князь к другому обернулся:
- «Это ты что ли кузнец?»
- «Не узнал, а я вернулся …»
- «Ты, Степашка!!! Не мертвец?!»

И с коня его, как сдуло,
Он при всех его обнял.
- «Его горе не согнуло,
Честь свою он не ронял!
Как семья, живы ли дети?»
- «Мишка и Никитка здесь.
А Елена, … дрязги эти …
Приболела, чем невесть».

- «Как же здесь ты оказался?
Городец же весь сгорел».
- «В Суздаль я сперва собрался,
Шёл пешком и сожалел.

Пожалел Господь! В Рязани
Их священник нас всех спас.
Авлаам, в иерейском сане,
Он сейчас здесь Бога глас.

Объяснил мне, как добраться.
А когда в Москву пришёл,
Прохор предложил остаться,
Кузнеца во мне нашёл.

А ковать я всё умею,
От оружия до сох.
Кузню здесь свою имею,
Так к Москве вот и присох».

- «А пошто бояр оглоблей?»
И такой поднялся гвалт …
- «Он же гниде уподоблен!
Просто спасу нет, кто знал …

Обложил всех личной данью,
Для него бежан – бандит.
Это всё уже за гранью,
И убить, … Господь простит».

Подал голос заикатый:
- «О-он бберёт за то, что сспим.
Но введь мир нам Богом ддатый.
О-он ппричём? И не ммолчим».

Подтвердил всё и Степашка:
- «Мы ж в казну все платим дань.
И вдруг эта мразь, букашка
Для себя дань начал брать.
Таксу выдал мне, как норму;
Десять гривен каждый меч,
Гривну только лишь за форму
К наконечникам. Где честь?

За соху опять десятка,
За подкову гривен пять.
Подковать? Даётся взятка
И не мне, ему опять.

Вот спросить его решили
Мол, чего? Совсем сдурел?
Он с угрозой, плеть забыли?
Вот оглоблей и огрел».

Юрий к Прохору с улыбкой:
- «Ну, а ты куда глядел?»
- «Он боярин важен шибко
И меня мог, не хотел.

Для него я чернь простая,
Хоть при должности, но смерд.
Ведь бояре, это стая,
Ты же знаешь, что не бред.

И с Ростовом ты простился
Я же знаю, из-за них».
Юрий как бы возмутился:
- «Мне не надо слёз твоих.

Как зовут его, напомни».
- «Стенька Кучма вроде звать».
- «Ты теперь его запомни
И вели сюда позвать».

Тут Андрей подъехал сбоку:
- «Я, отец, о нём слыхал.
Не прими это за склоку,
Но растленный он нахал».

Юрий сразу оживился:
- «Ну-ка, ну-ка, … поделись!
Где ещё он отличился?
Аморалки дождались?»
- «У него жена Хрисия,
Ей всего пятнадцать лет.
Здесь не Азия, … Россия,
Даже церковь скажет нет».

- «Информация откуда?»
- «Я с ней лично говорил.
На прогулке был, покуда
Сам не взял, остановил.

Она плакала неслышно,
Слёзы я вдруг увидал.
Ангелок, совсем малышка.
Кто-то всё же их венчал?

Это в Суздале всё было,
Я не знал, что они здесь.
Неожиданно как всплыло …
Вот такая значит весть».

Юрий к Прохору по новой:
- «Пусть отец Авлаам придёт
И расстригу пусть к суровой,
Но к расплате призовёт».

Появился Кучма вскоре,
Посмотрел на всех, как волк.
Прошипел в бессильной злобе:
- «Князю жалитесь!» - и смолк.

- «Ты всегда такой вот ярый?
А в Москву пришёл зачем?
Ты ж с Ростова «друг» мой старый
И в село. … Повздорил с кем?

Но Кучма молчал, как рыба.
Зыркал взглядом злым своим.
- «Что молчишь? А может дыба
Сладит с гонором твоим».

Кучма вздрогнул, сплюнул в ноги:
- «Князь! Никак стал угрожать?
Русь боярская! Мы боги!
Нам судить, кого держать».
- «Наконец разговорился …» -
Юрий сдержанно вздохнул:
- «Ты зачем сюда явился?
Воровать? Кто там вспугнул?

Русь боярская? Возможно.
Ты-то здесь, скажи, причём?
Казнокрад. Дерёшь безбожно
И решил, не привлечём?»

Кучма было повернулся,
Сзади гриди подошли.
- «Я не всё сказал» - ругнулся:
- «Мысли новые пришли.

С казнокрадством разобрался,
За тобой ещё есть грех.
Ты, как муж, с кем жить собрался?
С внучкой? Говори при всех!»

- «Мне Хрисия не родная …» -
Кучма жалостно сглотнул.
- «А по возрасту какая?» -
Юрий меч с досады пнул.

- «Ты на сорок лет же старше,
Ей всего пятнадцать лет».
- «Можно мнение патриарще» -
Авлаам: «Пролью вам свет

Их венчание незаконно
И Ростов мне подтвердил.
Тот священник, безусловно,
Примет всё, что заслужил.

При таком вот преступлении
Церковь чувствует раскол.
И при частом снисхождении
Могут посадить на кол».

- «Заковать его в железо!»
И Кучму скрутили враз.
Здесь брыкаться бесполезно.
И он сник, весь пыл угас.
Как Кучму с глаз утащили,
Он вновь Прохора позвал:
- «Раз себя вы защитили,
Мой наместник – я сказал.

Подчинён он только князю!
Он лицо Москвы теперь!
Пусть село пока, не сглазю,
Будет город, каждый верь».

В терем малость припозднился,
Святослав его там ждал.
С ним давно объединился,
Он, как Юрий, рассуждал.

Чехарда идёт в столице,
Изяслав там не у дел.
Сплетни ходят, небылицы …
Ростовщик вновь одолел.

И в Москве они решили,
Надо брата выручать.
Чтобы Русь не развалили,
С этим всем пора кончать.

Сыновей позвал, конечно.
Ростислав, Иван и Глеб,
Как Андрей, все безупречно
Знали в чём их главный хлеб.

Сообщили суть решений,
Киев надо навестить.
Не с войной, здесь нет сомнений,
Изяслава убедить.

Понимает сам возможно,
Что нельзя власть упускать.
Потому-то осторожно
Надо всё предугадать.

Так в Москве считай впервые
Состоялся важный акт.
Будет много, … не простые …
Но вот этот первый, факт
                Глава IV
Великий князь Киевский
 
                часть 1
Общий сбор дружин начали,
Как решения принял,
Не в Москве, как обещали …
Он решение поменял.

В Суздаль ехать, там собраться.
Путь до Киева далёк.
И спокойно разобраться
В том, о чём и невдомёк.

Например. Нужна ли кузня?
Нужен ли в пути кузнец?
Даже если ноша грузна,
Он в дружине швец и жнец.

Заменить коню подкову,
Наточить, как бритва, меч,
Обновить кольчугу, к слову,
Или шлем, чтоб был до плеч.

А фураж, овёс для корма,
Да и ратников кормить …
Чтобы стало это норма,
Надо всем руководить.
Исполнять роль интенданта
Надо очень смелым быть.
Юрий взял, как адъютанта,
Мишку, всё ж сумел открыть.

Как отец, был смел и честный.
Кузнецом, правда, не стал,
Но задира был известный
От побоев не страдал.

Кузнецом пошёл Никитка,
Опыт вроде приобрёл.
Что Степашки сын – визитка.
В деле весь талант расцвёл.

Сидя вечером в светёлке,
Начал вспоминать, как жил.
Анну вспомнил, как о долге,
Случай гибель «одолжил».

Половчанка и княгиня
Красотой была – огонь.
Хоть и Анна, это имя,
Ей, как смерду резвый конь.

А её в табун тянуло,
Не в кошару для овец.
Всё родное здесь тонуло …
Хан толкнул, её отец.

В стойле просто отдыхала …
Юрий ей не возражал.
А в галопе воплощала
Дух, который и пугал.

В детстве с луком обращаться
Нукер хана научил.
Могла ловко защищаться
И стрелять тоже учил.

Уже взрослой влёт стреляла
Дроф, казарок и чирков.
Кабанов в степи гоняла,
Удивляя мужиков.
 
Всё случилось на охоте.
В гуще терна и дубков
Целый выводок в дремоте
Пребывал, да и каков! …

Кабаниха с центнер весом,
С ней штук десять кабанят.
Там в тенёчке под навесом,
Пока жарко, мирно спят.

И вот Анна их подняла.
Кабанихе, выбив глаз,
На копьё, как надевала,
Малышей за разом раз.

Ей и слуги помогали,
Это был уже азарт.
Те визжали, нападали …
Для охотника, как фарт.

Кабаниха в диком визге
Детям силилась помочь.
Бесполезно, крови брызги
Вызывали только злость.

И она тогда на Анну,
Но конь лихо уходил.
Как игра, прыжок – отпряну,
Анну просто заводил.

Вот добит уже последний
И уложен, как трофей.
Анна к мамке, риск был средний,
Но немного поострей.
И копьё в горб кабанихе
Впилось. Это был конфуз.
И при всей неразберихе
Анне стал смертельный груз.

Дело в том, что горб кабаний
Им он вроде бы, как щит.
В сердце бьют без колебаний
Или в череп – мозг трещит.

 Да ещё, как специально,
Наконечник в нём застрял.
Обломился идеально,
Словно кто нарошно снял.

Глаз в крови, в горбу «заноза» …
Кабаниха на таран.
Тут не надо и прогноза,
Конь был свален, как баран.

Анне ногу придавило,
Не смогла подняться, встать.
Но свинья, не тут-то было,
Начала её топтать.

Прокусила сразу горло,
Стала рвать живую плоть.
И у слуг дыхание спёрло,
Шок не в силах побороть.

Хоть свинью тут же убили,
Но княгиню не вернёшь.
Все жалели, просто выли …
Но судьбу не изберёшь.

Жизнь прожита не напрасно.
Жизнь дала двум дочерям.
Пять сынов её прекрасно
Дополняли род князьям.

Юрий Анну помнил долго,
Но жениться всё ж пришлось.
Жизнь свою связал надолго,
 С кем не просто так жилось.
Так случилось, что взял в жёны
Императорскую дочь.
Связи предками сплетёны,
Константин был и не прочь.

Византийская принцесса
Лена – Ольгой стали звать.
Взяла роль противовеса,
Даже в чём-то возражать.

Далеко была не Анна,
В ней сидел аристократ.
Образована, гуманна …
И не каждый ей собрат.

В первый год она мечтала
Видеть снова свой Царьград..
Русский лес пугал сначала,
Всё боялась там засад.

Юрий очень деликатно
Все капризы отводил.
Повторял неоднократно:
- «Всё притрётся» - и просил:

- «Ты с людьми будь добродушней
И тогда быстрей поймёшь -
Нет нигде людей радушней,
С ними ты не пропадёшь».

Ольга, хоть и постепенно,
Стала к быту привыкать.
В добром смысле, несомненно,
Даже в мелочи вникать.
 
Полюбила вышивание,
Сама делала эскиз.
Это стало начинание
Контролировать каприз.

Очень нравилось по шёлку
Золотую нитку вить.
И тогда всё не без толку,
Есть за что узор ценить.

А на бархате букеты
Оживали каждый раз.
Юрий знал её секреты,
Но они не напоказ.

А ещё любила книги,
Это был её конёк.
С детства были не вериги,
А к познанию огонёк.

Кроме греческого знала
И армянский, и латынь.
Русский тоже понимала,
Как язык её святынь.

На Руси дела иные,
Ей бы общность отстоять
Книги Ольге с Византии
Продолжали поставлять.

Мимо Киева шли к Ольге,
Присылал сам Патриарх.
Дело вовсе здесь не в долге,
Знал – отец её монарх.

Юрий тоже пристрастился,
Хоть читать и он любил.
Множить редкие стремился,
Тут для Ольги час пробил.

Она долгими часами
На пергамент каждый знак
Выводила под свечами,
Словно в этом знаке маг.
Книги в кожу зашивала.
Как редчайший экземпляр
Их в палату отдавала …
Книгам это, как футляр.

Всё тепло воспоминаний
Ольгой лично прерван был.
 - «Ты светёлку для свиданий
Местом сделал. Не забыл?

Святослав к тебе приехал,
Он внизу тебя и ждёт».
- «Не забыл. Долгонько ехал,
Пусть сюда ко мне идёт».

Вскоре Святослав поднялся.
Вслед и слуги стол накрыть.
К разговору дополнялся,
Способ так разговорить.

- «Сообщить хотел мне что-то?» -
Юрий взял бокал с вином:
- «То, что в Киеве болото
Знаю. Есть что о другом?

Пей вино, оно не злое,
Нет желания напоить.
Для души оно, … живое …
Даст способность говорить».

Святослав отпил немного …
- «Помнишь в Киев свой визит?»
- «Ну, а как же! С молодого
Слово взял, что прекратит».

- «Из вонючего поруба
Он меня не отпустил.
Хоть ты и просил, как друга,
Отпустить. Он так решил.

Я бежал дождливой ночью,
Сам Господь мне помогал.
Гридь открыл и я воочью
Был на воле, чтоб ты знал.
Мало. Он послал погоню.
Всё обшарили кругом.
Я подобен был изгою,
Без надежд увидеть дом.

Его преданный Радила
Всё прошёл: Смоленск, Рязань …
А меня судьба водила
Там где явно глухомань».

- «Почему в Москве мне сразу
Обо всём не рассказал?»
- «Ты ж не дал закончить фразу,
Я тебе не всё сказал».

Святослав отпил с бокала,
Молча, взял деликатес,
Сочень суздальский – услада,
Земляника пик чудес.

- «И в такое время года …
Словно только что собрал.
Да-а-а … такого огорода,
Ни один монарх не знал» -

Было сказано без лести,
Святослав и не умел.
И продолжил: «Дело чести
Сохранить мне свой удел.

Изяслав тебя боится?
Не в отца пошёл племяш.
Он отцом своим гордится
Так для виду, камуфляж.

Другом стал вдруг князь смоленский».
- «Ростислав его же брат …»
- «Да! Он князь не ополченский …
Вдруг союз разоблачат.

Он же тоже сын Мстислава,
Твой племянник, наконец.
А пойдёт дурная слава?
Брат на брата … и конец.
И Рязань за Изяслава …».
- «Там же Глеб, он мой кузен».
- «Так что ждёт нас всех облава,
Пышным почестям взамен».

- «Это очень достоверно?»
- «Как и то, что ты мужик».
- «Если так, то очень скверно,
Не попрёмся напрямик.

Кровь пролить я не позволю,
Не тому учил отец.
Я быстрей его уволю …
Распоясался юнец».

План, который намечался,
Юрий полностью сменил.
Он во многом отличался,
Сыновей объединил.

Ростислава и Андрея
Он отправил на Рязань.
Суздаль с юга, не робея,
Перекрыть, не лезти в брань.
 
А в то время воеводой
Там Микола Сбыгнев был.
Он в Галиции методой
Очень действенным прослыл.

И вот Юрий дал задание
Третью рать к весне собрать.
И Шимоновича знание,
Хоть и старый, уважать.
С этой ратью он к Смоленску
Сам решил, как князь, сходить.
Без внимания к степенству
С племяшом поговорить.

Ростислав ему такой же,
Как и сам Великий князь.
По отцу ему родной же,
Всё же родственная связь.

Святослав, его дружина
Должна в Киев путь держать.
И без шума, есть причина,
За Днепром спокойно ждать.

Получив своё задание,
Каждый стал, готовясь ждать.
Юрий вновь в своё создание,
На Москва реку скакать.

На коней и без раскачки …
С ним и Всеволод, хоть мал.
Не привыкший к быстрой скачке,
Не скулил и не стонал.

В этот раз и Ольга с ними,
Тоже ехала верхом.
Мужики были лихими,
Так что мчались с ветерком.

Прохор встретил, как обычно
И Степашка тоже с ним.
- «Собери людей, я лично
Объявить хочу своим».

И уже толпа ликуя
Собралась, им Юрий люб.
Кто-то крикнул: «Аллилуйя!»
Но он не был себялюб.

- «Кто не даст родне поблажку?!»
- «Наш кузнец! Он, как колдун …».
- «Значит, знаете Степашку?
Он здесь будет мой тиун».
Как табун коней промчался,
Гул людской был добрый знак.
- «Значит, я не просчитался?!»
- «Нет!» - в ответ: «Должно быть так!»

- «А вот это новый зодчий.
Звать, как грека, Симеон.
Он покинул дом свой отчий,
Когда Русь узнал под звон.

Строил церкви, строил храмы.
Наш Димитров строил он.
И в Москве, без всякой драмы,
Будет строить бастион.

На холме его основа.
Боровицким холм зовут?
Лес зимой рубите снова,
Тёс к весне чтоб был весь тут».
 
Он на даль Замоскворечья
С холма пристально смотрел.
Там беда их ждёт, увечья …
Здесь его будет удел.

За грядой лесов  отряды
Изяслава могут ждать.
- «Строить стены – не ограды!
Город надо защищать» -

Говорил он Симеону,
Тот везде был рядом с ним.
Предпочтение поклону
Он отдал, кивнув своим.
- «И скажу, я не лукавя»  -
Симеон ему в ответ:
- «Выбрал место князя, славя,
Будет град на сотни лет.

Красоты нигде подобной
Сколько ездил, не видал.
Климат просто бесподобный,
Даже грек облюбовал».

Юрий только улыбнулся:
- «А какой здесь будет торг …
Вниз Рязань!» - он повернулся:
- «А вверх Новгород! Восторг!

Я ж боярам, как уздечку,
Всем накину, будут знать.
И платить. Не Богу свечку,
А казну мне содержать».

Подмигнув княгине Ольге,
Юрий тихо: «Заживё-ё-ём!
А теперь о моём долге,
Вот весной мы и споём».

А весной, как и решили,
Каждый занялся своим.
Юрий с ратью не спешили,
А гонцов послали им.

Ростислав и Глеб не знали
В чём смысл этот дядин акт.
Дяде всё ж, не отказали,
Согласились на контакт.

В деревеньке у Рязани,
На реке с названием Гусь.
Повстречались не для «ради»,
А понять – куда стучусь.

 Юрий слово взял, вздыхая:
- «От обиды всё кричит …
Вы потомки Урусбая?!
Мономах, в вас Русь сидит!
Что там, в Киеве творится …
Кто в нём был последний раз?»
- «А чего мне тяготиться …» -
Ростислав не поднял глаз.

- «Там же брат родной, как можно?
И вообще, зачем нам князь?»
- «Жить без князя будет сложно …
Князь – защитник, не таясь» -

Ростислав смотрел куда-то …
- «Ты за этим нас позвал?
Чтобы выяснить про брата?
Ты ж и сам об этом знал.

Он же всех нас здесь моложе.
А когда во власть полез,
Вот и надо было строже …
Брат отца ты, наконец.

Он позвал меня, как младший,
Дядя хочет Киев взять».
- «Это он настолько падший,
Что б такое заявлять?»

- «Вот письмо. Возьми, читайте» -
Ростислав письмо подал:
- «Просит, мол, не убивайте,
Никого я не продал».

Юрий всё прочёл детально:
- «Брат ваш явно заболел.
Это ж «чёртики» буквально …»
Глеб от страха побледнел.

- «Он и мне писал про это,
Что ты дядьки сторонись.
Зашибёт и песня спета,
А на кличь мой отзовись».

- «Да-а-а … теперь мне всё понятно,
Кто-то хочет нас столкнуть.
Русь свалить. Глаголю внятно?
Разобраться, вот в чём суть.
Я же в Киев специально
В тот год прибыл, чтоб сказать,
Что он действует нахально,
Власть нельзя вот так вот брать.

Есть «Лествичная система»,
Ввёл Великий Святослав.
Триста лет прошло и схема
Была слажена, как сплав.

Святослав писал в Указе:
- «Нарушителя казнить!»
И династия, как в сказе,
Продолжает Русь творить.

Чтобы вам было понятно,
Это, как власть передать.
Только старший может внятно
Заявить, кому отдать.

Не прибегнул я к лукавству,
Мог тогда арестовать.
Но не стал к самоуправству
В тот момент я прибегать.

Но сказал, чтоб чтил законы
И дух предков уважал.
Есть незыблемы каноны,
А он слово не сдержал».

- «Ну, и что теперь нам делать?» -
Оба князя впали в транс.
- «Выход есть, всё надо сделать,
Чтобы дать последний шанс».

Отойдя от потрясений,
Ростислав заговорил:
- «Дал нам дядя откровений,
К жизни снова возвратил.

Ведь когда отца не стало,
Ты же должен сесть на трон.
 Население страдало,
Я запомнил этот стон.
Изяслав как оказался?
Я ж был старший и молчал …»
- «Тут Саввелий постарался,
Баламутить всех начал.

Тот купец повинен в шуме,
Всё с пожаров началось.
Он сейчас в боярской Думе,
Без него не обошлось».

Глеб опять: «Не понимаю!
А ему что за корысть?
Юрий тут же: «А я знаю!
Будет всех жестоко грызть.

Натравил же вас на дядю,
Чтоб друг друга перебить.
И по думскому обряду
Он на троне. Запретить?

Нет, родные! Будет поздно.
Насмотрелся этих рож.
Беспредел пойдёт, возможно,
Кто от Рюрика, под нож.

Он династией займётся,
Будет всех уничтожать.
И, я знаю, не уймётся …
Остальных в узде держать».

Вдруг поднялись оба брата:
- «Предлагаем вам союз,
Вместе выгнать супостата».
- «К вашей просьбе я склонюсь».

- «Я ещё не близорукий!» -
Ростислав сказал, смеясь:
- «Только Юрий Долгорукий
Будет наш Великий князь»

Как задумано и вышло.
Юрий стал Великий князь.
Изяслав ушёл неслышно,
На Волыни затаясь.
                часть 2
Не был он высокомерный,
Хоть и стал Великий князь.
Но бедлам беспрецедентный
Исправлять вся власть взялась.

И Саввелий тут же смылся,
Не найти было концов.
Терем пуст и двор закрылся …
Никого, даже купцов.
 
Все менялы на Подоле
Были изгнаны в момент.
Мономах ещё в Законе
Запретил иметь патент.

Европейские евреи
Все уехали назад.
Остальные лицедеи
Стали жить на новый лад.

В Суздаль, где был сам, собрался
Князем ехать Ростислав.
И Андрей засобирался,
Памятуя про Устав.

Юрий в полном неведении,
Ничего узреть не мог
Он в сыновьем поведении,
Уж тем более подлог.

Прибыв в Суздаль, по-хозяйски
Ростислав Андрею: « Так! …
Наши действия слюнтяйски,
Если Глеб с отцом, как брат».
- «У тебя есть предложение?» -
Посмотрел Андрей в упор.
- «Это нам, как оскорбление,
Он в Рязани, это вздор.

Гнать его и гнать в три шеи,
В наш удел Рязань включить.
Есть ещё пока идеи …
Это надо воплотить.

Если предал Изяслава,
То продаст потом и нас.
У таких дурная слава …
Он зачем отцу сейчас?»

И Андрей с ним согласился,
Но сомнение сказал:
- «Ты в поддержке убедился
И отцу всё рассказал?»

- «А зачем зря волноваться?
У него своих забот
Выше крыши. Заниматься
Этим делом пост не тот.

Будет в качестве подарка
Вся Рязань ему, дымясь.
А поэтому ремарка,
Разве я для всех не князь?»

Выходили утром рано,
Впереди была Рязань.
Вся дружина и охрана
В полной форме и не рвань.
 
Каждый был одет в кольчугу,
Шестопёр почти у всех.
Булаву нёс, как подругу,
Приносившую успех.

Меч и щит, это основа.
Можно шлем забыть надеть,
Без меча и жизнь грошова,
Есть, а лучше б не иметь.

Вскоре были у Рязани,
Строй рязанцев уже ждал.
Ростислав: «Мы не за вами! …
Глеб нам очень задолжал!

Пусть выходит, разберёмся …
Не нужна нам ваша кровь.
Мы отдельно им займёмся,
Повторять не буду вновь».

Те притихли и молчали.
- «Никого не отдадим!» -
Крикнул сотник их: «Вначале
Сами мы поговорим».
 
И сошлись в безумной схватке
Два соседа. Кто здесь враг?
Гибли храбрые ребятки.
А за что? В ответе мрак.

И мечи, сверкнув на солнце,
Издавали гулкий звук.
Отдаваясь в каждом сердце,
Учащая его стук.
Лошадиный храп и вопли,
Всё смешалось в слове сечь.
Весь запал, что был накоплен,
Превращался в злую речь.

Кровь и боль, людские муки,
Вид открытых страшных ран,
Неестественные звуки
Хруст костей, как рвут колчан.

Кровь стекать не успевала
С лезвий копий и секир.
Алым цветом пропитала …
Словно здесь гулял вампир.

Жесточайшие потери
Вразумили всё ж Рязань.
Здраво мысля, не посмели
Преступать конфликта грань.

Тот же сотник, жив остался,
Ростиславу доложил:
- «Глеб, как князь, давно сломался
И сбежал, где раньше жил».

Обо всём узнав позднее,
Юрий просто был взбешён.
Сообщения сквернее
В своём прошлом не нашёл.

Ростислава и Андрея
Вызвал в Киев объяснить.
Что власть их не ахинея,
А доверие служить.

И уже через неделю
Братья были точно в срок.
- «Я до сих пор плохо верю …» -
Лишь сказать им Юрий смог.

- «Я тебя не понимаю …
Это ты, отец, о чём?»
- «Фактом я располагаю …
Наказать бы вас … ремнём».
Ростислав заулыбался:
- «Мне штаны сейчас снимать?
Я ж, как старший, разболтался …
Должен это понимать.

А вообще-то, в чём же дело?
Странный всё-таки приём.
Если что-то накипело …
Мы с Андреем здесь причём?»

- «Говоришь, что накипело?!» -
Юрий нервно стал ходить.
- «Глеб союзник мой! Задело?
Трон помог освободить!

Это чья, скажи, идея
Брать за просто так Рязань?
Ничего-то, не имея,
Взять устроить эту брань.

Убивать притом своих же.
В чём рязанец виноват?
Лишь за то – живёт поближе.
Уши, чьи у вас торчат?

Я на Киев согласился,
Чтоб сознанье усладить?
Нет, сынки! Чтоб прекратился
Спор о том, где как нам жить.

Мы же Русь, нас очень много,
И у нас один язык.
Прекратить разборки! Строго
Разбираться, кто привык.

И тут вы, сыны родные,
Учинили бандитизм.
Что подумают другие? …
Так-то вот! В том драматизм.

Вас обоих отзываю,
Там нельзя вам больше быть.
Город Вышгород, я знаю
Даст возможность поостыть.
Дальше ты, Андрей, готовься
Нам Владимир поднимать.
И с соседями не ссорься,
Если что, то мне дай знать.

Этот город перспективный,
Всё теперь в твоих руках.
Ну, а главное будь мирный.
Рать держи врагам на страх.

Ростислав, с тобой сложнее.
Пусть в башке твоей бедлам,
Ты Москве сейчас нужнее,
Значит место тебе там.

Что касается Рязани
Их солью в один удел.
Князем там, без всякой брани,
Будет, кто за нас радел.

Князь Владимир, он брат Глеба
Вами изгнанного враз.
Он союзник, мой коллега
И надёжный, как алмаз».

Ростислав кипел  от злости.
Суздальско-Рязанский край
Был его, как не гундосьте,
И вдруг на, … такой раздрай.

Ведь не скажешь, что не щедро,
Что на большее готов …
Это плюнуть против ветра,
Результат видать без слов.

И поехал без надежды,
Может быть, забыть конфуз.
Пусть не будет так, как прежде …
Не тянуть же век тот груз.

Прохор встретил, как обычно.
Край менялся на глазах.
Стало как-то непривычно
Видеть всё вокруг в лесах.
Горы брёвен, тёс и доски.
Всё, как надо, в штабелях.
И как леса отголоски,
Они дома, не в гостях.

Даже вид Замоскворечья
Стал теперь совсем иным.
Труд и воля человечья
Всё вдруг сделала живым.

Корчевали лес под пашни,
Избы стали ставить там.
Холм, село стал день вчерашний,
А Москва? Конец мечтам …

Всё теперь уже реально.
Терем княжеский стоит,
Храмы рядом идеально
Дополняют общий вид.

- «Князь, приехал к нам надолго?» -
Прохор вежливо спросил:
- «Я своим считаю долгом,
Чтобы гость подольше жил».

- «Я не гость!» - ответ был скорый:
- «Я теперь ваш первый князь.
Так отец велел, который
Любит делать, разберясь».

- «Поздравляю! Князь московский!
Замечательно звучит».
- «Так что я наказ отцовский
Может, вспомню, пусть ворчит».

Не поняв последней фразы,
Отдал слугам свой приказ:
- «Чтобы в тереме заразы
Я не видел, вот мой сказ.

Всё прибрать к приходу князя,
Баню срочно истопить.
Стол накрыть, усталость скрася.
Ляжет спать, то не будить».
Ростислав же после бани
Вроде, малость, отошёл.
Всё проплыло, как в тумане
Через час в себя пришёл.
 
Князь не знал, что так возможно,
На полке лежал и млел.
Веник гладил осторожно.
Банщик знал всё и умел.

Поддавал он даже нежно,
Камни ухали в ответ.
Веник гнал, как бы небрежно,
В этом каменки секрет.

Жар не жёг, а насыщался,
Проникал везде, где мог.
Веник просто наслаждался
И хлестал от плеч до ног.

Это было верх блаженства,
Ростислав слегка стонал.
Да-а-а … такого совершенства
Он действительно не знал.

А потом было застолье …
Симеон и тот пришёл. 
Он, почувствовав раздолье,
Сил прерваться не нашёл.

Князь ушёл в запой глубокий,
Чтоб обиду заглушить.
Был от дел мирских далёкий,
Слуги стали тяготить.
Раздражался без причины,
Кто был рядом, всем хамил.
Мол, и лица-то крысины …
Бранью дикой исходил.

Браги жбан и вновь в отключке,
Ничего почти не ел.
Что и съест, так по привычке,
Там по новой захмелел.

Призраком бродил ночами,
Даже стражников пугал.
А несвязными речами
И пугал, и «доставал».

И вот Прохор и Степашка
Стали думать: «Как же быть?»
Сознавая, князь-бедняжка
Сам не сможет зло забыть.

-«Нужно вызвать Авлаама,
Говорю вам, как тиун.
Разберётся что за драма …
Может, нужен опекун».

- «Стоит в Киев гнать посланца?
Если дело не пойдёт,
Мы ж не лечим самозванца?
Всё же сын, отец поймёт» -

Прохор высказал суждение,
Но Степашка возразил:
 - «Ну, и выдал предложение …
Тоже мне сообразил.

Мы и будем виноваты!
Он здесь – рыбки половить.
Мы ж его, как супостаты,
Брагой начали поить.

Как к нам Юрий отнесётся?
То-то, вот и я о том.
А отцовство в нём проснётся?
Ростислава бить кнутом?
Вот Андрея вызвать можно,
Во Владимире сидит.
От него до нас не сложно,
С братом пусть поговорит.

Ростислав не ждал такого …
Появляется Андрей.
- «Ты как здесь? Рожна, какого?» -
Пробубнил:  «Себе налей …»

И подал жбан с медовухой …
- «Ты чего? С ума сошёл!
Хочешь кончить заварухой?
Чтоб отец сюда пришёл?»

Отодвинув медовуху,
Слуге резко: «Унеси!»
- «Не командуй! Хватит духу
До отца всё донести?»

- «На, налей вина вот в это» -
И подал слуге ритон.
- «Потерпи! Ну, скоро лето
Там хандра пройдёт, как сон.

Ты сюда, зачем явился?
Город строить. Что не так?
Князь московский появился …
А устроил кавардак.

Симеон один, как пчёлка.
А вот если бы не он?
Зодчий твой не балаболка,
Ты ему воздай поклон.

Я уже отсюда вижу
Очертания Кремля.
Год назад лишь видел жижу
Вдоль Неглинки, … штабеля».

- «Ты, Андрей, считай напрасно
Мне всё это говоришь.
Твой Владимир, мне же ясно,
Как награда. Что молчишь?
За Рязань я поплатился,
Ты же просто ангелок.
И с рязанцами не бился,
Не в крови твой меч, браток.

Так что хватит мне стенаний,
Я всё понял, … разберусь.
Никаких воспоминаний,
А с собой я сам займусь.

Может, выпьем по бокалу?»
- «По бокалу? Я не прочь!
И не думай про опалу,
Ты отцу должен помочь».

Ростислав распорядился
Стол, как следует, накрыть.
Бок бараний появился
Только с жару, трудно скрыть.

И холодные закуски,
О каких уже забыл.
Ножки чибиса, их гуски …
Да соленья, чем край слыл.

И опята, и лисички,
И конечно белый гриб.
Настоящие москвички,
Видеть всё, уму ушиб.

- «Наш отец в Москве, я знаю,
Увидал особый смысл.
И к Владимиру, и к краю
У него своя есть мысль».

Тут Андрей отпил с бокала.
- «Где грибов насобирал?»
- «Здесь опят у нас навалом,
На деревьях насшибал».

Ростислав расхохотался,
Свою шутку оценил.
И Андрей вмиг отозвался:
- «И весной? … Ну, брат, убил!
Я на чём остановился? …
Да! … Он выбрал нас двоих.
Почему? Ты не врубился?
Мы же старшие из них.

Девять братьев нас, вот так-то …
Младший Всеволод – пацан.
Остальные в деле, как-то …
Вот такой сложился клан.

Нас сюда послал, однако,
А Рязань это предлог.
Он Ростов решил двояко
Наказать, чтоб встать не смог.

Мне Владимир, как награда?
Захудалый городок.
Он Ростову, как преграда
Должен стать на юг, восток.

Ведь стоит-то он на Клязьме.
До Москвы всего сто вёрст.
Предок наш был не в маразме,
Князь Владимир  нам донёс.

Вот отец наш и решился
Здесь два города иметь.
Во Владимир я вцепился,
А Москву вам одолеть».

- «Да-а-а … открыл глаза. Спасибо!
Я до этого не знал.
Сдохнул бы, как пьянь, тут либо
Точно чокнутым бы стал».

Постучав, зашёл Степашка
И с порога: «Гости к вам.
Дед боярин, с ним милашка.
То ли внучка, то ли сам …

Говорит он из Ростова,
Но из Суздаля бежал.
И в Москве опасно снова,
Кто-то, где-то там сбежал …»
И Андрей взглянул на брата.
- «Чо глядишь? К тебе пришли.
Я в гостях. Ума палата
У тебя, вот и нашли».

Ростислав лишь ухмыльнулся:
- «У меня же «отходняк»,
Выручай, коли втянулся,
Ты же князь, не так да сяк.

Мне ж дышать на них опасно,
А не то, что говорить.
- «Я послушаю. Прекрасно
Вывод сделаю, как пить …»

- «Ну, а то, что стол накрытый? …
Может лишнее убрать?»
- «Ты же князь у нас открытый
И здесь нечего скрывать».

И Андрей кивнул Степашке:
- «Пусть заходит, мы их ждём.
Передай его «милашке» –
Надо будет, позовём».

И вошёл боярин статный,
Никакой он не старик.
Вид приличный и опрятный,
Такой кряжистый мужик.

В пояс страстно поклонился
И Степашке меч отдал.
В образа перекрестился
И, откашлявшись, сказал:

- «Я боярин из Ростова,
А зовут Ковтун Степан.
Стенька Кучма воевода
Был там главный атаман».

- «Как сказал ты, Стенька Кучма?» -
Андрей ближе подошёл:
- «Казнокрад? В Москве был скручен …»
- «И сюда уже дошёл?
Мы когда-то с ним дружили,
А потом, как ошалел.
Деньги голову вскружили,
Раньше он их не имел.

Дочь мою заставил тайно
Там в Ростове обвенчать.
В Суздаль убыл и легально
Начал там «права» качать».

- «Вашу дочь зовут Хрисия?» -
И Андрей чуть покраснел.
- «Я хотел Анастасия,
Отказать жене, не смел.

Как беда её ломала, …
Но при родах Бог забрал.
Вот Хрисией дочь и стала,
В святцах есть, я узнавал.

А вы с дочерью знакомы?»
- «Встретил раз, хотел помочь
Все её судьбы изломы
Рассказала ваша дочь.

Почему остановился?
Она плакала всерьёз.
Вот тогда разговорился …
Не терплю я женских слёз.

А потом в Москве случайно
Увидал Кучму и там
Рассказал отцу, как тайно
Венчан был не тем Богам».

- «Значит, вы и есть тот самый
Неизвестный дочке князь?
Вспоминала вас, … часами
Богу истово молясь».

- «Что вы нам сказать хотели?» -
Андрей тему поменял.
- «Эти твари обнаглели …» -
Будто сам себе пенял.
Посмотрел вокруг тревожно:
- «В дом пришёл, дней пять назад».
- «Кто пришёл? Понятней можно?»
- «Кучма этот, страшный гад.

Весь зарос, одет в лохмотья.
Правда, меч кривой при нём.
Я подобного отродья
Век не видывал живьём».

- «Его разве не казнили?!» -
И Андрей оторопел.
- «Наказание изменили,
Ваш отец вдруг пожалел.

Есть под Псковом богомолка …
Сослан был туда упырь.
Местом жительства надолго
Стал  Мирожский монастырь

Но видать сбежал оттуда,
Раз он здесь сейчас у нас.
Дочь забрать грозил паскуда,
Сжечь Москву и лично вас».

Ростислав шепнул Андрею:
- «Вот и кончился запой  …
Не несёшь, друг, ахинею?» -
Вслух спросил, причём впервой.

Разговор на миг прервался,
Появился Авлаам.
Патриарх Москвы он звался
Меж собой за добрый сан.

- «Я пришёл с недоброй вестью,
Услыхал от прихожан.
Люди здесь, грозятся месью
За изъятый Истукан.

На волхвов они похожи,
Но всё ж кто-то их ведёт.
Двести лет им слово Божье
Было так себе, не в счёт.
Мы с Христом в их дом не лезли
И от века повелось,
Жили, как хотели, если
Что-то чуждое стряслось.

И оно стряслось сегодня.
Люди ходят по домам
И внушают, дьявол сводня
Всех князей и их делам.

Мор и голод неизбежны,
Всё Москва должна навлечь.
Не должно к ней чувств быть нежных,
Её надо просто сжечь.

Возглавляют эту шайку
Клыч и Жома – из волхвов.
Воспринять, как просто байку,
Не могу, то вой волков.

Так что меры принимайте,
Я всем буду объяснять.
Дьявол есть! Не забывайте.
Бог научит всё понять!»
 
Всё стряслось в начале лета,
Лунной ночью на заказ
Загорелся, как примета,
Храм, как будто напоказ.

Ростислав бегом к дружине,
Сотник там, чуть не ревёт.
Все подпруги посредине
Кто-то срезал, просто влёт.
Всё продумано заранее,
Загорелся терем  вдруг.
Князя терем. Наказание?
И замкнулся злости круг.

Чёрный дым зловещей гривой
Поднимался выше вверх.
Красотой своей фальшивой
Приводил лишь в трепет всех.

Через час Москва горела.
То, что это был поджёг,
Весть мгновенно полетела.
Но пожар и злость зажёг.
                часть 3
Юрий всё узнал подробно,
Андрей прибыл, сообщил.
Даже неправдоподобно
Весть звучала. Мир не мил.

Подошла княгиня Ольга
И Андрею: «Как же так!
Мужиков в дружине сколько?
Сотен шесть, поди, … аль как?

Вы что? Пьяные все были?
Не смогли нас уберечь.
Я вот думаю, не пили …
Что ты сам хотел поджечь».

- «Я зачем скакал неделю?»
- «Ты ж у нас умнее всех.
Мол, отца обезземелю
И скажу вам без помех.

Что не так? Скажи, как было …
Повинись! Отец простит».
- «Вы с ума сошли! Всё всплыло!
Нелюбовь к нам зло творит.

Ты нам мачеха, я знаю …
Можешь просто не любить.
Я тебя не понимаю …
Ну, зачем так говорить?»
Юрий, наконец, вмешался:
- «Хватит! Что за разговор?
Я ещё не разобрался,
А уже какой-то спор.

Едем завтра же все вместе,
Сутки вам даю на сбор.
Только там решим, на месте,
Кто устроил заговор».
 
Время сразу перестало
Ощущаться, как виток.
Пепелище угнетало,
Как неправедный итог.

Молча, он на холм поднялся.
Головёшки, брёвна, гарь …
Кое-где остов остался,
А на деле - смерть здесь царь.

Куча пепла, клочья дыма
Вот и вся она Москва.
Невесёлая картина,
Можно и сойти с ума.

Видя грустную картину
С Боровицкого холма,
Думал, как христианину
Выйти с этого дерьма.

Знал, народ трудолюбивый,
Никуда не побежит.
Край московский стал любимый,
Ад тот будет пережит.
Избы новые и храмы
Будут на холме стоять.
Не должны здесь править хамы,
Мордовать людей опять.

Обратился к воеводе,
Им Микола Сбыгнев был:
- «Перекрыл дороги, вроде?»
- «Да! Конечно, не забыл».

 - «Посмотри! В Замоскворечье
Избы всё-таки стоят!
И на Яузе увечье
От пожара не смердят».

Симеон стоял с ним близко,
Оптимизм с ним разделил:
- «Всё отстроим и без визга,
Я подручных пригласил.

Ничего, что они греки?
Итальянец есть один.
Не хочу любой опеки,
Сам себе я господин.
 
И, как зодчий, заявляю!
Будет Кремль, каких здесь нет.
Никого не удивляю …
Внешний вид? Пока секрет».

- «Для меня-то дом в проекте?»
- «К Пасхе терем будет там» -
Показал рукой: «В комплекте
Церковь встанет москвичам.
А пока вы на Неглинной,
Ваш шатёр везде видать.
Если кто придёт с повинной,
Авлааму дайте знать.

Он сейчас все дни на стройке.
Паства вся всегда при нём.
Вот в такой людской прослойке
Вера ночью, утром, днём».

Настроение Симеона
И ему передалось.
В нём увидел компаньона,
Много общего нашлось.

- «Дом Кучмы отсюда видно?»
- «Он на Яузе стоит» -
Симеон аж сплюнул: «Стыдно!
Что до сих пор он мутит.
 
В доме сын живёт Якиша,
Должен тоже что-то знать.
Для Кучмы, похоже, крыша …»
- «К ним Андрей пошёл узнать».

В это время князь с дружиной
По Москве шёл на ладьях.
Шёл, таясь не серединой,
А вдоль берега в ветвях.

Вышли к Яузе неслышно
И Андрей сказал: «Вперёд!»
Прямо к дому, так уж вышло,
Подошли, пришёл черёд
 
С этим домом разобраться,
У реки один стоял.
Незаметно подобраться
Невозможно он понял.

- «Есть, кто в доме?!» - крикнул зычно
И из дома в тот же миг
Кучма выскочил, сам лично
И к ладье, где рос тростник.

Шесть гребцов там уже ждали
И ладья, как резвый конь,
Аж борта её дрожали,
Понеслась прочь от погонь.

Вверх по Яузе, как знали,
Впереди лесной массив,
Что их там, похоже, ждали …
Но Андрей был прозорлив.

Чтобы не попасть в засаду,
Он не стал их догонять.
 А проверил дом. Награду
Даже трудно воспринять.

Он увидел в нём Хрисию,
А Якиша охранял.
Об ушедшем ностальгию,
Словно боль свою принял.

Она связанной лежала …
- «Развязать!» - князь приказал.
И когда ей лучше стало,
На Якишу показал:

- «Он связал и измывался?»
- «Нет! Нет! Нет! … Он не причём.
Это всё Кучма старался …»
- «Надо взять его живьём».

А Хрисия от Андрея
Просто не сводила глаз.
То, бледнея, то краснея
Продолжала свой рассказ:
- «Я всё очень плохо помню …» -
И она потёла лоб:
- «Как ворвались в дом, запомню.
Ночь была и бил озноб.

Я сознание потеряла,
Когда начали вязать.
Что с отцом, совсем не знала …
Жив ли он, должна я знать».

- «Вы в Москве всё время были?»
- «В Суздаль всех отец увёз.
До пожара мы убыли,
Про беду он знал всерьёз».

- «Да, конечно, это знаю.
Он нас всех предупредил.
Всех, как надо, покараю,
Кто всё это сотворил».

Загрузив в ладьи прислугу,
Даже тех, кто дом стерёг,
Сделал Якишу «услугу»,
Дом отца его поджёг.

Даже Юрий встрепенулся,
Увидав огонь и дым.
Симеон лишь улыбнулся:
- «Вот и Кучма стал пустым».

- «Его терем загорелся?!
Интересно! … Кто бы мог?»
Симеон даже зарделся: …
- «Да, Андрей твой и помог.

Вот придёт, всё прояснится,
Так что нечего гадать.
Он не мог погорячиться …
Однозначно, как пить дать».

К концу дня Андрей явился,
Юрий всех позвал в шатёр.
Там Андрей и объяснился:
- «Видел Кучму, враг хитёр.
Верх по Яузе пустился,
Слышал злобный голосок».
Симеон вдруг оживился:
- «Там же в Клязьму есть волок» …

- «Ай, да зодчий! Молодчина!»  -
Юрий даже потрепал:
- «Вот в чём кроется причина,
Что он в Яузу попал.

Попадая эдак в Клязьму,
До Оки рукой подать.
И простор энтузиазму …
Волга примет словно мать.

И ищи, как ветра в поле,
Прав Андрей сатрап хитёр.
Быть нельзя ему на воле,
А пока он нас растёр.

Завтра утром с петухами,
В две дружины … и вперёд.
Выйти к Клязьме с мужиками,
Перекрыть всё наперёд

Уничтожить эту банду,
В плен естественно не брать.
Ну, а Кучме, как сектанту,
Суд назначит, как карать».

- «У меня, отец, есть просьба».
- «Говори! На всё готов».
- «Если можно, без расспроса …
Без совета знатоков …

Помнишь Ковтуна Степана?
Про него я говорил».
- «Тот, кто планы басурмана
Нам, как помощь, подарил?

Как же, как же ясно помню …
Что готовился, поджёг.
Я на много лет запомню,
Случай этот душу сжёг.
Что? Он снова объявился?
Я готов его принять.
Он же в Суздале прижился
И теперь в Москве опять?»

- «Нет, отец, совсем другое.
У него украли дочь.
Кучма сделал зло такое,
А Степан пропал в ту ночь.

Я Хрисию в доме Кучмы
Обнаружил и привёз.
Горьким опытом научен …
Стенька где, там море слёз.

Она связанной лежала,
А Якиша охранял.
Ей опасность угрожала,
Это сразу я понял».

- «В чём тогда твоя-то просьба?»
- «Мне Хрисию честно жаль.
Оградить, момент не проспан,
От людей, чьё имя шваль.

Увезти, пусть ненадолго,
Во Владимир, мой удел.
Под охрану гридей, долго
Не потерпим беспредел».

- «Благородно! Благородно! …
Где она сама сейчас?»
- «Здесь она, если угодно, …
Уж наверно заждалась».
 
И в шатёр вошла девчонка
С нежным ликом, как рассвет.
Больше тянет на чертёнка,
Чем носительницу бед.

Поклонилась всем учтиво.
Осмотрела всё вокруг.
Опустив глаза, стыдливо,
Глубоко вздохнула вдруг.

Юрий встал, спросил чуть слышно:
- «Сколько, дочка, тебе лет?»
- «Положение никудышно,
Мне шестнадцати же нет».

- «Во Владимир ты согласна
Вот сейчас уехать в ночь?»
- «А дорога неопасна?
Мне б отца найти помочь …»

- «Ты жена Кучмы? Всё верно?» -
Ольга встряла в разговор.
= «Всё это не правомерно!
Не жена ему! Он вор!!!»

Ну, а Ольга в том же духе:
- «Почему так сразу, … вор.
Он женился не на щлюхе
И пришёл решить весь спор».

- «Не жена ему я вовсе!!!»
- «И смогла бы доказать?»
- «Я девица! В богословстве
Это срам, пора бы знать».

Юрий явно раздражённо:
- «Ольга! Что за разговор?» -
И затем непринуждённо:
- «Ни к чему сейчас раздор».

И Андрей шепнул ей тихо:
- «Показала свою злость?
Не желай другому лихо,
Пожалеть бы не пришлось.
Насолить мне есть желание?
Ты ж никто мне, вот в чём суть.
И прими напоминание,
Если что – не обессудь».

А Хрисия в это время:
- «Господи! … Великий князь! …»
Встала плача на колени,
Кто в шатре был, не стыдясь:

- «Не губи! Уйми княгиню …
Нет вины моей ни в чём.
Почитала, как богиню …».
- «Успокойся, всё учтём».

Князь поднял с колен и нежно
В кресло рядом усадил.
Ольга вышла и небрежно
Лишь сказала: «Заслужил …»

- «Если жив, Степан найдётся.
Твой отец надёжный друг.
И с тобой всё обойдётся,
Здесь свои, твой близкий круг.

Ты с Андреем же знакома?
Во Владимире он князь.
Так что будешь там, как дома,
Под охраной, не боясь.

А с Кучмой мы разберёмся
И решим, как дальше быть.
Не тужи. Не расстаёмся
И тебе дадим прослыть.

Есть ещё ко мне хоть что-то?
Нам здесь надо «поболтать».
- «Знаю я, кто этот кто-то,
Всех сумевший оболгать».

- «Расскажи, чего узнала?» -
Любопытство взяло верх.
И Хрисия нужной стала,
Удивив при этом всех.
- «В Суздале тогда мы жили.
Отец в горницу пришёл,
Говорит, мол, обложили,
Сатана к нам низошёл.

Кучма снова объявился.
А Мирожский монастырь
Не застенок, как он слылся,
Раз удрал подобный хмырь.

Он отцу сказал, что скоро
Вся Москва будут гореть.
Исполнитель – «чёрный ворон».
Волхв, его им не узреть.

И зовут весьма банально,
Жома вроде и с ним Клыч.
Оба могут всё буквально.
Где нашёл их, старый хрыч?

Могут в дом зайти без спроса,
Хоть хозяин в доме есть.
Не задаст ему вопроса:
- «Кто такой? Зачем ты здесь?»

Могут стражу бросить в спячку
Иль чрезмерно напоить.
Вызвать белую горячку …
Трудно их остановить.

Когда связанной лежала,
Я слыхала – они здесь.
Шибко ссорились, … желала,
Чтобы сбили с Кучмы спесь.

Почему я их узнала?
Имена он называл.
Плохо слышно, но слыхала,
Что чухонцем обзывал».

Юрий стал ходить по кругу:
- «Ну, Хрисия, молодец!
За такую вот услугу …
Да ты просто сорванец!
Нам на всё глаза открыла,
А я всех подозревал.
Не уйдут. Ты их «закрыла».
Дальше наш черёд настал».

Рано утром, спозаранку
Все собрались на совет.
Объявил: «Мне быть по рангу
Во главе, другого нет.

А поэтому решаю,
Что Андрей и его рать
На Владимир, … обещаю
Продвижению не мешать.

Там на Клязьме нас и ждите,
Все проходы перекрыть.
Я к Оке пойду, смотрите
Чтобы их не пропустить.

От Оки пойду по Клязьме
На Владимир прямо к вам.
Если Кучма не в маразме,
Попадётся в руки к нам.

Делать всё предельно быстро
И привалов никаких.
Как отловим экстремиста,
Отдохнём в местах других.

И ещё не забывайте
Тот, кто первый их найдёт,
В разговоры не вступайте,
Пока рать не подойдёт.

Окружить на расстоянии
И к себе не подпускать.
Бить из луков, о слиянии
Даже и не помышлять.

Разбираться буду лично,
Знаю я чуть-чуть волхвов.
С их приёмами частично
Я знаком не от врагов».
Так на том и порешили.
Выбрав самый сложный путь,
Но короткий, всё ж спешили,
И Андрей решил рискнуть.
 
По просёлкам, бездорожью
И по поймам малых рек.
Шли без отдыха и с дрожью
От похода, как забег.

Обойдя Владимир с юга,
Вышли к Клязьме точно в срок.
Отдых был для всех заслуга,
Но без слежки он не мог.

Сразу выставил «секреты»,
Где удобней было брать.
Выдав нужные советы,
Затаившись, стали ждать.

Юрий с ратью в это время
Шёл совсем другим путём.
До Рязани, … там дилемма …
По Оке всё ж предпочтём.

И на стругах по течению
По реке помчались вниз.
Так до Клязьмы. К изумлению
Получилось, как круиз.

В дельте Клязьмы повернули.
Часть судов ушла в Рязань,
 Остальным, … передохнули ..
Лес кругом, куда не глянь.
Караван перехватили
За Владимиром, где лес.
Никого не удивили,
Сомневался лишь балбес.

Шесть ладей, четыре струги
Вдоль обрыва встали в ряд.
Находились в них не слуги –
Мощный вражеский отряд.

- «Где князь Юрий Долгорукий!» -
Вдруг до рати донеслось.
И Андрей им, как прислуге:
- «Ждите, если уж пришлось!

Из ладей не выходите!
В рати есть, кому стрелять.
И по Клязьме не ходите,
Там посты, сожгут опять.

Князь прибудет где-то завтра,
От Оки он к вам идёт.
Так что нет назад возврата …
Ждите, может, повезёт».

Юрий с ратью появился
На другой день, как сказал.
- «Кто на связь со мной просился?» -
Крикнул в банду: «Кто кричал?»

- «Это мы тебе кричали!
Жома я и друг мой Клыч.
Кучму мы не обещали, …
А сейчас бери, как дичь.

Да и мы тебе сдаёмся …»
- «Что ж, немедля выходить!
С остальными разберёмся
Чуть позднее так и быть».

Вот из струги вышли трое.
Один связан, двое нет.
И молчание гробовое
Вдруг повисло, как в ответ.
- «Завязать глаза обоим!» -
Князь на старцев показал:
- «Кучме суд в Москве устроим,
Где он горе заказал».
 
Когда пленников убрали,
Крикнул тем, кто был в ладьях:
- «Дам возможность, вы не ждали,
Пасть в бою, а не в цепях».

И уже через минуту
Берег словно бы ожил.
Ратники рубили смуту,
Даже и не заслужил …

Белый жеребец Андрея
Словно символ рати был.
В самой гуще, стервенея,
Он топтал,  Андрей рубил.

Перевес был очевидный,
В рати не было потерь.
Миг бандитов незавидный,
Всем в аду открыта дверь.

                Если кто и просочился,
Стал изгоем на всю жизнь.
Так Великий князь добился
Кары и без укоризн.

Впереди ждала лишь стройка
И Москва в душе жила.
Но была ещё прослойка
И она пока ждала.
                Глава V
              Распри
 
                глава 1
Князь вернулся в Киев в мае.
В Москве многое успел.
Разобрался в негодяе,
Кучму больше не жалел.

Осудил и очень строго
Суздальский боярский суд.
Плахой кончил бестолково,
Разрубили в пять минут.
 
Там его четвертовали
Прежде руки отрубив,
Крика громче не знавали
И кричал, пока был жив.

На втором этапе ноги
Отлетели прямо в грязь.
Палачи хоть были строги,
Дело делали крестясь.
И когда обрубок Кучмы
Перестал уже кричать.
Голова, как бы до кучи
Покатилась замолчать.

Хоронить его не стали,
Всё ушло собакам в корм.
Люди правильным считали,
Наказание этих форм.

Вот с волхвами посложнее,
Был отдельный разговор.
Принял их в шатре теплее,
Хоть висел на них позор.

Приказал снять с глаз повязки
И оставить их одних.
Разговор шёл без огласки
И касался только их.

- «Я прошу у вас внимания
И серьёзно отнестись.
У меня нет понимания
Ваших дел, как не коснись».

Клыч хотел сказать чего-то,
Князь его остановил:
- «Всё прослушайте, вдруг что-то
Я случайно опустил.

Вот тогда и дополняйте,
А пока прошу молчать.
На беседу не влияйте,
А иначе – отвечать».

Закивали оба разом,
Жома даже рот прикрыл.
Не моргнули даже глазом,
Клыч, как каменный, застыл.

- «Ярослав, мой прадед кровный,
Вами в детстве был спасён.
Ваш надзор и не условный
Нами с чудом был сравнён.
Как мог хилый хромоножка
Стать правителем Руси?
Вы узрели, что дорожка
Будет в этой вот стези.

Вы вели его по жизни,
Этим сплачивали Русь.
Не пропала память в тризне,
Мы, потомки, … я горжусь.
 
Белозер! Поди, слыхали?» -
Оба начали кивать:
- «Он отцу, чтоб оба знали,
Ближе чем отец и мать.

Мономах с ним абсолютно
Обсуждал всё и всегда.
Про опасности прилюдно
Не делился никогда.

Он разведчик был от Бога,
Правда, Бог был не Христос.
В деле Веры было строго,
Каждый сам решал вопрос.

После смерти Мономаха
Белозер от нас исчез.
Не дошло ещё до краха,
Но симптом, видать, полез.

И вдруг вы! Мне доложили,
Что волхвы смертельный враг.
Мы такое заслужили?
В вас вселился вурдалак?
Вот теперь и объясните,
Что же всё ж произошло.
Без причин, плевков, простите,
До прямой войны дошло.

Как с Кучмой мы поступили,
Вы слыхали? Не трясёт?
Не хочу, чтоб вы там были,
Дух ваш точно не спасёт».

- «Началось ещё в Ростове» -
Клыч утёр вспотевший лоб:
- «С кучей данных наготове,
Кучма прибыл с просьбой, чтоб

Помогли ему. Он жертва
Подлых пакостей, интриг.
С ним, как плюнуть против ветра …
И в монахи он постриг».

Я спросил: «О ком всё это?»
- «Он на вас и показал …
Что, мол, шайка им пригрета,
Незаконно князем стал».

Жома тоже подключился:
- «… что не требует расправ.
А в Москве, где поселился,
Есть ответ, что он не прав.

Кучма и просил нас слёзно
Правильно его понять.
Если всё-таки серьёзно,
Все бумаги чтоб изъять».

Клыч добавил осторожно:
- «Изымать он будет сам.
В дом проникнуть невозможно,
Гриди там по всем углам.

Их отвлечь хоть ненадолго,
Дал сто гривен серебром.
Помогать, как нашим долгом,
Стало принципом потом».
- «Помогли?! Москва сгорела!!!» -
Юрий даже закричал:
- «Ваша мудрость не сумела
Распознать лгуна, … как врал.

Хорошо! Не поджигали.
Согласились обокрасть?
Вы ж всегда нас уважали
И поддерживали власть.

Не придал большой огласке
И волхвы здесь не причём.
Так объявлено в развязке,
Так что вас не привлечём.

И запомните, с волхвами
Мы в веках держали связь.
Вывод делайте вы сами.
Так решил Великий князь».

Жома встал: «Скажу, как старший,
Просьба есть, Великий князь.
То, что было, день вчерашний,
Не отмыть так эту грязь.

Забери к себе на службу!
Не сочти это за лесть,
Ты познаешь нашу дружбу,
Мы нужны тебе, как есть.

Русь и вас ждут перемены.
Мы готовы помогать
Ложь отделим от измены …
Ваших, … надо полагать».

Юрий хитро улыбнулся:
- «Как понять? Это подвох?
А вдруг снова промахнулся?
Иль у хлеба не без крох …»

Клыч в ответ: «Мы не клянёмся …
Слово данное – закон!
По гроб жизни, признаёмся,
Только здесь наш новый дом».
В Киев прибыли, как свита.
Что волхвы, никто не знал.
Их одежду, … нарочита,
Видеть больше не желал.

Лишь Андрей знал всё подробно,
Всё одобрил, каждый шаг.
Сам хотел бы, ведь удобно,
Когда рядом свой есть маг.
 
Первым делом по прибытии
Во дворце собрал свой двор.
Рассказал о том событие,
Чем был занят до сих пор.

Как Москва почти сгорела,
Что наказан, кто поджёг.
Но она лишь повзрослела,
Душу тот огонь не сжёг.

Ни сбежал никто, как свора,
Каждый знал – не пропадёт.
Так что город встанет скоро,
Новый князь туда придёт.

- «А кого туда пошлёте,
Если это не секрет?» -
Голос чей-то: «Вдруг поймёте,
Что нужды-то в этом нет»

- «Это кто засомневался?
Ты, Радила? Точно он!
Так племяш со мной связался?
Что ж ты лезешь на рожон …
Воевода Изяслава,
А приехал, как шпион.
Наглость спутница лукава,
Не балуй здесь, я не он».

 Князь поднялся, встал у трона:
- «Я вообще хотел сказать,
Воздержусь, … не надо звона.
Вот назначу и дам знать».

Здесь же был и Клыч, и Жома,
Как бояре, не узнать.
Обстановка незнакома …
Что в смущении? Не сказать.

Князь давал им наставление:
- «Вы должны всех в свите знать.
Изучайте настроение,
Всё здесь можно ожидать.

Я отсутствовал полгода,
Хорошо остался сын.
Есть доверие у народа,
Не дадут пока вбить клин».

И они сидели смирно,
Но внимателен был глаз.
Первый раз спокойно, мирно, …
Но получен был наказ.

А поэтому вникая
В перепалки, в разговор,
Каждый думал: «Вот какая
Жизнь у князя – приговор.

Ненасытная порода …
Где такую знать нашёл?
Даже этот воевода
Позабыл, куда пришёл».

Свои первые сомнения
Доложили, он их знал:
- «Здесь у всех свои стремления,
Русь не многим идеал.
Ваша главная задача
Смуту, распри упредить.
Знать вперёд, всегда удача …
Можно всё предотвратить.

Хорошо, что взялись дружно,
Разглядели «знатоков».
Узаконить вас мне нужно
Знамо, что не как волхвов.

У отца главой разведки
Некий Понт всю жизнь служил.
Белозер, волхвы же предки,
Очень крепко с  ним дружил.

Мономах не побоялся,
Зная силу и талант,
Хоть разведчик, но назвался
Словом новым – адъютант.

Вот тебя я и назначу». –
Князь на Клыча показал:
- «Адъютантом, озадачу,
Кто тебя ещё не знал.

Скажем, прибыл из Ростова,
В остальном им дела нет.
И одежда вся готова,
Очень важно, как надет.

Вам я первым сообщаю,
Будет Всеволод там князь.
В Москву сына направляю,
Он поедет не косясь.

Жома с ним, ты там нужнее,
Хоть в Москве надёжный тыл.
Для меня Москва важнее,
Не пойдёт тот край в распыл.

Будешь что-то вроде дядьки,
Ненавязчивый пригляд.
Не дави на распорядки,
Пусть покажет свой заряд».
На другой день вызвал сына:
- «Ты теперь московский князь!
Вот Указ мой, дел лавина,
Не ударь лицом там в грязь.

Твоим дядькой будет Жома,
Умный, нужный человек.
Жизнь в Москве ему знакома,
Там родился среди рек».

Подошла княгиня Ольга:
- «Почему в Москву решил?
Парня в глушь, моя он долька,
Ты людей бы не смешил …

По Руси пошла разруха,
Каждый хапнуть норовит.
Это ж нам всем оплеуха,
Изяслав вон что творит …

Он опять бузить собрался,
Киев хочет покорить.
Ты же вновь Москвой занялся,
Сына я  не дам гнобить».

После этого, учтиво
Юрий сыну предложил,
Даже, несколько, шутливо:
- «Можно, чтоб ей изложил?

Подожди меня в светёлке,
Я тебе не всё сказал.
Не успел я ей в посёлке,
Объясню сейчас, кем стал».

Тут же Всеволод поднялся,
Вышел, как просил отец.
Юрий, вроде как, замялся,
Но сказал: «Пришёл конец!

Мне плевать, что ты принцесса!
Надоело? Вон где дверь!
Не держу! Но для прогресса
Я нужней, уж мне поверь.
Будешь мне мешать. … Запомни!
Вмиг отправлю в монастырь.
В келье жить, они укромны
И читать один Псалтырь.

Сыновей моих не трогай,
У которых Анна мать.
Они старшие от Бога,
Это надо понимать.

Они все от Мономаха
И у них особый род.
Жизнь широкого размаха,
Они Русь в любой исход.

Больше повторять не буду,
Это был последний раз.
Помни всюду, … словоблуду
Не бывать! Прикрою враз».

Ольга больше не встревала,
Да и он не приглашал.
Но умеренней не стала …
Он с ней только проживал.

Утром Всеволоду снова
Объяснил, как обещал.
Там Руси будет основа.
Киев на глазах нищал.
               часть 2
Небо летнее сверкало,
Голубая ширь пьянит.
Солнце жаркое вставало,
Весь восток в огне горит.
 
Струги только подходили,
А народ уже встречал.
На гигантов походили,
Словно новый день вставал.

Да-а-а … Москва-река не знала
Столько разных парусов.
Им внимание оказала
Красотою берегов.

И берёзовые рощи,
И дубы то здесь, то там
Словно ждали этой мощи,
Как предвестнице мечтам.

Сотни вёсел издавали
По реке незримый звук.
На шлепки похож едва ли,
Шёл какой-то перестук.

А туман от водной пыли
Оседал на листьях ив.
Струги шли, хотя и плыли,
Вид был сказочно красив.

Красоту передавала
Вся природа, весь изыск.
И река сама сверкала
Миллионом мелких брызг.

Прибыл Всеволод эффектно,
Вся дружина была с ним.
Струги к жителям корректно
Встали все, негде хотим.

Приготовлены привалы,
Правда, есть уже дома.
Наспех сделаны причалы
По Неглинной вдоль холма.

Всеволод всех знал заочно,
Кто сейчас его встречал.
А теперь увидев очно,
Он совсем не осерчал.
 
Как наместник, Прохор первый
Подошёл гостей встречать.
С ним Степашка – тиун верный
Грех его не замечать.

Оба празднично надеты,
Всеволод это оценил,
Видно, что авторитеты,
Каждый в чём-то проявил.

Поклонившись в пояс князю
Прохор молвил: «Мы вас ждём!
Если вас пугали грязью,
Убедитесь, как растём.

Терем ваш, как обещали,
К Пасхе он уже стоял.
Так что мы не обнищали.
В свои руки вот он взял».

Тут Степашка поклонился:
- «В основном-то я кузнец.
Тут я больше пригодился.
А тиун? Здесь ваш отец

Так со мной распорядился.
Управляю всем, что есть.
Опыт был, он пригодился …
Но забот, … порой не счесть.
Вот Собор наш православный
Должен к Троице стоять.
А отец Авлаам там главный,
Не даёт зря дни терять».

Всеволод стоял довольный:
- «Пир за встречу возродим!
Соберёмся, всяк здесь вольный,
Вот тогда поговорим».

- «Про пиры и развлечения
Мы здесь стали забывать» -
Прохор сделал заключение:
- «Но нельзя и отставать.

А пока я предлагаю
Осмотреть всю стройку, холм.
Симеон, я полагаю,
Заодно покажет дом.

Терем ваш, отсель не видно,
У Собора он стоит.
Зодчий мыслит дальновидно,
На холме он, там и спит».

И уже сам князь и свита
Поднимаются на холм.
Панорама гари скрыта,
Прибран прошлый произвол.
 
Симеон был возле храма,
Рядом с ним и Авлаам.
Терем здесь же встал из хлама,
Места не было словам.
Далеко не комнатушки,
Перед ними индивид.
Запах тёса, свежей стружки
Дополнял шикарный вид.
 
А Собор был, как из сказки.
В Киеве подобных нет.
Ни какой тебе раскраски,
Храм – из дерева букет.

Всеволод Обнял Симеона:
- «Зодчий милый, ты колдун!
Для Москвы это икона …
Бог, твой явный опекун.

За такое вот творение
Ты останешься в веках».
- «Авлаам благословение
Дал мне, он здесь патриарх.

Для меня сейчас важнее
Кремль, как стройку, завершить.
С каждым годом он нужнее,
Есть где силы приложить.

А пока лишь очертания,
Но пройдёт ещё годок
И все наши начинания
Превратятся в городок».
- «Красота-то, здесь какая! …» -
Князь на стройку поглядел:
- «Избы, … словно Русь святая
Поднялась на передел».

Глянул вдаль Замоскворечья,
Где темнел далёкий лес:
- «Вон где доля человечья,
Разглядел отец прогресс.

Здесь увидел перспективу,
Трудно в чём-то возразить.
Обживать нам эту ниву …
Будем строить, будем жить».
 
Пир, конечно, был достойный,
Но для многих перебор.
Поотвыкли, … вид пристойный
Сохранил лишь князь да двор.
 
Разговор не получился
И тем более по душам.
Правда, кое-кто стремился …
Князь тактично вторил сам.

Но, а всё-таки знакомство
Состоялось за столом.
Что у Юрия потомство
Было всё же молодцом.
Прискакал гонец внезапно
И принёс дурную весть:
- «Быть в готовности, масштабно
Изяслав готовит месть.

Действий никаких не надо,
А Андрей предупреждён.
Ростислав с Рязанью стадо
И пока освобождён».

Началось неделей раньше,
В Киев прибыл Святослав.
Не являлся бы и дальше,
Но «убит» был и без прав.

Юрий принял его сразу
И тот начал говорить:
- «Пожалел тогда заразу,
Говорил, надо прибить …»

Как-то сразу не врубился:
- «Ты о ком? Кого прибить?»
- «Твой племяш раздухарился,
Не смогу ему простить».

- «Святослав! Давай конкретно.
Я ж ещё Великий князь.
С расстановкой и предметно …
Что случилось? … Не таясь».

Тут же он позвал прислугу:
- «Нам ципуро и поесть.
Клыча кликни, бой недугу …
Адъютант мой, опыт есть».

И когда стол был накрытый
И ципуро пошло впрок:
- «Говори, за что был битый?» -
Юрий медленно изрёк.

Святослав хотел ругнуться,
Мол, никто его не бил.
Клыч собрался улыбнуться …
Гостя вдруг озноб забил.
Стал рассказывать подробно,
Даже сам себя смутил.
Это было бесподобно,
Святослав слезу пустил.

- «Это люди Изяслава,
Я не сразу их узнал.
Он потомок Святослава,
Деда нашего. Не знал?

Сам пришёл, сказал, что в гости,
Я ворота и открыл.
Это сколько надо злости …
Он нутро своё сокрыл.

Приказал, чтоб меня взяли,
Я дворами и ушёл.
Новгородцы и не знали,
Что за зверь в их дом пришёл.

Изяслава люди знали.
Ольгович, не Мономах.
И меня не возражали,
Не замешан был в грехах.

Потому что с вами вместе
Отстоял на время Русь.
Будет Русь? Теперь вот взвесьте …
Предсказать я не берусь.

Он всех гридей перерезал
И дружину подчинил.
Было б чем, ему бы врезал,
Но, как видишь, сам почил.
 
Изяслав своё навяжет …
Он же в Вышгороде был.
Вячеслав, твой брат там княжит,
Ты, надеюсь, не забыл?

Он до Новгорода, кстати,
С ним союз там заключил.
Он же дядя, той же стати,
Вот такое отмочил».

- «Это всё правдоподобно?»
- «Как и что я Святослав.
Слышать это неудобно …
Мой рассудок пока здрав».

-«Хорошо! Тебе я верю.
Непременно разберусь.
Их волнует трон? Проверю.
А меня волнует Русь.

Кто князь в новгородском сходе?
Там же вече, свой закон.
- «Святослав Волынский, вроде,
Изяслава кореш он».

- «Я, Великий князь, не знаю
Как меняются князья!
К чёрту всё послать? … Узнаю,
Расслабляться нам нельзя».

Он пристроил Святослава
Во дворце пока пожить.
Сам позвал Клыча, как зава,
С приказанием доложить.

Клыч не тот стал, что был раньше,
Адъютантство стало впрок.
Видеть стал намного дальше
За весьма короткий срок.

Первым делом доложился:
- «Святослав тебе не врёт.
На родство он положился
И не ждал, что так пойдёт.
Он союзник однозначно,
Для Руси он патриот.
Верь ему, не всё так мрачно …
Изяслав совсем не тот».

- «Это как? Не понимаю …».
- «Он тщеславен, как индюк.
Трон ему для форса, знаю.
Если сечь, ему каюк».

- «Вот так новость! Ты серьёзно?»
- «Кто такой я, ты забыл?
Может это и курьёзно,
Верить мне, другим не слыл».

- «Уж прости великодушно,
Я действительно сдерзил.
Слушать это равнодушно,
Просто не хватило сил.

А тогда есть поручение,
Съезди в Вышгород сейчас.
Для тебя, как развлечение.
Брата посетишь как раз.

Твой визит официальный.
Сам Великий князь послал.
Брат скажи, здоров, нормальный,
Но азарт почти пропал.

Ну, и что-то в этом роде …
Пусть поплачется и он.
Что за мысли в обиходе,
Есть ли в нём какой резон».

Клыч уехал моментально,
Впечатление, что ждал.
Посмотреть на всё брутально
Так, чтоб брат не ожидал.

Через десять дней вернулся,
А глаза огнём горят.
Князь пил квас, аж поперхнулся:
- «У тебя мозги кипят?
Эдак как тебя задело …
Что ты словно ошалел.
Ну! Рассказывай всё смело,
Чтоб и я уразумел».
 
- «Он тебя намного старше?
Выглядит, как старый пень»
Юрий хохотнул: «Я младший.
И стареть пока мне лень».

- «Хоть и дед, а любопытный,
Норовил всё расспросить.
Правда, сам жадюга скрытный,
Даже хлеб пришлось просить».

-«Где ты жил и где питался?»
- «Там полно друзей твоих.
Адъютант – я им сознался
И пошло, … а это штрих.

Каждый день я к Славе в гости.
Так его я называл.
Шли беседы, игры в кости …
Никогда к столу не звал.

Мне другого и не надо.
Я в беседах всё открыл
Иногда был просто чадо,
Все секреты мне раскрыл.

Что мечтает он о троне,
Что он главный претендент.
И Мстислав согласен вроде,
Ждёт удобный лишь момент.

Если б только было это.
Изяслав искал союз
За границей, а не где-то,
Откровенно здесь я злюсь.
 
Первым был король мадьярский
Геза, помню, его звать.
С ним в родстве был царь болгарский,
Про союз могу узнать.

Геза воин первоклассный,
От него весь юг дрожит.
К нам? Похоже труд напрасный.
Он Балканы сторожит.
 
Князь из Чехии спокойно
Предложение не принял.
Владислав второй достойно
Своё мнение не менял.

Его дед был друг Олега,
С ним дружил и Мономах.
Так что он тебе коллега,
Изяслава ждал там крах.
 
А вот Польша? С ней сложнее …
Болеслав четвёртый – плут.
И Смоленск ему нужнее …
Киев? Эти подождут.

Изяслава предложение
Он воспринял с холодком.
Лях не любит одолжение …
Сам берёт, весь фокус в том».

 - «Ты сказал, что он тщеславный,
Зачем помощь попросил?
И, как всё же православный,
К латинянину ходил».

- «Русь втравить в войну большую
И наступит передел.
Долю он возьмёт. … Какую?
Да уж видно присмотрел».

Князь задумался надолго.
Не мешая, Клыч молчал.
Счёл своим особым долгом
Уличать … и уличал.

Понимал, как князю трудно …
Даже Ольгу потерял.
Видел всё, жалел подспудно.
Он себя не растерял.

После долгих размышлений
Вдруг сказал: «Ну, как же так?
Он был в курсе изменений
И тогда был не простак.

Я про брата Святослава.
Я ж ему трон предлагал
После гибели Мстислава.
А теперь? Всю жизнь мечтал?

Изяслав тогда вмешался.
Сел на трон, канон забыв.
Святослав с ним соглашался …
А в семействе зрел нарыв.
Отстранить его от власти,
Откровенно, но пришлось.
А теперь бушуют страсти –
Брату места не нашлось. …

Ему Вышгорода много.
Как отец бы посмотрел?
Балабольства вот такого
Точно бы не потерпел».

Клыч стоял и слушал молча,
Понимая этот взрыв.
И лечителя не корча,
Успокоил странный срыв.

Князь налил в бокал ципуро,
Клыч конечно поддержал.
- «Всё у нас не так уж хмуро,
Молодец, что рассказал.

Ждать его я здесь не буду,
Собираюсь упредить.
Взять Торжок. Тогда паскуду
Не пущу наш край губить.

Из Торжка одна дорога
В Тверь, Владимир и в Москву.
Быть у нашего порога
Я позволить не могу».

- «Как же Киев? Он столица!
Её надо защищать».
- «Этот город лишь частица,
Трудно с Русью увязать.

Полоцк, Туров, Галицк даже
Перестали дань платить.
Раньше Киев был на страже …
Как теперь самим прожить?

Юг ушёл из-под контроля.
Где сейчас Тмутаракань?
Там других сегодня воля
Правит, … собирает дань».
После паузы короткой
Князь продолжил: «А теперь
И займёмся проработкой,
Как взять город без потерь».

- «Торжок – это городишко» -
Клыч нахально возразил.
- «Вот и есть одна мыслишка,
Чтоб идею ты развил.

Во Владимир ехать надо,
В Суздаль можешь заскочить.
Их боярство будет радо
Изяслава проучить.

А Владимир на подъёме,
Сын Андрей мой, молодец.
Много строит, а в объёме …
Он Истории кузнец.

Словно руки всем простёрли,
Ширь Руси, её простор …
Церковь  Покрова на Нерли
И Успенский свят Собор.

И с дружиной всё в порядке,
Мною сын предупреждён.
Не теряется в догадке.
Что так надо – убеждён».

- «Там я был неоднократно,
Был таким, какой я есть.
А узнают? Мне обратно?»
- «Нет, конечно. Всё учесть.

Волхв не может быть на службе?»
- «Может! Слава Небесам! …»
- «Ну, а с князем в личной дружбе?»
- «Есть примеры, знаешь сам».
 
- «Весь ответ и в чём же дело?
На себя стал не похож.
Адъютант! Работай смело.
Ты ж во все вопросы вхож.
Как прибудешь, ты Андрею
Доведи наш вариант.
Сбыгнев суздальский, я верю,
Вам поможет, адъютант».

Всё ж сюрпризы Клыча ждали.
Первым был Степан Ковтун.
Когда дочке угрожали,
Он понял, что Клыч колдун.

С Кучмой их неоднократно
Вместе в Суздале встречал.
Не без магии, тот кратно
Его дома навещал.

В ту ночь он и спохватился,
Когда всё это стряслось
Словно в бездну провалился,
Без Клыча не обошлось

Во Владимир перебрался,
Как узнал, что дочка там.
Он Андреем восторгался,
Тот Хрисии Божий Храм.

И вот встреча на приёме.
Принимал Андрей, как князь.
У Степана, словно в дрёме,
Всё поплыло покатясь.

Подошёл Андрей с тревогой,
Клыч его опередил:
- «Я сейчас!» - и хваткой строгой
Заваруху упредил.
 
Вывел в гридницу спокойно
И на лавку усадил.
Шлёпнул по щеке пристойно,
Статус-кво восстановил.

- «Я здесь, Стёпа, не формально» -
Он с издевкой произнёс:
- «А вполне официально.
Адъютант я, а не пёс.

И Великий князь был в курсе,
Знает всё и князь Андрей.
Так что я в своём ресурсе
Им тебя куда важней.

Что случилось – сожалею,
Болтовне прошу, не верь.
Если б я, … сказать посмею,
Ты бы не был здесь, поверь.

А сейчас пошли, где гости,
Там серьёзный разговор.
И давай поменьше злости …
Против трона – заговор!»

Вошли в горницу, все ждали.
Ковтун сдержанно мычал.
И Андрей, чтоб не гадали,
Разговор сам и начал:

- «Ситуация такая,
Клыч мне лично доложил,
Что сегодня Русь святая
Стала лишней, кто в ней жил.

Не для всех она чужая,
Но таких уже полно.
Изяслав, нам зла желая,
Будоражит это дно.

Подло выгнал Святослава,
Бывший новгородский князь.
А поставил там, чья слава
Не гремела отродясь.
Это нам уже угроза,
Срочно надо брать Торжок.
Он ворота к нам, заноза …
Новгородцам он флажок».

Клыч дополнил сообщение:
- «Я был в Суздале и там
Сбыгнев жаждет в наступление
И помочь, чем может, нам».

Вновь Андрей: «Пока не надо.
На Торжок нам хватит сил.
Вот дойдём когда до гада,
Я б тогда и допустил».

Утром вышла вся дружина,
Во всём чувствовалась мощь.
Вышли к Волге, где низина,
А растут камыш и хвощ.

Тверцу долго не искали,
Речка так себе, приток.
Но на ней, все это знали
И стоит как раз Торжок.
 
Подошли, а их там ждали,
Встретил рой, как жало, стрел.
Очень много тут же пали,
Кто собраться не успел.

Отошли от стен подальше,
Чтобы лучник не достал.
И Андрей, так было раньше,
К ним беседчика послал.
Сами встали в изготовку
И ответа стали ждать.
Ультиматум – заготовку
Не пришлось, увы, отдать.

Те вдруг бросились в атаку,
Настежь ворота открыв.
Не планировал он драку,
Но пришлось гасить их взрыв.

Андрей крикнул, встав на стремя:
- «Сотня-я-я-ям! С флангов заходить!»
Сам же в гущу в это время,
Чудеса, начав творить.

Как отец учил когда-то,
Щит лишь спину закрывал,
В два меча, как супостата,
Бил и злости не скрывал.

Вдруг услышал: «Матка бозка …»
 - «Ляхи здесь?» - подумал он.
Не дошло ещё до мозга,
Что с ним бьётся легион.

И опять даёт команду:
- «В плен не брать и не жалеть!
Истребить всю эту банду,
Чтоб последствий не иметь!»

Сечь пошла на истребление,
Не давали уходить.
Всех обуяло стремление
Нерусь эту всю добить.

Через час на поле боя
Оставался только смрад.
А Торжок встречал без воя,
И, похоже, даже рад.

- «Вы теперь не новгородцы,
А владимирцы, вот так!» -
И Андрей на иноходце
Объявил им свой трактат.
 
И уже через полгода
В сходке Новгород решит.
Киев им для эпизода.
Торг, возможно, взять кредит.

В остальном они чужие,
Власть теперь у них своя.
Так что все дела мирские
Только вече, как семья.

Строй теперь республиканский,
Пусть Республикой зовут.
Безусловно, христианский.
Православие здесь чтут.

Про Торжок они забыли,
Он для Новгорода пшик.
Там другие планы были …
Север – целый материк.

А пока гонец стрелою
В Киев с новостью летит.
Всё же спелись меж собою
Болеслав и кто им мстит.

Легион в Торжке разбитый
Подтверждает, это так.
Горем вовсе е убитый,
Изяслав посеял мрак.

Юрий это понимая.
Он решил собрать своих.
Сам того не понимая,
Что осталось мало их.
                часть 3
Князь Великий мылся в баньке.
Ох, как это он любил.
В шапке беличьей ушанке
Сам себя с ума сводил.
 
Напряжение, как клещи,
Зажимало сердце, грудь.
Банька, с ней другие вещи,
Позволяли всё вернуть.
 
Камни в каменке дышали,
Издавая трубный звук,
Когда брызги попадали
На них. Уххх был, как испуг.

И полок дышал как будто …
Шёл тончайший аромат.
Липа, дуб, как часть уюта,
Это всё, как постулат.

Он лежал, глаза закрыты …
Клыч процесс весь возглавлял.
Волхвы первые помыты,
Первым банькой щеголял.

И сейчас со знанием дела
Веник к венику сложил.
Жар добавил до предела,
Лечь на спину предложил.

Тихо веником вращая,
Жар стал ловко нагнетать.
Князь сознание, не теряя,
Попытался лепетать.
Клыч того не замечая
Или просто делал вид.
С паром, словно бы играя,
Как не видел, кто лежит.

Темп вращения убыстрялся
И вдруг веник лёг на грудь.
Князь уже не защищался …
Охнул: «Дай передохнуть»,

Клыч: «Но это лишь начало …».
- «Помоги с полка мне слезть,
Отдохну внизу сначала,
Сам потом смогу залезть».

Через две минуты снова
Взгромоздился на полок.
- «На живот ложись! Основа
Баньки крохотный мирок».

И по новой, как и прежде,
Начал по спине водить.
Ухнет каменка, хоть режьте,
Потянулся тут же пить.

Ну, а веники всё чаще
Стали нежно, но хлестать.
А по пяткам, так кричаще.
Пот всего стал заливать.

Пять минут и Юрий сдался:
- «Дай ещё передохнуть.
Там в предбаннике остался
Квас из хрена. Дай хлебнуть».

Клыч довольно рассмеялся:
- «На вот простынь, завернись.
Квас в предбаннике остался,
Что ж пойдём, охолонись».

Стол стоит уже накрытый:
Медовуха, сбитень квас.
Ломоть сёмги чуть прикрытый,
Хлеб ржаной, как на заказ.
- «Позовите Святослава!» -
Крикнул Юрий прямо в дверь:
- «В баньке вспомним Изяслава!
В этом деле Клыч наш зверь».

Ждать пришлось совсем недолго,
Юрий малость поостыл.
Тем не менее: «Что долго?
 Хочешь, чтобы я простыл?

Мне компанию составь-ка,
Заодно поговорим.
Клыч! Он будет, как затравка,
Всё с начала повторим».

И опять вздыхают камни.
Уххх да уххх – глаза на лоб.
Святослав двумя руками
Замахал: «Загонишь в гроб!!!»

На полок забрались оба,
Юрий сходу тут же лёг.
- «Шапку натяни, чтоб снова
Не орать, что уши спёк».

И парная загудела,
Клыч, хоть парил, не устал.
У князей душа запела,
Непонятный миг настал.

Святослав приободрился,
Юрий тоже в раж вошёл.
Русский дух вдруг проявился,
Словно волюшку нашёл.

Юрий сам теперь хлестался,
Клыч счастливый наблюдал.
Он невольно любовался
Тем, что раньше не видал.

- «Что заснул? Наддай маленько!
Святослав уже замёрз».
Не смеялся Клыч давненько
Аж до колик, аж до слёз.
- «Может в ковш медку для шика,
Будет чудный аромат.
Лес берёзовый, клубника …
Как? Проверим результат?»

- «Мы от благ не задохнёмся?
На себе проверишь сам.
Мы без мёда обойдёмся,
Делай жар, как мужикам».

Юрий шайку взял с водою,
Окатил себя и вверх.
На полке само собою
Мир опять как бы померк.

Снова охи, снова ахи …
Клыч усердно помогал.
Святослав забыл про крахи,
Как Господь поцеловал.

После тщательной помывки
Собрались за общий стол.
Вина с Греции, оливки …
Ну, и русский хлебосол.

Нет нигде в душе раздолья,
Как у русских. Есть у всех!
Князь любил пиры, застолья.
После бани пир не грех.

- «Есть метакса из подвала,
Есть цикудья – валит  ног» -
Князь, держа за дно бокала:
- «Без ципуро я не мог.

Повышает настроение,
Правда, есть оно у нас.
Но оно не на мгновение,
На весь вечер, как сейчас».

Князя дружно поддержали,
Даже слугам выпить дал.
Жест не понят был, едва ли
Кто такое ожидал.
Общий тон и обстановка
Был, конечно, сохранён.
И его мотивировка
Не нашла упрёк ни в чём.

- «Я тебя не только в баню
Святославчик пригласил» -
Юрий хитро так: «Я знаю
Что ты дни в себе носил.

Хочешь в Новгород вернуться?
Я могу тебе помочь.
Только надо развернуться
И работать день и ночь»,

- «Чем я должен заниматься?
Говори! На всё готов.
К Изяславу не добраться …».
- «Здесь понятно и без слов.

Я давно про это мыслю,
Нужен очень смелый ход.
Варианты перечислю,
А ты выбери исход.

Если мнение едино,
Значит, будем претворять.
Если только половинно,
Время незачем терять».

- «Глупость явно не услышу,
Так что я уже готов».
- «Рвёшься в бой? Я вижу, слышу …
 В этом деле без рывков.

Что там вече их решило,
Ты наверно не слыхал?»
- «Нет! Пороки разрешило?»
- «Святослав! … А ты нахал!

Я с тобой вполне серьёзно».
- «Извини, ципуры след.
Не гневись, прошу я слёзно.
Ясно, что сморозил бред».
- «Значит так, тогда послушай.
Завтра едешь ты в Торжок.
Поплотней сейчас покушай,
Утром дам на посошок.

Клыч с тобой поедет вместе,
Ехать будет веселей.
Да и он, без ложной лести,
Будет там, чем здесь, нужней.

По пути в Москву заедьте,
Заскочите и в Рязань.
Если спросят что, ответьте …
Клыч, ты лучше затумань …

Я им грамоту отправлю,
Напишу, как вам сказал.
И в Москве тебя представлю,
Чтоб и Всеволод всё знал.

Там в Москве возьмёте Жома
И тогда уже в Торжок.
Та дорога вам знакома,
Это первый ваш бросок.

Святослав, ты князь, однако,
Для Торжка ты будешь власть.
Гарнизон? Бывает всяко,
У владимирцев есть страсть.

Клыч и Жома не случайно
Будут вместе там опять.
Важно всё чрезвычайно
Нам ошибки не понять.

Клыч, когда все разойдёмся,
Есть отдельный разговор.
Твоей личностью займёмся,
Говорю так не в укор.

А теперь вернусь к началу
Я с чего хотел, начать.
К новгородскому скандалу,
Я хотел бы так считать.
Там республикой назвали
То, что княжеством звалось.
С Верхней властью связь порвали,
Что везде отозвалось.

Воевать я там не буду,
Новгородцы свой народ.
Вече их подобно блуду,
Гадят в свой же огород.

Никогда не забывали –
Рюрик в Новгороде спит.
Русь от них пошла, мы знали …
А теперь кто там сидит?

Давний кореш Изяслава?
Что им Киевская Русь …
Им нужна другая слава,
Материться не берусь.

Но один момент нам важный,
Вече князю власть даёт.
Способ вроде эпатажный,
Но и дверь нам распахнёт.

Что да как вещать не буду,
Сглазить, в общем-то , боюсь.
Будет время, не забуду
Доложиться. Я не злюсь».

В ложницу Клыч прибыл ночью,
Юрий так его просил.
Без свидетелей воочью
Обсудить, чем исходил.

- «Жома и твоя задача
Прибыть в Новгород тайком.
Как купцы иль как иначе,
Но толковым знатоком.

Выявить все недостатки
И начать на их давить.
Говорить про беспорядки …
Если надо, заплатить.
Навязать народу вече,
Мол, нужна другая власть.
С Жомом всё решишь при встрече,
Верю в вашу чудо-страсть».

Утром выехали рано,
Чтоб внимание не привлечь.
Сорок гридей вся охрана,
Слуг с десяток скарб беречь.

За неделю перехода
Святослав не слышал брань,
Хоть устали от похода …
Впереди была Рязань.
 
На Оке, на самом взгорье
Кремль рязанский словно всплыл.
В сизом мареве подворье
Словно кто-то взял и скрыл.

Стены были непреступны,
Башни словно «гостя» ждут.
И места труднодоступны,
Поймы будто берегут.

Даже Клыч залюбовался,
Он здесь раньше не бывал.
- «Это ж кто так постарался? …» -
Сам себе вопрос задал.

Мудрый Юрий Долгорукий
Всех с гонцом предупредил.
Отдых был далёк от скуки,
Глеб порядок утвердил.
- «Как отец?» - спросил сначала.
Получив прямой ответ:
- «Может в баньку для начала?
Всех намоем, нормы нет».

- «Разве можно отказаться?» -
Киев вспомнил Святослав.
На отца хотел сослаться,
Потому, мол, моложав.

Но не стал там распинаться,
Если сын не так поймёт?
С князем надо здесь считаться,
Вдруг на выход намекнёт?
 
Банька же была готова,
Для порядка Глеб спросил.
Веник, шайки, как основа
Русской бани – приложил.

И князья процесс начали,
Клыч до нормы всё довёл.
На полке они мычали,
Но мужской дух не подвёл.

Ну, не мог же князь рязанский
Показать, что он слабак.
 Мономахич хулиганский
Не желал попасть впросак.

А другой не понимая,
Просит Клыча: «Ну-у-у,  … наддай …»
И Клыч их натуру зная:
- «Всё! Слезайте! Отдыхай»
И уже на нижней полке
Отдышавшись, глядя вверх,
Вспомнив чувственно о долге,
Закатили жуткий смех.

Глеб смеялся и сквозь слёзы ….
- «Так хотел тебя прогнать! …
Даже веник из берёзы
Силы не было поднять.

Ты Клычу, … наддай немножко,
А сам еле говоришь» -
И смеясь: «Вот это лёжка!
Удивить нас норовишь?»

Святослав не менее громко,
Заглушая Глеба смех:
- «Бросить знатного потомка?
Не простил себе бы грех».

Клыч смотрел и поражался:
- «Нагишом, какой он князь?
Кочевряжиться старался …
В бане все равны явясь» -

Так подумал, а на деле:
- «Залезай, теперь начнём!
Хватит! Малость погалдели?
А теперь-то и рванём».

Через час, из баньки выйдя,
Были, как на небесах.
Ненароком не обидя,
Глеб спросил о мужиках:

- «Гриди тоже ведь с дороги,
Пусть усталость снимут там.
Если будем слишком строги,
Это на руку врагам».

После трапезы, беседа.
Глеб в светёлку пригласил.
- «Эх! Как не хватает деда …
Мономах бы проучил.
Ситуация плачевна,
Мне отец всё отписал.
Ваша просто злободневна …
Хорошо, что вас послал.

Да-а-а, … отец наш гениальный,
Видит далеко вперёд.
Так что план его реальный,
Воля силы придаёт.

Вам в Москву теперь, я знаю,
До неё рукой подать.
Как там брат? Переживаю …
Он же младший, так сказать.

Чтобы вам не заблудиться,
По Оке идите вверх.
Есть сельцо, не ошибиться,
Там одно оно уж век.

А название Коломна,
На Москве реке стоит.
В самом устье, жизнь укромна,
Три избёнки есть и скит.

Там отменная рыбалка.
Задержитесь, время есть.
Снасти? Если есть смекалка,
Вам помочь сочтут за честь».

Утром снова в путь-дорогу.
Глеб всё верно рассказал.
До Коломны, слава Богу,
Добрались, как указал.
 
Скит заметен издалёка,
На слиянии двух рек.
Он смотрелся одиноко,
Как забытый человек.

И предутреннем тумане
Вид немного угнетал.
Словно в этом старикане
Мир о бренности узнал.

Но рассвет разбил сомнения,
Что мир только этот скит.
А источник вдохновения
Вид реки - в лучах горит.

И Москва река с Окою
Здесь как будто обнялись.
И не вечному покою,
Жизни вечной отдались.
 
Старец встретил возле скита
Белый весь, как сокол лунь.
На челе верига свита,
Не отшельник, а … ведун.

Клыч пошёл, как на разведку,
Только он мог распознать
В нём особую отметку.
Как способность предсказать.

- «Волхва вижу здесь впервые.
Что заставило прибыть?
Не поверю в мысли злые …» -
Не пытаясь, кто он, скрыть.
Да и Клыч определился,
Кто стоит тут перед ним.
Безусловно, не открылся,
Лишь сказал, что служит им.

- «Впереди у нас дорога,
Решено передохнуть.
Порыбачить здесь немного,
Скажешь, снасти где стрельнуть?»

Дед сказал: «Организую,
Но придётся подождать.
Дам возможность неплохую
Настроение поддержать».

Сети дали без сомнения
Пять штук жаберных нашлось.
И причём без сожаления,
Что вот так отдать пришлось.

Заводь тут же показали,
Помогли поставить сеть.
Где-то к вечеру достали
Сети, чтоб остолбенеть.
 
Святослав любил рыбалку,
Но такого не видал.
Новгородскую закалку
Получив, он не упал.

Пять пудов, а то и больше …
Отливало серебром.
Ведь хотели, как попроще,
На уху да с костерком.
Уха выдалась на славу,
Всем хватило, без проблем.
Остальной улов, по праву,
Весь раздали тут же всем.
 
Москва встретила достойно,
Всеволод уже их ждал.
Всё размеренно, спокойно …
Даже Клыч не ожидал.

По Москве реке причалы
И торговые дома.
Новгородцев филиалы,
Жизнь брала своё сама.

Кремль вставал и очертания
Всё отчётливей видать.
Симеон, как кладезь знания,
Надо должное отдать.

Стены мощные из дуба,
Башни словно монолит.
Заострёны  в виде зуба
И бойницы – главный щит.

В каждой башне есть проходы
И к стене, и даже вглубь.
Погреба, к реке отходы
Вариант такой не глуп.

Святослав лишь восхищался.
За такой короткий срок,
Город новый зарождался
И он здесь не одинок.
Андрей тоже появился,
Как отец его просил,
Чтоб Владимир подключился
Без проблем с нехваткой сил.

Всеволод собрал всю тройку
В новый терем на совет:
- «Наш отец надумал кройку.
Если выйдет, ахнет свет.

Клыч и Жома уже в деле,
Их вояж большой секрет.
Зипуны свои надели
И ушли, растаял след».

- «Из родительской депеши,
Как я понял, нам в Торжок.
Войск там мало и есть бреши …» -
Тон Андрея был жесток.

Святослав не отмолчался:
- «Сбыгнев с Суздали идёт.
Воевода сам собрался,
Так что он не подведёт»,

- «И когда начнём движение?»
Тон Андрея мягче стал:
- «Через Дмитров есть суждение,
Отдохнём там, кто устал».

- «Через Дмитров путь короче» -
Всеволод брата поддержал:
- «Я останусь, между прочим,
Тыл прикрою, чтобы знал.

А возникнет обострение,
Мне депешей дайте знать.
Подниму вам настроение,
И в Москве теперь есть рать».

Городок Торжок спокойный,
На реке Тверца стоит
Лес кругом породы хвойной,
Что о многом говорит.
В основном живут здесь смерды.
Пашут, сеют, платят дань.
Самобытны, слову верьте …
Вот такая глухомань.

Святослав здесь поселился.
Объявили всем – он князь.
И Андрей остановился
Ждать, итогов не стыдясь.
 
Вскоре суздальцы прибыли,
Сбыгнев и дружина с ним.
Весь Торжок предупредили:
- «По домам пока сидим!»
 
Новгородцы в это время
Все, кто вёл какой-то торг,
Вдруг почувствовали бремя,
Не вселявшее восторг.

На Торгу места вдруг стали
В десять раз дороже. Смех!
Если раньше гривны брали,
Крона ходит без помех.

Появились прохиндеи
С громким званием – ростовщик.
В основном одни евреи
И Европа поставщик.

Литы, гульдены, динары …
Мир вокруг с ума сошёл.
Стали грабить, жечь амбары
И к тому ж слушок пошёл:
- «Князь пришёл к нам из Волыни,
Изяслава как бы друг.
Польша ближе им поныне,
С гривной их же подлый трюк».

И такие разговоры
Был совсем не эпизод.
Драки, местные раздоры …
Появился всякий сброд.

Жома, Клыч были довольны,
Претворялся их же план.
За исход были спокойны,
Так задуман балаган.

Возле Торга домик сняли,
Рядом Павлов монастырь.
Гривны людям там меняли
По цене, не как упырь.

Вскоре стали популярны
За умение внушать:
- «Планы Запада коварны,
Не дадут людям дышать».

И уже через неделю
На Торгах был свой актив.
Старшим выбрали Омелю,
Молодой, красив, строптив.

- «Гнать взашей всю эту свору!
Вече надо собирать.
Где посадник? Плаху вору!» -
Гнев стал силу набирать.

На Торги пришла дружина,
Мужики за топоры.
Клыч дружине: «Здесь пружина!
Разожмёте до поры! …

 Здесь вам Новгород – не Польша!
Вече будет всё решать.
Всем домой, не звука больше
И прошу им не мешать!»
И, о чудо, очень дружно
Вся дружина, как один,
Вдруг пошла, куда им нужно,
Как задолбанный кретин.
 
Вече – не было такого!
Люд на площади кипел.
Обещания благого
Город так и не имел.

- «Где наместник?! Князя дайте!» -
Словно гром со всех сторон.
-«Эй! Омеля! Начинайте …
Ты теперь у нас закон».

На помост поднялся шустро,
По одёжке – дворянин.
Лет под тридцать, смотрит остро
И такой он не один.

- «Новгородцы! Дорогие!
Обвели нас год назад.
Прохиндеи «удалые»
Воровской пришёл уклад.

Надо всё менять по новой» -
Из толпы: «И всё и всех!»
 - «Верно! Где найти готовой?
Нет таких, чтоб без огрех»,

- «Не темни Омеля шибко,
Ты посадник и всё тут!» -
Над толпой прошла улыбка.
- «Голосуем!!!» - и лес рук.
- «За доверие спасибо,
Но ещё ведь уйма дел.
Князь кто будет? … То-то ибо
Нам искать, чтоб здесь осел.

А кого бы вы хотели?» -
От Омели был вопрос.
- «Мономахичи бы сели …» -
Голос тот же: «Но есть спрос».

И тут вышел Клыч к помосту:
- «Разрешите мне сказать.
Раз доверились прохвосту,
Чтоб второй раз не скакать».

- «Говори, с тобой знакомы,
Очень правильный мужик».
Над толпой как будто громы
Прокатились лишь на миг.

Клыч откашлявшись тихонько:
- «Юрий Долгорукий ваш?»
Пощипал усы легонько: …
- «Мономах его багаж!»

Клыч смотрел в толпу серьёзно,
А толпа затихла вмиг.
- «Рюрик спит у вас бесхозно!
Вклад, которого велик.

Так вот только Мономахи
Берегут его завет.
Долгорукий ваши страхи
Признаёт. Даёт совет.

Год назад кого лишили?».
- «Святослав же сам удрал …»
- «Да его чуть не убили,
Изяслав его искал».

Тут Омеля оживился:
- «Святослав выходит жив?
Знаешь, где остановился?
Князь что надо и не лжив».
К вече тут же обратился:
- «Как? Посольство будем слать?»
С одобрением голос слился …
- «И куда нам выступать?»

Клыч ответил дружелюбно:
- «Он давно в Торжке вас ждёт».
И Омеля вдруг прилюдно
Обнял Клыча: «Бог поймёт …».

Снова к вече обратился:
- «Я хочу вам передать,
Долгорукий согласился
С вами всё согласовать.

Признаёт он строй ваш новый
И не будет вам мешать.
Мир и путь только торговый
Будет все дела решать.

Святослав, когда вернётся,
Всё боярство с ним решить.
Он без распрей обойдётся,
И дела не будет шить.

В остальном решайте сами,
Вон, какой у вас талант,
Знайтесь чаще с москвичами …
Я всего лишь адъютант.

Так закончилась эпоха
Новгородских перемен.
Завершилась суматоха,
Снят заметный пласт проблем.

Юрий сделал очень много,
Чтобы Новгород в веках
Был с Москвой не то чтоб строго,
А как равный и в правах.

А что Новгород остался
Просто княжеством и всё.
Запад, как всегда, вмешался …
Так что каждому своё.
                Глава VI
          Снова Суздаль
 
                часть 1
Геза всё же согласился
Изяславу помогать.
Киев брать он не стремился,
Просто трон вернуть опять.

А ведь он король мадьярский,
Трон его давно стал конь.
Да и вид совсем не барский.
Воин, просто так не тронь.

И в догадках князь терялся.
Чем купил его племяш?
 Что? У Геза ум отнялся?
Раз не видит персонаж.

Тем не менее, в Городце
Юрий свой совет созвал.
Там ни слова об уродце,
Кто опять в скандал призвал.

Новгородский князь конечно
Прибыл, как только узнал,
Что проблема не извечна,
Должен быть её финал.

Князь Владимир безотказный,
Он Чернигов представлял.
Хоть подход порой был разный,
Юрия не оставлял.
Начал Юрий крайне резко:
- «Посоветуйте, как быть?
Может это всё и дерзко …
Урезонить нужно прыть».

- «Кто сегодня с ним в союзе?»
- «Малахольный брат мой там.
Он как семечки в арбузе,
Лишний всем, семейный срам».

- «Ты о ком так неэтично?» -
Князь Владимир вскинул бровь.
- «Неэтично, но практично.
Вячеслав! Любовь-морковь.

Когда брата отравили,
Князь Мстислав – наш старший брат,
На престол его рядили …
Не пошёл, мол, слабоват.

Здесь, как чёрт из табакерки,
И явился Изяслав.
Сын Мстислава, циник редкий.
Святослав вон помнит нрав».

- «Говоришь, что малахольный?
Он же вроде мой сосед …
Почему народ довольный?»
- «Никакой! … Что есть, что нет».

- «Кто ещё в его упряжке?»
- «Брат родимый, Ростислав.
Князь смоленский. Без натяжки,
Как и брат, морально слаб.

Кой-какие есть фигуры …
Вся Волынь теперь за ним.
Новгородской процедуры
Не забудут. … Не дадим».

Святослав вдруг подключился,
Он до этого молчал:
- «Адъютант твой отличился.
Как народ его встреча-а-ал …
Где он? Он же гениальный!
Надо  с ним поговорить».
Юрий тихо: «Он нормальный.
В Вышгороде должен быть.

К нам прибудет, как вернётся,
Я ему уже сказал.
С братом там пересечётся,
Так ему и наказал».

И к Владимиру по новой:
- «Озабочен я другим.
Род когда-то был основой,
Стал каким-то не таким.

Мономаховичи все мы
Меж собою делим власть?
Если мы рабы системы,
На кой ляд она сдалась.

Мне войной идти на брата?
И племянников губить?
Я похож на супостата? …
Мне и рядом с ним не быть.

И вот с Венгрией уж точно
Воевать какой резон?
Как-то пакостно, порочно …
Сами лезут на рожон».

Все на время замолчали,
Каждый думал о своём.
- «Кто ещё твоей морали
И сторонник твой во всём?»

- Ну, Владимир, ты ей Богу …
Сколько лет со мной знаком?
Знаешь всю мою «берлогу»
Или есть сомнения в ком?

Только брат родной свихнулся,
В сыновьях сомнений нет.
Грех, что с братом промахнулся,
В остальном … и есть ответ».
- «В таком случае припомни.
Святослав чего сказал?
Адъютант твой гений – помни!
И он это доказал.

Вот давай его дождёмся
И тогда уже решим.
А пока все разойдёмся.
Мы пока что не спешим?»

Клыч явился через сутки.
Был смущён, что его ждут.
Даже не было минутки
Отдохнуть. Был Юрий крут:

- «Надо нам принять решение,
Мы не можем больше ждать.
Твой визит, как завершение, …
Что хотел бы нам сказать?»

Клыч потёр лоб и спокойно:
- «Моё мнение закон?»
- «Адъютант, веди пристойно!» -
Юрий вдруг повысил тон.

Святослав миролюбивей:
- «Мы все четверо закон.
Прав не тот, кто повизгливей,
Мы здесь каждый компаньон.

Резкость князя объяснима,
Вся ответственность на нём.
Споры? Это всё терпимо,
Суть должна, понятна в чём.

Новгородцы не забыли.
Как всё ставил по местам.
У тебя же мысли были?
Вот и выскажи их нам».

После супер монолога
Наступила тишь да гладь.
Юрий, видя смысл предлога,
Приказал вина подать.
И любимая ципуро
На столе, а к ней и снедь.
- «Чтоб не выглядели хмуро,
Но, пожалуйста, не петь».

Шутка Юрия взбодрила
И ципуро при делах.
Стресс слетел, как заводила,
Всё сменилось на глазах.

Клыч, теперь уже спокойно
Снова первый слово взял:
- «У них тоже беспокойно,
Вячеслав их план не внял.

Изяслав признал за дядей
Право быть вторым лицом.
Земли все до крайней пяди
Будет он на них отцом.

Вячеслав другую схему
Изяславу указал.
Он лествичную систему
Передачи власти знал.

Знал, что за невыполнение
Можно жизнью заплатить.
Изяславу своё мнение
Умудрился изложить.

Он сейчас и брат с ним тоже
Где-то в Галиче стоят.
Геза ждут вдвоём, похоже,
Верят в то, что власть сместят».

- «Как Волынь и как смоляне?»
- «Они к Киеву идут.
Через месяц и не ранее
Безусловно, будут тут».

Клыч задумался маленько …
Мыслил: «Чтоб не обижать,
Взвесить надо хорошенько,
Прежде чем всё рассказать».
Хватка Клыча была волчья
Каждый это чуял, знал.
И князья сидели молча,
Словно чувствуя финал.

- «А теперь мне не мешайте,
Когда буду говорить.
Я скажу, а вы решайте,
Как вам дальше поступить.

Год всего, … ну два не больше
Изяслав ваш будет жить»,
Юрий встал … «Терпели дольше,
Так что можно изложить?»

Закивали сразу трое.
- «Продолжаю свой доклад,
В наше время непростое,
Кто-то будет даже рад.

Власть свою, как не прискорбно,
Изяславу надо сдать.
Смысла нет вещать подробно,
Но момент придётся ждать.

Скоро все перегрызутся,
Это ж племя пауков.
Исполнители найдутся
Устранить, их нрав таков.

Ростислав займёт на время
Высший трон и он слетит.
Вячеслав, как ваше племя,
От соблазна устоит.

Он умрёт в Переяславле,
Но в Софии погребён.
Вот тогда без всякой травли
Ты и будешь возведён.

И сейчас бежать не надо,
Пусть под Киев подойдут.
И решат, нужна осада …
Поиграй, пока поймут.
Отступать на юг не нужно,
Там тебя давно не ждут.
Ханы есть, с какими дружно,
Пусть тебя и подождут.

Уходи в свой Суздаль милый,
Там тебя уж заждались.
Делай крепостью не хилой
И Москвой опять займись».

В голове  вдруг, как в вертепе.
Жизнь в сознании пронеслась.
Стало тихо, будто в склепе,
Речь, похоже, отнялась.

Ничего не понимая
Юрий сел, потом встав, сел.
- «Как ты мог здесь проживая …» -
Прошептал: «Когда успел? …»

Остальные тоже в шоке.
Святослав: «Какой-то бред.
Адъютант! Подвержен склоке?
Кто наплёл? Откуда след?

Новгородец ужаснётся,
Вдруг узнав про этот факт.
Вот на мне и отрыгнётся …
Извини за мой бестакт».

Клыч в лице вдруг изменился,
Стало серым, даже злым.
Головой чуть поклонился,
Повёл взглядом неземным.

Аж мурашки побежали,
Так князей поверг сей взгляд.
Клыч стоял, каким не ждали,
Был другим его наряд.

Нет причёски элегантной
И кольчуги на плечах.
Плащ-накидки импозантной,
Блеска шлема при свечах.
 
Дед с лохматой бородою,
Волохатный балахон.
Капюшон само собою,
Посох с крюком, как шаблон.

Бусы, как из лазурита
И серебряная нить.
Велес прибыл из Навита …
Словно что-то уточнить.

- «Что князь Юрий? Удивился?
Сразу вижу – не узнал.
Почему ж ты усомнился,
Посчитав, что я предал.

Ты же знал что я умею …
Клыч ни разу не подвёл.
А теперь вот сожалею.
Что, как надо, в курс не ввёл.
Я не Клыч! Теперь запомни,
Я волхв знатный Родосвет.
Велес мой учитель, помни
Нам нельзя на Белый Свет.

Я был вынужден открыться,
Потому что лгун мой враг.
Бедствие могло случиться
И в Истории зигзаг.

Чтобы Вера не померкла,
Я предстал таким, как есть.
Моя внешность не отвергла,
Что мной сказанное – честь.

Я уйду, а вы решайте,
Как вам дальше с этим жить.
Только в кучу не мешайте
Я желаю предложить.

Жома тоже забираю,
Он во многом вам помог.
Я не к мести прибегаю,
Отработал за поджог».

Родосвет всем улыбнулся
И собрался уходить,
Но к князьям вдруг повернулся:
- «Я хочу вам сообщить.

Очень скоро Русь столкнётся,
Окунётся в жуткий мрак.
Горем страшным обернётся,
С юга к вам придёт ваш враг.

Всё начнётся на Востоке,
Там возникнет этот зверь.
Он сейчас как бы в истоке,
Но закройте вашу дверь.

Вас конкретно не коснётся.
Внуки, правнуки поймут,
Чем всё это обернётся.
Распри просто отпадут.
Стройте крепости, есть время.
Укрепляйте города.
Это вам сегодня бремя,
Внукам больше, чем нужда.

Киев сразу не бросайте,
До последнего держать.
Он форпост, об этом знайте …
Не ему Русь возрождать.

Вот такая вот картина.
Это всё произойдёт.
Но не сломят славянина,
Свой позор в другом найдёт».

Досказал и удалился,
Даже мнение не спросил.
Словно в бездну провалился,
Гридь не видел, пропустил.

Святослав очнулся первый:
- «Надо делать, как сказал.
Наши знания довод верный.
Клыч иль как там, … доказал».

Лишь Владимир думал долго,
Не трон киевский смутил.
- «Мой Чернигов ненадолго?
Он наверно пошутил …».

И сказал так безнадёжно,
Словно друга схоронил.
Юрий тут же осторожно:
- «Ты себя бы сохранил …

Может, выпить, чтоб просело …
Надо как-то снять весь стресс.
Есть хороший ракомело.
Иль ципуро наш замес?»

Улыбнулись оба князя.
- «Можешь Юрий дух поднять,
Захмелеешь с ним, не «квася»,
Так что я готов принять …»
Святослав не мог иначе,
Юрий самый близкий друг
И в опасности тем паче.
Здесь ципуро в море круг.

Стол накрыли моментально,
Завязался разговор.
Пьяных не было, банально.
Пили много аж на спор.

Юрий за столом был главный,
И застолье всё и вёл.
Переход был сделан плавный
От ципуро до что счёл.

- «Надо нам договориться
О волхвах не вспоминать.
Не ссылаться, не стремиться
Этим что-то доказать.

Всё, что делать будем дальше,
Всё от нас должно идти.
Откровенно, как и раньше,
А другого нет пути.

Весь манёвр с отдачей трона,
Мы придумали вот здесь.
С нарушением закона,
Чтоб в скандал большой не лезть.

А с учётом наших знаний
Будем действовать и впредь.
Там посмотрим, для заданий
Все дела со мной иметь».

- «Как не выпить по такому …»
- «Святослав, ты захмелел».
- «Юрий, никому другому
Я б служить так не хотел.

Ты был, есть и будешь главный,
Так как ты авторитет
Как отец, ты не тщеславный,
Мономаховским согрет.
Так нальёшь своё ципуро?
Долго буду я просить?
Вон Владимир как понуро
Посмотрел, чтоб повторить».

И Владимир рассмеялся
Первый раз пока был здесь.
Святослав не растерялся:
- «Вот и ладно, стресс исчез».

В общем, всё обговорили.
- «В Киев едем! Городец –
Скит мой, если позабыли,
С глаз уйти от злых сердец».

Юрий жалко ухмыльнулся:
- «Он разок уже горел,
Но, как видите, вернулся,
Тот недуг преодолел».

На другой день на совете,
Этот в Киеве прошёл,
Объявил, в другом пусть свете:
- «Всё! Жестокий час пришёл.

Изяслав и с ним мадьяры
Киев всё ж решили взять.
Не уйдут от нашей кары,
Встретим, сможем отстоять.

Подготовимся к осаде …»
Знал, есть в доме шептуны.
Всё доложат денег ради.
Шептуны-то и нужны.

Изяслав узнает столько,
Сколько должен это знать.
И уверится настолько,
Что не сможет отказать.

Приглашённым на совете
Был хан Савенч, тоже друг.
Полон сил в своём расцвете,
Он племянницы супруг.
Но была другая слава.
Хан Боняк – его отец
Отравитель стал Мстислава.
Савенч знал, хоть был малец.

От Боняка он отрёкся,
Русь была ему нужней.
Не рабыней, он зажёгся
Русью - спутницей своей.

Отведя в сторонку хана
Князь частично посвятил
В план отхода для «тумана»,
Чем к себе расположил.

- «И не ввязываться в сечу,
А наскоками щипать.
В Степь уйти я обеспечу,
Ну, а там придётся ждать» -

Так закончив наставление,
Подготовку завершил.
Как пройдёт всё представление,
Он не знал и не спешил.

Ждал «гостей» совсем не долго
В это время он и ждал.
Задержавшись ненадолго
У Днепра, противник встал.

Только чёрные клобуки
Всё в округе стали жечь.
Остальные по науке
Рвались сразу в драку, сечь.
 
Половецкая дружина
Изяславу, выйдя в тыл,
Возле Заруб, где низина,
Остудила малость пыл.

Даже чёрные клобуки,
Степняки все в основном,
Были смяты, даже луки
Били их всегда с умом.

В этой схватке скоротечной
Хан Савенч, увы, погиб.
Схватка не была беспечной,
Случай, а не перегиб.

Когда Юрию сказали,
Он был крайне огорчён.
Всем отрядам приказали:
- «Лишь манёвр, как факт причём!»

Разослал князьям депеши:
- «Измотать, в бой не вступать!
Но использовать все бреши
В их порядках и карать».

Киев вроде как в осаде,
А на самом деле нет.
Долгорукий не в блокаде,
Рать ушла – решил совет.

Изяслава не пускали
И он истины не знал.
Что ворота охраняли
Кто на всё давно плевал.

И вот так позиционно
Не давали отдыхать.
Хоть и было не бескровно,
Больше та теряла рать.

Через месяц «карусели»
Юрий снова шлёт приказ:
- «Мы во многом преуспели,
Но нельзя входить в экстаз.
Ты, Владимир, возвращайся
В свой Чернигов прямиком.
По Десне и не смущайся,
Ты был нашим мужиком.

Совершенствуй оборону,
Чтоб, как крепость, город стал.
Изяславскую породу
Близко чтоб не подпускал.

Святослав, ты жди в Путивле,
На реке Сейм он стоит.
Я ж ещё разок сфальшивлю,
Пусть под Киевом торчит.

Обойду столицу с юга,
Выйду за Переяславль.
Перейду Днепр у Заруба.
Ну, дальше? … Я – журавль!»
 
Толь гонца перехватили,
То ли случай им помог,
Но его перехитрили,
Рать ждала, уйти не смог.

Ростислав брат Изяслава
Ждал в засаде, значит знал.
На реке Рута расправа
Ожидалась, но … провал.

Юрий лично дал команду
В лоб в атаку не ходить.
Разделил рать и по флангу …
Стал врага в реке топить.
Искал всюду Ростислава,
Но племянник, как сбежал.
Не сработала облава,
Дядя всё же побеждал.

По жестокости сражение
Было, как сплошная казнь.
Не взывало сожаление,
Но рождало неприязнь.

Неся жуткие потери,
Юрий Днепр всё ж перешёл
Рать была в ином размере,
Но дух Веры не прошёл.

Святослав их ждал в Путивле,
Лагерь был уже готов.
И припасы в изобилье,
И для князя всё, … без слов.

Две недели отдыхали,
Новгородцы не ушли.
Всем, кто хворый, помогали.
Многие друзей нашли.

И вот вызвав Святослава,
Юрий вежливо: «В поход?
На Рязань, он будет справа,
В наши земли, как проход.

Получилось всё отлично,
Без потерь не обошлось, …
Покромсали их прилично.
Так решение нашлось».

Разошлись перед Рязанью.
Святослав взял на Москву.
Юрий утром ранней ранью
В Суздаль, словно к волшебству.

Пелена вдруг с глаз упала,
Понял – вот российский край!
И дышать-то легче стало …
Слёзы душат, хоть рыдай.
                часть 2
Сбыгнев тут же в одночасье
Сход созвал, собрал народ.
Встреча Юрия, как счастье,
Он как кров от непогод.
 
Спутник Юрия бессменный,
Воеводой с ним служил.
Он же суздалец отменный.
Здесь рождён, крестился, жил.

Князь обнял его, как брата,
Повернул к толпе лицом:
- «От него придёт расплата,
Кто обидит мать с отцом.

Обещаю, что и дальше
Суздаль будет процветать.
Что встречаться будем чаще,
К стройке будем привлекать.

Есть вопросы? Задавайте.
Постараюсь всё сказать.
Но и такт не забывайте,
Личных дел не задевать».

- «К нам сюда теперь надолго?» -
Первый каверзный вопрос.
Усмехнулся Юрий: «Колко, …
Но отвечу, раз есть спрос.
Я не к вам, поймите верно,
А к себе, ведь я ваш князь.
Если нет, то очень скверно,
Заявляю не таясь».

Появилось недовольство.
Кто-то крикнул: «Где он, пёс?»
- «Не беру в ум балабольство» -
Юрий тут же произнёс.

 Из толпы опять спросили:
- «Киев будет нас «травить»?
Нас они о впрямь побили
И теперь будем платить?»

- «Потрепали, … это точно.
А побить? Но я же здесь.
Рать со мной, одно побочно,
Среди них потери есть.

Вся рать только киевляне,
Ни один трон не предал.
Семьи там, они миряне …
Чтут присягу, каждый дал.

А платить? Вот это вряд ли,
Сбор в свою казну пойдёт.
Наступать на те же грабли
Может только идиот».

Смех волною прокатился …
- «Вдруг вас снова позовут?» -
Тот же голос обратился.
- «Если всех в поруб запрут».

Снова смех и оживление …
- «Киев, это как постель.
Мягко спать, кутёж, веселье …
Для меня это не цель.

Со времён отца и деда
Изменилась наша Русь.
Лишь для званого обеда
Киев годен – это грусть.
Но  бросать его негоже.
Киев сдерживает Степь.
Кто пришёл, видать по роже,
Я бы всех садил на цепь».

Оживление, шутки снова …
- «В планах есть его вернуть?»
- «То секрет, башка садова,
Шептунов, поди, здесь жуть».

Фыркнув в руку от ответа,
Тот зашёлся смехом враз:
- «Ай да князь! Вот и примета.
Бьёт всегда не в бровь, а в глаз».

Юрий тоже улыбнулся:
- «Кто ещё не всё сказал?
Нет вопросов?» Повернулся
И прислуге приказал:

- «Завтра пир. Есть предложение
Прямо здесь столы накрыть.
И отмоем поражение,
Чтобы впредь вопрос закрыть».

А потом шли разговоры:
- «Кто сказал, что князь побит?
Все от них идут раздоры …
Кто неправ, тот будет бит».

У дворца их ждали гости,
Два черниговских гонца.
Оба серые от злости,
Вид далёк до молодца.

- «Вы чего такие злые?
Не туда кабыть пришли?»
- «Мы не злые, мы дурные,
Еле город ваш нашли.

В ваших речках заплутали,
Сплошь протоки, тёмный лес …
Вроде карту прочитали …».
- «Значит ты и ты балбес»,
Злость прошла у них мгновенно.
- «Проходите во дворец …» -
Предложил обыкновенно:
- «Кто из вас ко мне гонец?»

- «Я» - ответил парень тут же:
- «Вот! Просили передать.
Я ещё вам буду нужен? …
Или можно отдыхать».

- «Ну, конечно отдыхайте,
В гриднице вам стол накрыт.
Что порвалось, подлатайте
И свободны, путь открыт.

Из Чернигова писали.
Князь Владимир сообщал:
- «Городец сожгли, сказали,
Что тебе он обещал.

Изяслава глашатаи
По всем весям, городам
Разлетелись словно стаи
С сообщением дуракам,

Что тебя они разбили.
Сам ты к ханам убежал …
В общем ложью наградили.
Киев как бы поддержал.

Вячеслав в Переяславле,
Так его он поощрил.
Не подвержен вроде травле,
Но себя похоронил.

Венгры в Пешт своих вернули,
В Киев так и не пошли.
Нас, похоже, припугнули …
Ну, да Бог с ним, всё прошли.
 
Ростислав вот недовольный,
Он в Смоленск опять ушёл.
Хоть племянник твой, но вольный.
Хочет больше, чем нашёл.

Прав был предок наш далёкий
Святослав – Великий князь.
Что Лествичность – смысл глубокий
И не зря просил он казнь

Тем, кто ей не подчинился,
Самолично влез во власть.
Вот разлад и получился
С мыслью, как бы обокрасть.

Это просто смехотворно.
При двоих, живых дядьях
Племяши, причём упорно
Держат Русь в своих когтях.

Делай вывод Долгорукий,
Здесь морали больше нет.
И пишу я не от скуки …
Ты у нас авторитет».

Глубоко запало в душу
Что Владимир написал.
- «Посчитали, что я трушу?» -
Сам себе не вслух сказал:

- «Здесь не надо торопиться,
Но и сиднем не сидеть.
Всё проехать , убедиться,
Что есть шанс преодолеть».

Так застал его в раздумье,
В горницу вошедший сын.
Из Москвы не вольнодумье,
Нёс державность, как почин.

Всеволод, как самый малый
Был всегда любим отцом.
- «Ты, отец, совсем не старый!» -
Он с порога: «Свеж лицом!»
- «Вот уважил, вот спасибо …» -
Юрий вдруг захохотал:
- «Хрыч я думал старый, либо
Дед, который приотстал».

Всеволод тоже засмеялся:
- «Я тебе всегда был рад.
То, что с троном распрощался …
Он своё получит, гад.

У тебя тылы надёжны,
Мы тебя не подведём.
Варианты все возможны,
Хоть и братья – уберём».

- «А вот этого не надо!
Мономахич изувер?
Чтоб я бил младое чадо? ...
На века дурной пример».

Юрий встал, обнял на плечи,
Шевелюру потрепал:
- «Как там наши? Жаждут встречи?»
- «Шлют привет! Куда пропал?»

- «Разгребусь когда с делами
И в Москву, … хочу всё знать.
На охоту сходим с вами.
В Подмосковье есть что брать?»

- «Подмосковье для охоты
Откровенно просто рай.
Постреляешь до икоты.
Дичи – только выбирай.

У меня ещё есть дело, …
Не серчай на нашу мать.
Если что и накипело,
Ты ж мужик, твоя мы стать.

Для меня она святое,
Чтобы кто не говорил.
Ты прости … и всё такое.
Бог не зря их сотворил».
- «Хорошо, решу сегодня.
Думаю, вопрос назрел.
Не должна быть чужеродна,
Раз княгиня - быть у дел.

Я и сам всё понимаю,
Не должно такого быть.
Я не прав и это знаю.
Не могу это забыть.

И спасибо за поддержку …
Как ты быстро повзрослел.
А с княгинею задержку
Объясню, что не успел».

Только с сыном попрощался,
Он ушёл к своим делам,
Уже старший поднимался,
Князь Андрей свидетель драм.

Тоже только что с дороги,
Путь с Владимира не длин.
Всё же чуть намяли ноги,
Был он, сей раз не один.

С ним Степан боярин думный,
Юрий сразу же узнал.
Помнил случай тот безумный,
Когда Кучма дочь украл.

Ковтун, так Степана звали.
Дочь Хрисию разыскал.
Без Андрея он едва ли
Дочь живую бы застал.

Тотчас всплыл тот случай жуткий,
Где Кучму пришлось казнить.
Князь к таким вещам был чуткий,
Но не смог предотвратить.

Юрий обнял сына нежно.
Он был горд, что сын таков.
Хоть земля не порубежна,
Охранялась, будь здоров.
И Андрей ответил тем же:
- «Гостя надо представлять?»
- «Ну, зачем? Встречались прежде.
Дочь Хрисия вроде звать?

Где она и что с ней стало?»
- «Во Владимире живёт.
Здесь имение не пропало,
Как приданое пойдёт».

- «Да-а-а, хотел бы повидаться.
Много ей тогда пришлось …
И приличной оставаться …
Молодцы, что обошлось».

Тут Андрей вдруг оживился:
- «Так, отец, она же здесь.
Как-то сразу не решился,
Там в беседке вечер весь».
 
- «Приведите! В чём же дело.
Ну, Андрей! Нельзя же так …
Где так даже шибко смело,
Тут, как форменный тюфяк».

 И уже через мгновение
К ним вошла, верней взошла
Не красавица – видение!
Тёплым светом залила.

Всё в ней было гармонично;
Бусы, серьги, весь наряд.
Нос, глаза, … всё фантастично …
В то же время, томный взгляд.
Брови чёткие, как стрелки,
От ресниц исходит тень.
Прикрывают не гляделки,
А граза-а-а, … они кистень.

И румянец чуть заметный
Словно зорьки ранней след.
След улыбки неприметный
Будет в будущем воспет.

Юрий даже растерялся,
Он был просто поражён:
- «Где ж ты, ангел мой, скрывался?
Чьим вниманием окружён?»

Подошёл, не ждя совета:
- «Ты Хрисия? Это так?»
И кивок вместо ответа,
Был во всём хороший знак.
 
Вдруг Андрей встал рядом с нею:
- «Не хочу юлить, темнить …
От любви к ней я балдею,
Нас прошу благословить».

- «О, как! … А я сомневался …
У тебя прекрасный вкус.
Как давно балдёж скрывался?
Говори, если не трус» -
Нарочито очень строго
Юрий, как отец, спросил.
= «Всю в слезах от зла жилого
Увидал и полюбил».

Всю историю Хрисии
Андрей вновь пересказал.
Об ужасной тирании …
Юрий всё об этом знал.

Он не знал, что сын влюбился
Этим был не удивлён.
Он бы сам хоть тут женился,
Возрастом обременён.

И к Степану повернулся:
- «Что, боярин! Отдаёшь?
Или случай подвернулся,
Дочь княгиня, будешь вхож».

- «Зря ты так, здесь нет корысти,
Здесь действительно любовь.
Их пути сложны, тернисты …
Лучше свадьбу их готовь».

- «Свадьба, это не проблема» -
И к Андрею: «Мать спросил?»
Но Андрею эта тема
Надоела, нету сил.

- «Ах, отец! Ну, сколько можно? …
И Хрисия должна знать,
Что общение н е в о з м о ж н о …
Ольга мачеха – не мать.

Перед Богом отвечаю,
Мать должна благословить!
Кто есть кто, я отличаю …
Даже крёстной ей не быть».

- «А вот Всеволод недавно
Примирения попросил».
- «Она мать и это славно,
Он, как сын с ней поступил.
Ты единственный от Бога.
Просим! Нас благослови.
Не ищи в себе предлога …
Нам с Хрисией жизнь вдохни».

Попросил подать икону,
Вместе с ней семейный крест.
По церковному закону
Он обязан для невест.

Принесли Христа в окладе
И с ним весь в каменьях крест.
Мономах им в стольном граде
Освящал Любечский съезд.

И икона с Херсонеса
От Владимира идёт.
Больше века без эксцесса,
Как реликвия живёт.

Оба встали на колени.
Служка крест сначала дал.
Это вроде как ступени,
Крест, как символ, тон задал.

Юрий сам, Хрисии первой,
Дал сей крест поцеловать.
Осенил их нашей Верой,
Не забыл «Аминь» сказать.

А потом уж, взяв икону,
Он с волнением произнёс:
- «Бог даёт свою Корону,
Как союз сердец без грёз.

А теперь благословляю!
Всё, что чуждо счастью, сгинь!
Божьей волей осеняю.
Счастья дети вам! Аминь!»

Дал поцеловать икону
Ей же и перекрестил.
В соответствии канону
Он обряд и прекратил.
Первым был Степан, счастливый
Дочь свою расцеловал.
Подошёл к Андрею: «Милый.
Я блаженным снова стал.

За Хрисию я не вправе
Беспокоиться, отнюдь …
Дочь моя в такой оправе …
Могу с гордостью вздохнуть».

Подошли другие гости,
Долго всех перечислять.
Откровенны все, без злости
Стали князя поздравлять.

Сбитня занесли ендову
И братину каждый взял.
Поздравляли дружно, к слову,
Пир грядущий не влиял.

Через час всё снова стихло,
Все тихонько разошлись.
Лишь Степан чуть пьяный, хрипло:
- «Как с Хрисией обошли-и-ись …»

И ушёл в своё имение,
Гриди под руки вели.
Выражал им уважение,
Что домой поволокли.

Юрий к сбитню равнодушный,
Это «пойло» не любил.
Но на встрече был радушный
И на пир всех пригласил.

После этого прислугу
Попросил жену позвать.
Ждал долгонько, как услугу,
Но не стал зря психовать.

Как вошла и сразу села.
Юрий ждал, пока молчал.
Долго пауза висела,
Но никто не замечал.
В этом томном ожидании
Пролетел незримо час.
Юрий чуял в подсознании,
Что она уйдёт сейчас.

Гордость царственная выше,
Чем обыденный скандал.
Голос вдруг услышал свыше:
- «Будь мужчиной!» - приказал.

- «Я не прав, что вёл так резко» -
Тихо, внятно произнёс:
- «Всё сумбурно и так мерзко …
Ахинею явно нёс.

Ты прости, но мы же пара,
Перед Богом отвечать.
Не пугает Божья кара,
Страшно грех свой промолчать.

Вон у нас какие дети,
Все красавцы на подбор.
Мы им светоч! В кои веки,
Стыдно видеть их укор.

И не надо всё с начала,
Надо просто продолжать.
Жизнь и так нас наказала …
Ну, не век же свой страдать.

Говорил,  она молчала …
Он решил, что это крах.
Но когда лицо подняла,
Оно было всё в слезах.

- «Ольга милая, родная …» -
Он обнял, к себе прижал:
- «У меня одна такая!
Ты прости, что обижал».

И она заговорила:
- «Глупый ты Великий князь.
Я всю жизнь тебя любила,
Даже плакала, молясь.
Я всё видела и знала,
Что когда-нибудь придёшь.
За тебя переживала,
Очень верю, что поймёшь».

Дотемна вот так сидели
Лишь прижавшись, всё молчком.
Соловьи  уже запели,
Спать легли во всём ничком.

Утром встали с петухами.
А теперь задача – пир.
Юрий сам любил руками
Всё проверить, весь ранжир.

Все ли чашники на месте,
Стряпчие все на местах.
Стольник старше их всех вместе
Должен в первых быть рядах.

Он приказ отдал намедни,
Стол по-суздальски накрыть.
Чтоб пресечь былые бредни,
Что хотим чего-то скрыть.

Хлеб ржаной на первом месте,
Он украсил каждый стол.
На меду, особом тесте
С соком ягодным помол.

Изо ржи пирог с грибами,
Расстегаи с судаком,
Кулебяки шли сортами;
С луком, зеленью, яйцом.

Грузди, рыжики в сметане,
Мясо в обществе опят.
Отрицать никто не станет,
Здесь такое норовят.

А блины, … как по заказу
На любой каприз, запрос.
И готовятся тут сразу …
А поэтому есть спрос.
Принесли блины с капустой,
С пассированным лучком.
Мясо лося с печки русской
И под взваром, страсть густом.

Малосольный сиг и щука,
Осетры, все целиком.
Вобла вяленая с юга,
Сом на блюде дорогом.

Дичью просто завалили;
Перепёлки, рябчик, гусь …
Даже утки в тесте были.
Лебедь в центре – это Русь.

В ряд бочонки с медовухой,
Квасов множество сортов.
Пиво, ол, … другой чернухой
Был заставлен пол складов.

Юрий к Греции склонялся,
Вина их всегда ценил.
Потому и запасался,
Так как потчевать любил.

И любимая ципуро,
Ксиномавро, цикудья …
Это только увертюра,
Ракомело скажет я.

И когда все гости сели,
Пир начал свой длинный путь.
Все вначале охренели,
Как всё это внутрь втолкнуть.
 
Гости были отовсюду,
Даже Новгород прислал.
И Рязань, Владимир, … всюду
Русский говор согревал.

Здесь бояре всех сословий,
Воеводы всех мастей.
Духовенство без условий
И родные из властей.
 
Ковтун был сегодня первый,
Кто решился тост сказать.
Ход был правильный и верный,
Думный муж умел сыграть.

- «Предлагаю тост за князя!» -
Подняв кубок, произнёс:
- «Он уже, скажу не сглазя,
Уже много что принёс.

Есть у нас, как и на юге,
Город свой Переяславль.
Нет таких во всей округе,
Место сказочно, представь …

В сотне вёрст всего отсюда,
Долгорукий основал.
Лес кругом, красив причуда,
Он Залесским обозвал»

Гости шумно поддержали.
- «Молодец!» - сказал: «Степан».
Даже свечи задрожали ….
Так рождался новый план.
                часть 3
Повод был довольно веский,
Русь катилась под уклон.
И Переяславль-Залесский
Стал вначале эталон.

Избы вряд, весьма добротны,
Церковь к ним, как атрибут.
Терема, пока немодны,
Всё ж вставали там и тут.

Люди стали заселяться,
Это смерды в основном.
Земли пашней заполняться,
Очень грамотно притом.

Рядом озеро, не знали
Сколько там лещей живёт …
Его Клещино навали,
Лещ-проглот на всё клюёт.

И его оберегали.
Как-никак, а всё же корм.
Там не то чтоб не пахали,
Скот пасли лишь мелких форм.

И однажды, как обычно,
Юрий выехал в объезд.
Объезжать стало привычно,
Изучал места окрест.

Во Владимирском ополье
Поразил его ландшафт.
Луг на много вёрст, раздолье …
Ком в груди, дыхание сжав.

С ним был Сбыгнев. Неизменно
Он его сопровождал.
- «Плохо князь?» - и он мгновенно
Лошадь чуть-чуть поприжал.

- «Милый друг ты мой Микола!
Ты смотри, что нас здесь ждёт.
Русь растает от раскола,
Вот где снова оживёт.
 
Вот где надо заселяться,
Вот что надо обживать.
Тогда можно не бояться,
Век спокойно доживать».

Сбыгнев только ухмыльнулся:
- «Рано так заговорил.
На такое размахнулся …
Вижу, что ты заварил.

Для такого жизни мало,
Тут согласен, спора нет.
Чтоб потомство продолжало,
Каждый чтобы был задет».

Вышли к берегу Колокши.
Клязьмы, как и Нерль, приток.
Под дождём чуток промокший,
Князь предложил костерок.
 
- «Вот где надо поселиться,
Город должен здесь стоять.
По реке к Оке спуститься …
Всё здесь есть, как не понять.
Земля с девственной травою,
Здесь никто её не брал.
И костёр-то наш, не скрою,
Первый угли разбросал.

Суздаль рядом, даже кстати.
И Владимир где-то здесь.
Нам от этой благодати
Грех отказываться. Взвесь …»

И Микола согласился:
- «Город Юрьев назовём».
- «Юрьев-Польский» - князь смутился:
- «Раз в Ополье его ждём».

Город вскоре появился,
Стал расти, как на дрожжах.
Каждый в этот край стремился,
Кто хоть раз узнал про страх.

В этот раз в Москву собрался,
Он же сыну обещал.
И по рекам добирался.
До того он избегал.

Нерль сначала, а там Клязьма.
Триста вёрст и вот Москва.
На ладье гора соблазна,
Просто кругом голова.

Рыба плещется у борта,
Лань из речки воду пьёт.
Крикнул вдруг: «Какого чёрта! …
Их здесь что, никто не бьёт?»

Рассмешил не только гриди,
Даже конь его заржал
Кони в струге в лучшем виде
Плыли рядом, вот и ржал.

Встреча стала очень тёплой,
Юрий здесь был фаворит.
Хоть погода была блёклой,
От улыбок всё горит.
Попросил собрать всех вместе,
Москвичей всегда любил.
Дело здесь совсем не в жесте,
Юрий душу здесь вложил.
 
Терем княжеский конечно
Впечатление произвёл,
А хоромы безупречны,
Даже зависть чуть обрёл.

- «Симеон так постарался?» -
Первое, что он спросил:
- «Хорошо, что здесь остался,
Я ж в Москву и пригласил.

Покажи, пока одни мы
Я хочу всё посмотреть.
С князем роскошь совместимы,
Так что просьба – не робеть».

Показал опочивальню
И божницу рядом с ней.
Здесь же диво – умывальню.
Это шик был для людей.
 
А вот трапезной буквально
Юрий просто оглушён.
Тонко всё, национально …
Даже тон не обойдён.

Словно в золотом сиянии …
Аж тепло от стен идёт.
Русский стиль, как начинание,
Сердце князя просто рвёт.

- «Кушать здесь с семьёй собрался?»
Всеволод даже покраснел:
- «Это зодчий постарался,
Больше негде, … вот … посмел»,

- «На меня своё внимание
Обращай,  … давай не так …» -
Юрий сделал замечание:
- «Вижу терем, … не барак.

Это будет украшение
Всей Москвы, ты молодец.
Гениальное творение …
Терем говоришь? Дворец!»

Заглянув на миг в светлицы,
Горницы все осмотрев,
Юрий понял, нет границы
Для талантов. Гаснет гнев.

Вскоре собрались все гости.
- «Что? В трапезную идём?»
Юрий кинул как бы мостик
И сын понял, что причём.

Встреча получилась милой,
Без вина не обошлось,
Чтобы не была унылой,
Больше тёплых слов нашлось.

Прохор был опять в ударе.
Он теперь наместник стал.
Когда стройка вся в разгаре,
Он расходы все считал.
Тиун Юрия Степашка,
Рядом с ним сейчас сидел.
- «Сын Никитка твой, милашка,
Где сейчас? Чего успел?»

- «Держит кузню на Неглинной,
У него сейчас артель.
Путь прошёл не самый длинный,
Но, как мастер, просто зверь.

Все мечи с дамасской стали,
А по-нашему булат,
Он куёт, мне рассказали,
Как подковы аккурат».

- «Юрьев-Польский, город новый
Суздаль рядом, в ста верстах.
Нужен мне, как пункт торговый,
В Волгу выход в «двух шагах».

Я и думаю, Никитка
Как посадник подойдёт?
В кузнецах там нет избытка,
Так что он себя найдёт.

Да и брат любимый Мишка …
Он же в Суздале живёт.
Адъютантство ему лишка,
А как сотник, в рост идёт».

И тиун расцвёл в улыбке:
- «Для Никитки это честь.
Кузнецы здесь – в море рыбки,
Взять артель замена есть».

- «Авлаама я не вижу …» -
Юрий взглядом всех обвёл.
- «Помер батюшка, как крышу
Мир у Господа обрёл.

Только храм наш освятили,
Охнул, … слова не сказал.
В храме и похоронили.
Так с Москвой себя связал».
Всё сказав, перекрестился.
Прохор знал, что говорил.
У него он научился
Жить по совести и жил.

Юрий вымолвил: « Печально …»
И, так надо, замолчал.
Каждый гость, пусть изначально
Тоже свет не источал.

После паузы спонтанной
Юрий первый: «Симеон!
Поделись мечтой желанной,
Гермоген ты наш и трон.

Как дворец, как храм Успения,
Нет в столицах мировых.
А такого исполнения
И не быть, как таковых.

Но Москва же не столица,
Чтоб такое строить здесь.
Она Суздали сестрица …
Или это малость спесь?»

 - «Ой, лукавишь, князь Великий.
Ты зачем меня позвал?
Строить пригород безликий?
Суздаль стал вдруг идеал.

Я не плотник, я же зодчий» -
Симеон поднял бокал:
- «Станет он для внуков отчий,
Ты Москву же основал.

Этот город перспективный …
Вижу, как глаза горят.
Здесь простор оперативный
И дворцы заговорят.

Вот и строю, чтоб не стыдно
Было в гости приглашать.
Пусть живёт твой Суздаль сытно
И не надо всё мешать».
Прохор даже прослезился:
- «Ну, и зодчий, … во даёт.
Где вещать так научился?
Просто за душу берёт».

Юрий тоже был довольный,
Получился разговор.
Как хотел его, застольный,
Откровенный, как обзор.

В завершении беседы
Юрий к сыну: «Дело есть.
Завтра всем, кто непоседы,
Предложить в глубинку влезть.

По Москве реке конкретно
Всё до устья посмотреть.
Знать окрестности не вредно,
И перечить мне, не сметь».

Утром две большие струги
Ждали, кто их заказал.
На причале гриди, слуги …
И кому честь оказал.
 
Ольга тоже изъявила …
Он не смел ей, отказать.
Первый раз его склонила
Подмосковье показать.

Всё вокруг располагало
Не работать – отдыхать.
Солнце летнее ласкало …
Неземная благодать.
Птиц лесных разноголосье,
Плеск воды, уключин скрип.
Да нашествие стрекозье …
Был, как райский прототип.
 
По её широкой глади
Шли легко и с ветерком.
Кремль, Москва остались сзади,
Край в верховье незнаком.

Вскоре резко повернули,
Путь на запад пролегал.
Берега к себе тянули,
Каждый что-то предлагал.

Утки плавают спокойно,
Не таясь от шумных струг.
Лось смотрел на всё достойно
Без намёка на испуг.

В дельте Истры - остановка
Полноводный, но рукав.
Отдохнуть мотивировка …
Вид двух рек был величав.

Юрий выслал вглубь разведку,
Лес всегда несёт сюрприз.
Взять все лёжки на заметку,
Так как зверь сейчас не приз.

Но сказал стрелкам, что можно,
Даже нужно пострелять.
Гридям, знал, совсем не сложно
Глухаря из лука снять.
А сам к Прохору: «Я вижу,
Что-то хочешь мне сказать».
- «Заводь видел. Не обижу …
Предложу сома там взять.

Чую омут там глубокий,
Потому что лилий нет.
Да и берег невысокий …
Покой рыбий не задет.

Снасти все при мне, готовы.
Я же с детства рыболов.
Все в семье мы рыболовы …
Если что, то я готов».

Юрий принял предложение.
- «Век живи и век учись …» -
Проворчал, как в подтверждение:
- «На себя теперь и злись».

Всеволод занят был разгрузкой,
Начал ставить и шатёр.
- «А твоей будет нагрузкой» -
Юрий походя: «Костёр.

Ещё мать на попечение,
Далеко с ней не ходить.
Пусть не прячет впечатление,
Постарайся угодить.

Пусть любуется природой,
Свежий воздух здесь пьянит.
Повезло пока с погодой,
Прелесть жизни ощутит».

Только к вечеру обратно
Возвратились, неся груз.
Ну, не князь, оно понятно,
Слуги есть, мог быть конфуз …

Кто б унёс сомов по пуду,
Судаков штук пятьдесят,
Да лещей без счёта гуду,
Окуньё, плотву, щурят?
Ольга в шоке от улова,
Видит столько первый раз.
Хоть порой была сурова,
Тут растаяла и враз.

 - «Где вы это всё купили?
Вроде ярмарки здесь нет»,
Смехом дружным наградили,
Как реакцией в ответ.

Юрий громче всех смеялся.
- «Ай да Ольга! Молодец!
Я бы век не догадался
То, что Прохор наш купец»

И опять зашёлся в смехе …
- «Мне сказал, что он рыбак.
Мол, гарантия в успехе …
Где купил?» – сквозь смех: «Так-так!»

Как разведку проводили,
Сотник гридей доложил:
- «Всю округу исходили,
Лес внимания заслужил.

Очень много всякой дичи,
Мы не били всё подряд.
Лишь глухарь нам стал добычей,
Сорок штук лежат вон  вряд.

Три берлоги нам попали,
Без медведей, там их нет.
Что сюда придут, едва ли …
Вглубь лесов уходит след.

И кабаньих лёжек много,
Лось два раза выходил.
Нет опасней зверя злого …
Рысий след нас поразил.

На дубах, мы не считали,
Ствол, как будто кто-то рвал.
Как граблями «причесали»,
Вся кора, как кто жевал.
 
Впечатление от леса,
Разнотравья на лугах …
Нет ему противовеса,
Сила вся в его дарах.

Дня четыре простояли,
Не хотелось уходить.
Всё детально изучали …
В Истру можно не ходить.

Через сутки перехода
Снова встали, всё в цветах.
Гомон птиц в лучах восхода –
Колокольный звон в церквах.

Юрий, затаив дыхание,
Тихо, тихо произнёс:
- «Строить здесь моё желание …»
Славу Господу вознёс.

- «Город-крепость ставить надо
И Звенигород назвать.
Как поют, … одна отрада …
Вот честь им и оказать.

Будет здесь форпост московский,
Хоть Смоленск там ещё есть.
Запад нам сосед бесовский,
Всякой дряни там не счесть.

Я б ещё прошёл чуть выше,
В устье город заложил …»
Только внук его услышит,
Там Можайск расположил.
Почти месяц проходили …
Юрий сразу объявил:
- «Чтоб в Звенигороде были,
Кто Москве жизнь подарил».

Поручил это Степашке,
Как-никак его тиун.
Не какой-то там букашке,
Как сподвижник, не болтун.

Вскоре в Суздаль возвратился,
В Юрьев-Польский заглянул.
Там Никитка раскрутился,
Город к Нерли сиганул.

Сбыгнев встретил, как обычно
Доложил: «Тревоги нет …
Киев тихий непривычно,
Я людей послал чуть свет.

Пусть проверят обстановку
Без конфликтов так сказать.
Зная шуструю сноровку,
Намекнул про «наказать».

Заглянул Андрей тут как-то,
Помер тесть, Ковтун Степан.
При Хрисию из-за такта
Не спросил, не тот мой сан.

Укреплять начали стены,
Брёвна стали заменять.
С камня ложим, перемены
Просто грех не замечать.

И с казной теперь в порядке,
Люди дань сдают без слов.
Так что Суздаль не в упадке.
Слышишь звон колоколов?»

В свою очередь и Юрий
Рассказал про свой успех.
О походе, новом туре
Начинаний без помех.
Как Звенигород начали
Строить западней Москвы.
Новый город так назвали …
Птиц там выше головы.

Так что княжества границы
Подошли к Смоленску, факт.
Все про князя небылицы
Был лишь злобный, пошлый акт.

Пригласил друзей к обеду
И княгиня вместе с ним.
Там продолжили беседу
За бокалом, кто каким.

Вот тогда-то Юрий снова
Предложил Москву познать.
Ведь река была основа
Тех земель, пора признать.

Это Суздальские земли,
Каждый это понимал.
- «Хорошо, что мы не дремлем,
Там нас Бог поцеловал» -

Юрий так закончил фразу
И продолжил: «Я сейчас
Всю хочу до дельты сразу,
Не спеша пройти хоть раз.

Москвичей я брать не буду,
Только суздальцы пойдут.
И княгиню не забуду,
С нами будет, нас поймут.

И Микола приготовься,
Воевода нужен там.
Подбери людей, готовься …
А что брать ты знаешь сам».

Сбыгнев даже оживился:
- «В лучшем виде будет, князь.
Не возьму, в ком усомнился …
Нет таких скажу чуть злясь».
Юрий тут же улыбнулся
И сказал, подняв бокал:
- «Видит Бог во что втянулся.
Помолюсь, чтоб поддержал».

До Москвы добрались быстро,
Приключений никаких.
Вёрсты все, а там их триста,
Им уже и не глухих.

Всеволод со всей командой
Вышли к Яузе встречать.
Внешне выглядели бандой,
Кони тоже им под стать.

Триста вёрст без передышки,
Так проверить всех решил.
У княгини были вспышки
Недовольства, … пережил.

Все конечно приустали,
Каждый груз какой-то нёс.
Даже лошади не ржали,
Когда дали им овёс.

Двое суток отдыхали,
Всеволод всем руководил.
Струги, их четыре, ждали,
Две ладьи в состав включил.

Всех гребцов, их три десятка,
Всеволод выделил своих
- «Дисциплина – мать порядка» -
Юрий: «Скидок никаких!»

Снова в трапезной шикарной
Собрались, кто приглашён
Обстановкой лучезарной,
Не видавший был сражён.

Сбыгнев первый, как очнулся:
- «О Москва-а-а! Вот это жест!
Город явно замахнулся
Быть столицей! Вот те крест».
Тут же он перекрестился:
- «Долгорукий, ты гигант.
Есть, кто в этом усомнился?
Лишь слепой не зрит талант».
 
И уже по водной глади,
По Москве реке вперёд,
Струги шли не славы ради,
А узнать, кто как живёт.

Предстоял им путь неблизкий
До Оки решил пройти.
За Москвой был берег низкий,
Так что было, где сойти.

Речка Пахра стала первой,
Где их лагерь был разбит.
Пять шатров, то признак верный,
Что князь долго простоит.

Сбыгнев тоже оказался,
Как и Прохор, деловит.
Всем задание дал, старался
Чтоб никто был не забыт.

Кто-то кухней занимался,
На других «лежал» костёр.
Кто рыбалкой увлекался,
У Миколы был дублёр.

Ну, а Юрий и княгиня
Не гнушались помогать.
Ольга стала героиня
И к себе располагать.
Вверх прошли к истоку Пахры,
А исток был просто ключ.
От ключа природой пахло,
Был студёный и певуч.

Исходили всю округу,
Дичь взлетала из-под ног.
Кто кого поверг испугу?
Смех рождал такой итог.

Через две недели дальше
Струги выстроились в ряд.
Шли неспешно, как и раньше
Словно воинский отряд.

Поселений не видали,
Видно край был не обжит.
Звали лишь лесные дали,
Что вниманием окружит.

Дальше Северка, как Пахра,
Речка справа и приток.
Нет достойного размаха …
Встали там на костерок.

День уж к вечеру клонился
И пришлось шатры «разбить».
Вдруг на лодке появился
Кто-то с местных. Пригласить?

Юрий вмиг распорядился,
Привести его в шатёр.
Привели. Он не смутился,
Видя князя, знать хитёр.

Лет под сорок, с виду крепкий
Как-то сдержанно сказал:
- «Чтобы гости? Случай редкий.
Я пришёл не на скандал.

Мы живём здесь больше века,
А в сельце лишь пять дворов.
Скит святого человека
Божьей милостью здоров».
- «Далеко сельцо отсюда?»
- «Где-то вёрст примерно пять.
У Оки живём покуда …
До неё рукой подать»

Юрий встал, прошёлся нервно:
- «А сельцо Коломна звать?»
- «Да Коломна, это верно.
Вы про нас хотите знать?»

- «Я про вас давно всё знаю,
Не случалось увидать.
Вот теперь и наверстаю …».
- «Я ж могу и показать».

- «Как тебя зовут, скажи мне?»
- «Фёдором, как все, крещён».
- «Знаю, вы гостеприимны …
А народ оповещён?»

- «Нет! Однако точно знаю,
Старец что-то говорил.
Я, мол, вас здесь не пугаю,
Переменами грозил»

 - «Переменами? Забавно …
Собери-ка, Фёдор, сход.
Это очень даже славно
Увидать весь свой народ.

Я, князь Юрий Долгорукий.
Всем скажи, чтоб каждый знал.
Прибыл вовсе не от скуки,
Передай, мол, так сказал».

Только Фёдор удалился,
Он собрал своих в шатёр.
Сокровенным поделился,
Мыслью жаркой, как костёр:

- «Мне Коломну описали
Святослав …» - и Юрий встал:
- «Когда Новгород спасали
И когда их князем стал».
Написал тогда в депеше:
- «Город ставить надо там!
Царство там считай медвежье
И сельцо, как дань векам.

Но зато Москва в разливе
Дельтой здесь перед Окой.
Выход к Волге, Днепр в активе …
Крепость здесь – Москве покой».

И в шатре вдруг стало тихо.
- «Повод хилый – глухомань.
Не накличем себе лихо,
На Оке стоит Рязань» -

Сотник гридей усомнился
И добавил: «Был бы рад,
Если б план ваш получился
Без помпезности, тирад».

- «Молодец, что усомнился …» -
Он прошёлся по шатру:
- «Я бы впрямь не возмутился,
Что не всем план по нутру.

Да вопрос стоит с Рязанью,
Но ещё есть и закон.
Если город сделан дланью,
Не вопрос, тогда чей он.

Вы правы, земля Рязани,
Но её мы не берём.
Город наш мы строим сами
И река ничья причём.

И ещё немаловажно …
Князь рязанский Глеб, мой сын.
Так что я с ним не вальяжно,
А законно, суд не дрын».

И шатёр как бы проснулся …
- «Это же другой вопрос.
Если случай подвернулся,
Надо брать, пока есть спрос» -
Голос из угла знакомый.
- «Ольга ты? Фу, не узнал!
Ты считаешь план весомый?
Значит, правильно сказал».

Вызвал к свету воеводу:
- «Утром подпишу указ,
Объявлю всему народу,
Ты теперь для них наказ.

Нет сельца больше на карте,
Есть Коломна – город наш.
Пусть строительство на старте,
Город к осени создашь.

Завтра же гонцов отправлю
По всем весям, городам.
Всё для жизни предоставлю
И конечно мастерам».

Утром струги вышли дружно,
Люди вышли их встречать.
Все нарядные, как нужно,
Фёдор вынужден начать.

Встретил князя, его свиту …
Юрий вышел на помост.
Не устроил волокиту
А сказал: «Вопрос ваш прост.

Теперь знайте, что Коломна
Город на Москве реке.
Наша цель не вероломна,
Сделать крепость, как нигде.

Вижу вашу перспективу,
Город будет процветать.
Будет всю прерогативу
Воевода исполнять.

С чем я вас и поздравляю.
Суздаль мой пока что центр.
Но я честно заявляю,
Что Коломна претендент».
                часть 4
 
Снова Суздаль, вновь рутина ;
Кадры, жалобы, разбор.
Да и общая картина,
Как подвешенный топор.

Сбыгнев в Суздаль вновь вернулся,
Он дела в Коломне сдал.
Но со стройкой развернулся,
Фёдор все дела принял.

В именном своём указе
Князь наместника назвал.
Только свой, ни в коем разе
Не пришелец - чинодрал.

Фёдор полностью вписался,
Как наместник, в князя круг.
Массы дел не испугался,
Был и есть надёжный друг.

С Киева вернулись люди,
Кого Сбыгнев посылал.
Разузнать всё об Иуде,
Изяслава он так звал.

Много в Киеве узнали,
Смогли что-то увидать.
Киевляне сказали:
- «Нам удачи не видать».

Изяслав со всеми в ссоре,
Даже Галич вдруг взбрыкнул.
Князь Владимир скажет вскоре:
- «Я ему не присягнул!»
То Чернигов взял в осаду,
Там другой Владимир князь.
Но и там попав в засаду,
Ушёл в Киев восвоясь.

А ведь это всё расходы,
Казна тает на глазах.
И роптания только всходы …
Весь, как блудный сын, в долгах.

Ближе к яблочному Спасу
Бирюч в Суздаль прискакал.
Попросил сначала квасу,
А, напившись, рассказал:

- «Князь черниговский в послании.
Всё хотел вам написать
Ну, а как напоминание,
На словах просил сказать.

Что в Чернигов попадайте
Лошадьми через Рязань.
По Днепру и не мечтайте,
Тати там и, … проча рвань.

Без дружины не ходите,
Бог таких и бережёт.
Остальное всё прочтите
И верните мне в учёт».

Он отдал пакет спокойно:
- «Где здесь можно отдохнуть?
День скакал бесперебойно,
Мне бы хоть часок вздремнуть».

Юрий вмиг распорядился.
В гриднице накрыли стол.
Дали плед, чтобы укрылся
И тюфяк прямо на пол.

Вскрыл пакет, прочёл послание …
Князь Владимир молодец.
Жгло его негодование
К Изяславу. Вот подлец!
Он писал открыто, зная
Что письмо его дойдёт:
- «Не могу молчать! Какая
Русь родную доля ждёт?

Я тебе пишу затем, что
Твой отец, сам Мономах
Русь держал в руках умело …
А сейчас? Обуял страх?

Почему скажи так вышло –
Пацаны страной рулят?
И закон для них, как дышло,
Где Лествичный весь обряд?

Осалил Чернигов сдуру,
Деньги кончились видать.
 На грабёж, как на халтуру …
Коронованная тать.

Вячеслав больной. Не радо
Сердце стало, … есть вопрос.
Исповедоваться надо,
Для него ты, как Христос.

Он сейчас в Переяславле
И тебя с надеждой ждёт.
Знать не хочет быть ославлен
Как предатель, душу жжёт.

Это домыслы, не больше …
Всё тебе расскажет сам.
Проживёт он год, не дольше.
Я не верю чудесам.

Мой бирюч сказал наверно –
Без дружины не ходить.
И усиль её, … что скверно
Ведь свои могут побить.

Мы в Чернигове займёмся
Подготовкой, … в общем всем.
Мы так просто не сдаёмся,
Не забудь парадный шлем».
Прочитав послание дважды,
Юрий только тут понял,
Что всем двигают не тяжбы,
А кто разум весь отнял.

Изяслав не верит в Бога!
Вывод прост, как «Отче наш».
Потому и жизнь убога,
Люди – мусор, так … фураж.

И ему вдруг стало страшно,
Что во власть его пустил.
Стало и небезопасно,
Всем, кто это допустил.

Утром бирюч появился:
- «Вам спасибо! Я готов».
 Взяв пакет, он извинился:
- «А ответ скажу со слов?»

- «Да! Словами передайте –
Состоится мой приезд.
На Покров нас ожидайте
Пусть он будет добрый жест» -

И дополнил: «В день отбытия
К вам отправится гонец.
Держим в тайне все события …
Хоть для вида, наконец».

После этой процедуры
И когда гость ускакал,
Князь собрал свои структуры,
С ними всё согласовал.

Князь Андрей не согласился:
- «Я с тобой идти готов.
Этот «мальчик» разрезвился,
Хоть и брат, но без мозгов».

- «Нет, сын мой, ты здесь нужнее,
Земли надо охранять.
Мне дружина там важнее
И решил с собою взять.
Суздаль возьми под охрану,
Сбыгнев остаётся здесь.
Чтоб, не дай Бог, басурману
Вдруг взбрело сюда залезть.

У булгар в любом подходе
Мысль одна: «Где что спереть».
Зная то, что князь в походе,
Руки есть соблазн погреть.

Сбыгнев всё же воевода,
Сможет организовать.
Если что, то ты подмога …»
- «Понял, батя, буду знать».

Слово попросил Никитка:
- «Я здесь новый человек.
Юрьев-Польский без избытка,
Но халявой пренебрег.

Кузня в городе открыта
И уже товар куёт.
Информация закрыта,
Чтоб, не дай Бог, кто зайдёт.
 
Вот мечи, как дар, с булата!
Триста штук сюда привёз.
Доля наша маловата …»
- «Ты довёл меня до слёз!»

Он обнял Никитку нежно:
- «Это сказочный сюрприз!
Не балдеешь безмятежно …
Для меня ты просто приз!
Это ратникам награда,
Только лучшим их отдам.
Наш булат – врагу преграда.
Клянчить будут, не продам».

- «Через месяц ещё триста
Я Андрею передам.
Он похож на реалиста,
Знает цену дуракам».

И Андрей вдруг рассмеялся:
- «Я польщён за комплемент!
А вообще я растерялся …
Этот дар в такой момент …

Как он нам сегодня кстати.
Ты, Никитка, просто маг.
Раньше был булат для знати,
А теперь он наш кулак.

Как познал секрет булата?»
- «Много лет отец учил.
Он в Москве – ума палата,
Звание тиун получил».

Рано утром, как обычно,
Вышли с суздальских ворот.
Было тихо непривычно,
Лишь туман, восход вот-вот.

Петухи их провожали
Перекличкой с разных мест.
Даже лошади не ржали,
Ку-ка-ре-ку лишь окрест.

Шли на юг к истокам Дона,
Не пошли через Рязань,
Не тревожа их кордона,
Хоть и слышали их брань.

Вышли к Дону за Рязанью.
Ну, а дальше к устью вниз.
Вёрст сто двадцать глухоманью.
Что не речка, то сюрприз.
 
Первой стала речка Сосна
Здесь и сделали привал.
Обстановка вроде сносна,
Князь тут точно не бывал.

Сразу выставил дозоры,
Хоть следов жилья и нет.
На охоту сборы скоры,
Группа вышла под рассвет.

Через час в котлах кипели
Утки, все как на подбор.
Крякнуть даже не успели,
Свист стрелы, как приговор.

Всё ж природа чуть другая,
Начиналась лесостепь.
Ширь от края и до края,
Лес, дубравы, … словно крепь.

Через сутки, отдохнувши,
С лёгким сердцем снова в путь.
Лишь исток Сосны минувши,
Снова встали отдохнуть.

Князь послал вперёд разведку:
- «Речка Сейм должна здесь быть,
Всё берите на заметку
И уймите вашу прыть.

Здесь дурачиться не к месту.
Встреча вдруг, кто нас не ждёт?
Всё сказать, понять по жесту,
Мол, где Сейм у вас течёт».
Обошлось почти банально,
В трёх верстах текла их Сейм.
Чуть расслабились буквально,
Обошлось без прозвищ, клейм.

Сделав крюк такой огромный,
Князь с востока подошёл.
Хоть багаж познаний скромный,
Юрий верный путь нашёл.
 
Курск стал новой остановкой,
Город – крепость, век стоит.
Образуясь с обстановкой,
Им здесь лагерь был разбит.

Сейм река кристально чиста,
В ней нельзя бельё стирать.
И вдоль Курска метров триста,
Можно только в баню брать.

Им куряне так сказали,
Когда вышли посмотреть,
Что за люди их избрали,
Что хотят с курян иметь.

Столковались очень быстро
И когда узнали суть,
Что дружина бескорыстна,
Помогли на край взглянуть.

Всё вокруг зовут Посемье
И хвалиться есть здесь чем.
Ну, во-первых, черноземье,
Бог такое дал не всем.

 
Нет лесов, как в Подмосковье,
В основном дубы и клён.
Но зато луга – приволье …
Разнотравьем опьянён.

Лето к осени всё ближе,
Но здесь это не видать.
Край погодой не обижен,
Надо должное отдать.

Из кустов орешник главный.
Есть крушина, бересклет …
Цвет бросается забавный,
Ярко-красный, как рассвет.

Когда лагерь разбивали,
Попадался белый гриб.
 Им до суздальских едва ли
Дорасти, не тот пошиб.
 
Зверь у них какой-то добрый,
Прямо к лагерю пришёл.
Как умышленно подобран,
Чтоб к природе подошёл.

А особенно косули,
Хлеб легко из рук берут.
Белки, местные красули,
Сразу к кухне все бегут.

Доброта эта пленили
И курянин также добр.
Их любовь объединила
Наслаждаться жизнью чтоб.
 
Князь спросил вельможу как-то:
- «Кто вам в Курске всех милей?»
Был ответ мгновенный, краткий:
- «Это курский соловей!»

И добавил: «Я же знаю
И у вас они поют.
От рулад их замираю …
Дыбом волосы встают.

Приезжайте к нам весною,
Их закончился сезон.
Не пройдёте стороною,
Зачарует с трелью звон».

Две недели пролетело,
Как далёкий детский сон.
- «А теперь пора за дело» -
Объявил князь, как закон.
Собрались довольно шустро,
Хоть добавился и груз.
В каждом «сидоре» не пусто,
Кроме дичи есть арбуз.

Даже ратники не знали
Где и как арбуз растёт.
Им куряне показали
Всё как есть на этот счёт.

Шли теперь неторопливо,
Впереди всегда разъезд.
Юрий вмешивался живо,
Если видел новь окрест.

- «Почему её не пашут?
Это ж явный чернозём!» -
Сам себе: «Пусть мне покажут
Во владении это чьём?»

 Миновали Ольгов вскоре,
Тихий малый городок.
Берег Сейма на угоре,
Тын вокруг, как бы порог.

Там форсировали Свепу,
Впереди был город Рыльск.
Молодой, десятка нету,
Для Путивля, как костыль.

Юрий здесь остановился
И в Чернигов написал:
- «В Рыльске я, мой план сменился».
Приезжать в Путивль призвал.

Как гонец их удалился,
Сразу тронулись в Путивль.
Двое суток марш их длился,
Появился здесь ковыль.

Берег северный высокий,
Сплошь один гигантский холм.
Южный низкий, чуть пологий
И луга, прекрасный корм.
 
Наконец Путивль открылся,
Он Чернигов прикрывал.
Ещё Игорь здесь молился
И от Ольги не скрывал.

Как минувших лет видение,
Крепость древняя стоит.
Стены помнят зарождение
Земли русской – монолит.

Встали в пригородной зоне
На холме, отличный вид.
В колокольном перезвоне
Город был, как индивид.

Князь Владимир, как решили,
Прибыл тоже не один.
С ним дружина, совершили
Марш-бросок не без причин.

- «Юрий! Надо торопиться!» -
Первое что он сказал:
- «Может худшее случиться,
Волхв нам правду предсказал .

Вячеслав совсем стал слабый,
Сам с постели не встаёт.
Ждёт тебя наверно дабы
Прояснить, что его жжёт.

Исповедоваться вовсе
Отказался наотрез.
Торопись! Почит вдруг в бозе,
Не узнаешь весь ваш срез».
- «Значит брат в Переяславле?»
- «Да! По-прежнему там князь.
В никудышном, правда, здравье,
Но с тобой он держит связь».

- «Я надумал не случайно
Здесь в Путивле всё решить.
В меру сил всё делал тайно,
В то же время не спешить.

И решил твой Днестр, минуя,
Быстрым ходом и в Прилук.
На реке Удай ночуя,
Через сутки я тук-тук …

Ты же ставишь в это время
На реке Трубеж заслон.
Чуть чего, то ноги в стремя
И стоять там, как кордон».

Юрий знал, в Переяславле
Его знают и поймут.
Что и он, и брат затравлен …
Изяслава там не чтут.

Получилось идеально,
Изяслав это не знал,
Юрий брата не формально,
А реально всё ж застал.

Он лежал худой и бледный,
Но увидев, имярек,
Улыбнулся, как безвредный
И виновный человек.

Попросил всех удалиться,
Даже батюшка ушёл.
Прошептал: «Прошу садиться,
Отчёт времени пошёл».

Юрий возразить пытался …
Вячеслав не дал сказать:
- «Чтобы я не отвлекался,
Будь добр не перебивать»
И затих затем на время,
Вроде что-то вспоминал.
Почесав седое темя, …
Молвить стал, как рассуждал:

- «С давних пор, как ты родился,
Я и сам был пацаном,
Невзлюбил тебя, стремился
Думать только о плохом.

Я не раз, причём, за это
Подзатыльник получал.
Озлоблялся, даже где-то
Придушить тебя мечтал.

Время шло и мы взрослели.
У отца ты фаворит.
На меня и не смотрели,
Как какой-то паразит.

А когда отца не стало
И на трон сел старший брат.
Думал всё на место встало
И Мстислав мне будет рад.

Видел он во мне невежду,
Ты имел всегда успех.
Он в тебе узрел надежду
Для Руси и руссов всех.

Злость моя к тебе кипела,
Я не знал что предпринять.
Сидел в Буличи без дела,
Потом в Вышгород опять …

Ты же был, как на подъёме.
И в походы с ним ходил,
И Москву в таком объёме
Заложил и возродил.

А когда ушёл из жизни
И Мстислав, твой опекун,
Ты предложил после тризны
Трон занять. Подумал лгун.
Наш племянник влез без спроса,
Но тебя он не любил.
И вот я молокососа
Поддержал вдруг, как дебил.

Он и брата Ростислава
В грабежи свои вовлёк.
Что пойдёт такая слава …
Просто было невдомёк.

А как в Киев ты вернулся,
Изяслава пожалел.
К венграм съездил, не замкнулся …
Помощь попросить успел.

В том, что ты ушёл с престола,
Я конечно виноват.
Что вражда вдруг расколола
Весь наш род и это факт.

Помнишь Кучму, … просто Стеньку
Ну, … которого казнил.
Сжёг Москву, как деревеньку …
Изяслав его вскормил.

Это ведь с его подачи
Он волхвов тех разыскал.
Так что, так или иначе
Он пожар и заказал.

Сейчас в Суздале Якишка,
Он Кучмы внебрачный сын.
Ждёт момент этот парнишка,
Уничтожь! Он плод зверин.

А теперь вопрос серьёзный,
Тот, зачем тебя позвал.
Для тебя он даже грозный,
Ты такого не знавал.

Изяслав в бессильной злобе
Стал коварен и жесток.
И меня к своей особе
Пристегнуть хотел, не смог.
 
Царь грузин Деметре первый
Для сельджуков главный враг.
Закавказью щит был верный
И носитель всяких благ.

Чтоб с султаном примириться,
За сельджука дочь отдал.
Ко второй, чтоб затаится,
В Киев вдруг сватов послал.

Он считал, что князь надёжный,
Раз с ним Киевская Русь.
И в войне союз возможный,
Знал бы раньше, что за гусь.

Русудан, так дочку звали
Согласилась стать женой.
Свадьбу их не назначали,
Но назначат, Бог ты мой.

Так вот слушай меня дальше.
Он решил тебе вменить
Быть посаженным, а дальше
Там на свадьбе отравить.

Мне предложил, мразь такая,
Сделать всё, как он сказал.
В то же время намекая,
Будто я всё заказал.
Вдруг получишь приглашение,
Помни всё, что я сказал.
Никакого приближения,
Кто такой он показал.

Вот и всё! Прости братишка …
Я не мог уйти вот так.
Нагрешил я даже лишка,
Бог судья мне, как-никак».

Юрий только наклонился …
Вячеслав слегка вздохнул,
Головой вбок отвалился
И вот так навек уснул.
                часть 5
- «А теперь меня послушай ,
Изяславу не до нас.
Он в Галиции, … дослушай,
Вижу твой ответ сейчас» -

Князь Владимир сел поближе:
- «Не с руки сейчас нам риск.
Ты подумай о престиже …
Киев взять – не гром, а писк».

Состоялась эта встреча
У воды реки Трубеж.
Год назад была здесь сеча,
Юрий помнил сей рубеж.

Как попал тогда в засаду,
Хорошо, что обошлось.
Не отдал себя в награду …
Заплатить людьми пришлось.

Что узнал от Вячеслава,
Юрий всё здесь рассказал.
Что ждала его расправа,
Что Москву он заказал …

- «И я должен ждать спокойно?»
- «Я сказал, что надо ждать?
Злиться просто непристойно,
Его надо задержать.
И судить! Есть суд боярский.
Он здесь в Киеве – Закон.
И подход не нужен барский,
А под колокольный звон».

- «Да! Силёнок маловато,
Здесь нужна большая рать
Рассуждение простовато …
Его надо всё же брать!
 
Зло пресечь, пока не поздно,
Русь хоть как-то придержать.
Видеть больно, … невозможно
Всё вот так внутри держать».

- «Вячеслава, где решили
Отпевать, земле предать?»
- «Мне Софию предложили,
Там лежат отец и мать.

Я конечно согласился,
Там же наш семейный склеп.
И народ чтобы простился …
Вариант иной нелеп».

Юрий вышел из палатки, …
Из шатра, точнее так,
Аккуратно снял перчатки,
Подошёл к реке на шаг.

Наклонился, освежился,
Фыркнул громко, словно конь:
- «Я ципуро тут разжился,
Помянём, всё ж брат поколь».

- «Ну, конечно! Ну, конечно …» -
И Владимир стол накрыл:
- «Жизнь проходит скоротечно,
Так Господь установил».

И не чокаясь, приняли
Ципуро одним глотком.
Напряжение сразу сняли,
Разговор пошёл потом.
- «Говоришь, племяш сорвался
И в Галицию рванул?
Вроде бы не собирался
Или кто-то там вспугнул?»

- «Там князь галицкий очнулся,
Осознав, что брат блажит.
С грязной алчностью столкнулся,
Всё ему принадлежит.
 
И тогда распорядился
Сбор всей дани запретить.
Тот, который проводился,
Лучше бы перехватить.

Всех баскаков Изяславских
К людям близко не пускать.
Гнать взашей ханыг заправских,
Будут драться – убивать.

Прецеденты уже были,
Уничтожен был отряд.
Люди видно не забыли,
Как те брали всё подряд.

Изяслав и встрепенулся.
Хоть и маленький, но бунт.
Раз союзник отвернулся,
Стал, как выдернутый шпунт.

Я своих послал в разведку,
Поточнее всё узнать.
Бери тоже на заметку,
Всё возможно так сказать».
Юрий вновь налил ципуро,
Взял небрежно свой бокал.
Он спросил довольно хмуро:
- «Кто ж теперь тут князем стал?»

И Владимир оживился.
Появился блеск в глазах:
- «Ты как первый раз женился,
Он сейчас в твоих руках!

Собираем вече срочно,
Сам предложишь князя им.
Глеб здесь княжить станет, точно …
Надо делать всё самим».

- «Он сейчас же князь Рязанский …».
- «Вызывай! Чего сидишь?
Это ж принцип христианский,
Брата ты сменить спешишь.

Нам нельзя сейчас, хоть тресни,
Случай этот пропустить.
Запоёшь другие песни,
Если время упустить.

Будет здесь в Переяславле
Княжить Суздали не друг.
Из Смоленска переправлен
Или с Полоцка, … их круг

Так что шли в Рязань депешу,
Чтоб стрелой сюда летел.
Ну, а мы, себя не тешу,
Проследим, чтоб трон был цел».

Наконец, дружины вместе
Вошли в град Переяславль.
А дружина что на месте …
 Свой вердикт - меня избавь!

И вот Юрий Долгорукий,
Никогда он не был яр,
Приказал своей прислуге
Во дворец собрать бояр.
 
Объявил им громогласно:
- «Княжить будет сын мой Глеб.
Есть, кто с этим не согласны?
Если есть, то он ослеп.

Глеб племянник Вячеслава,
Он в Софии погребён.
Нет сынов своих и право
Стало Глеба, вот ведь в чём.

Он сейчас пока в Рязани,
К Рождеству же будет здесь.
Чтоб не ждать безвластья грани
И развеять слухи, спесь …

Предлагаю дать присягу
Мне, свидетель весь дворец.
Глеб появится, возлягу,
Потому что я отец».

Тишина повисла сразу,
Юрий сделал сильный ход.
Кто-то вымолвил лишь фразу:
- «Это ж правильный подход …»

Вдруг все сразу загалдели,
Кто чем мог располагать …
Но решить всё же сумели:
- «Все согласны присягать!»
Тут же Спас-Преображенский,
Храм центральный, возвестил.
Князь не западник смоленский,
А кто душу возродил.

Присягнули Глебу дружно.
Юрий стал, как атрибут.
Люди поняли не нужно
Прятать всё, не отберут.

И дружина присягнула
Глебу ревностно служить.
От  былого сиганула.
Все сошлись, с кем надо жить.

Самый, в этот день, счастливый
Стал Владимир, не секрет.
Был Чернигов молчаливый,
А теперь, простите, нет.

Рядом с Киевом возникла
Группа княжеств, как букет.
Ветвь враждебная поникла,
Предложив нейтралитет.

Первым сделал князь смоленский.
Брат, союзник – Ростислав.
Он писал: «Нам шум вселенский
Ни к чему» - он был лукав.

- «Написал бы это брату» -
Юрий хмыкнув, пробурчал:
- «Изяслав поймёт утрату?
Такой город, как сбежал».

Ожидая днями Глеба,
Юрий дома не сидел.
От кузнечных дел до хлеба
Сам увидеть всё хотел.

И дружинники с ним часто
Рассуждали обо всём.
Ни держал себя, как каста,
Говоря, мы все помрём.
Проходили дни за днями,
Вскоре выпал первый снег.
Торговали кренделями …
Жизнь вошла в привычный бег.

И вот как-то на рассвете
Прямо в центр пришёл обоз.
Князь Владимир в кое веки
Сам, как кучер да в мороз.

Юрий вышел встретить друга:
- «Ну, черниговец … даёшь!
Ты с какого перепуга
Смердом сделался. Зайдёшь?»

Князь черниговский хохочет:
- «Я с тебя пример беру!
Ведь к тебе же кто захочет
Может запросто, … не вру».

- «Вы с дороги отдохнёте?»
- «Приютил нас Городец.
Город твой везде в почёте,
Так что спал там, как мертвец.

Потому мы не устали …»
- «Ну, тогда прошу за стол,
Будем полдничать, чтоб знали,
Он ко времени пришёл».

Как за стол всех рассадили,
Юрий первый и спросил:
- «Говори, Владимир, или
Не получишь, что просил».

Говорил это с улыбкой,
Понимая, он поймёт.
А Владимир: «Мир стал хлипкий …
За столом вдруг не дойдёт?»

После трапезы привычно
Все в палате собрались.
Ну, не все, … кто знал отлично
Почему так сорвались.
- «Эти люди из разведки,
Сотник всё расскажет сам,
Чтобы ты себе пометки
Сделал прямо по следам».

И Владимир вывел парня:
- «Вот он верный воин наш!
Изяславская вся «псарня»
С носом. Ну-ка ошарашь!»

- «Мы нанялись к нему в гриди» -
Сотник медленно начал:
- «Из Смоленска мы, простите,
Изяслав пока молчал.

А затем вдруг повернулся …
Где служил? Меня спросил.
Ростиславу! Не запнулся,
Когда врал ему, темнил.

Его это ободрило,
Ростислав его же брат.
Проверять. Далёко было,
Вот и взял к себе в свой штат.

А дела, … из рук вон, плохо,
На Днестре тогда стоял.
Ждал – начнётся суматоха,
Но Владимир власть держал.

Он баскаков же сначала
Из Галиции прогнал.
А кого и смерть встречала,
Кто чрезмерно домогал.

Галич сунулся взять с ходу,
Получил отпор всерьёз.
Пшик тогда всему походу,
Понял он, помог курьёз.

Геза был здесь на охоте,
Рядом с ним у речки Сан.
И король в обычной квоте
Помощь посулил, как пан.
Всё что надо венгры дали,
Войско Гезы шло на связь.
На Днестре, а их там ждали;
Рать, клобуки и вся мразь.

И Владимир промахнулся,
Вывел с Галича всю рать.
А на венгров как наткнулся,
Понял, поздно удирать».

Юрий в монолог вмешался,
Не спросить никак не мог:
- «Что ж он, как пацан попался?
Где разведка? Вот итог …»

- «Князь, вы правильно сказали» -
Сотник тут же подтвердил:
- «Глупость полная, едва ли
Наш бы князь вот так сглупил».

- «Ладно, ты не отвлекайся» -
Князь черниговский в ответ:
- «Поподробней постарайся
И на всё пролейте свет».

- «Он ввязался в эту сечу,
Перевес трёхкратный был» -
Сотник замер: «Шёл навстречу
Смерти собственной. Забыл?

Там и чёрные клобуки,
И венгерский легион.
Киевляне – твари, суки …
На своих же, … вот их трон.

Перемышль спас от разгрома,
Те занялись грабежом.
Галич взвыл, был ад погрома,
Храм не стал их рубежом.

Терем просто растащили,
Лишь фундамент уцелел.
Брали в плен, давили, били …
Лично я оцепенел.
А Владимир в Перемышле
С Геза стал искать контакт.
Всё ж, в конце концов, и вышли
И король прочёл трактат.

Я почти что бездыханный,
Так Владимир написал.
Мир прошу, как миг желанный …
Всё отдам, что Бог послал.

И король пошёл навстречу,
Он не знал, что Галич врёт.
Получив всю мзду за сечу,
Геза в Пешт, там город ждёт.

Изяслав, узнав про это,
Королю всё отписал.
Не дождавшись, плюнул где-то,
В Галич сам гонца послал.

И случилось, что не ждали,
Умер вдруг Владимир там.
То ли страстно помогали …
Но гонец пропал и сам.

Сын принял бразды правления,
Совсем юный Ярослав.
Он усилил напряжение,
Возвеличив факт расправ.

Не дойдя вёрст сто до дому,
Изяслав рать развернул.
Поклониться молодому?
Самолюбие резанул.

Встреча возле Теребовля -
Для Галиции разгром.
Юность князя обусловля,
Станет фактором притом.

Приближённый воевода,
Тот, который с князем был,
Знал трагедию исхода,
Князя спрятать не забыл.
Галичане дрались лихо
Не смущала сила, рать.
Только ночью стало тихо,
Не хотелось умирать.

Здесь как раз и проявился
Изяслава злобный дух.
Как бы хитростью добился
Сдачи в плен, как кур петух.

Дело в том, когда все спали
Поднял флаги галичан,
Где клобуки отдыхали,
Тоже знали про обман.

Утром к ним рванулись, встали …
Увидали не родню.
Только тут они поняли,
Что попали в западню.

А когда разоружили,
Изяслав вдруг увидал -
Пленных больше, чем в дружине,
Он того не ожидал.

И отдал приказ кровавый,
Уничтожить всех, кто есть.
План на первый взгляд лукавый
Превратился в жуть и месть.

Вся Галиция  рыдала,
В каждом доме траур был.
Русь подобного не знала,
Так он путь назад закрыл».

- «Где сейчас это отродье?» -
Юрий сотника спросил.
- «Говорят в простонародье,
Чтобы нас не раскусил,

Мы ушли, не хлопнув дверью.
Он, похоже, не понял.
Что по нашему поверью
Сатана его обнял».
Юрий встал весьма довольный,
По палате стал ходить.
- «Значит он не малахольный …
Это можно подтвердить» -

Едва слышно рассуждая,
Молвил сам себе под нос .
- «А задача не простая! …
И решили! … Не вопрос.

Ну, а сотник молодчина!
Ко мне тысяцким пойдёшь?
Вот где истинный мужчина,
Ты везде себя найдёшь.

Со дня на день жду я Глеба,
Оставайтесь погостить.
Для меня вы выше неба,
Я не дам вам здесь грустить».
 
К Рождеству, как обещали,
Глеб был около ворот.
Князя нового встречали
Колокольным звоном. Вот!

Все бояре, духовенство …
Черлядь вышла посмотреть.
Как великое блаженство,
Ближе князя рассмотреть.

Позже Летская божница,
В городе центральный храм,
Божьей Веры проводница,
Посвятила день псалмам.
Глеб привёл свою дружину,
Кто решил ему служить.
Из Рязани на чужбину
Шли не голову сложить.

Знали, Глеб не чтит разбоя,
Он готов радеть за Русь.
Обойтись без мордобоя  …
И пошли сказав: «Горжусь!»
 
Был Сочельник в это время,
Самый трогательный миг.
Ждут Христа, как Божье семя
И гадают – жизнь родник.

Каждый ждёт свою удачу,
Здесь девиц нельзя винить.
И решают не задачу,
Хоть глазком, … а с кем им жить.

Рождество встречали вместе,
Стол был с вечера накрыт.
Глеб, Владимир в этом жесте
Каждый был во всём открыт.

Можно было разговеться,
А скоромным стол забит.
И вино, чтоб разогреться,
Даже ром, кто захотит.

Гуси с кашей, поросята,
Студень, с ливером пирог,
Грузди, рыжики, опята …
Ну и «сочни», как итог.
Чтоб не портить настроение,
Мразь никто не вспоминал.
Получали наслаждение
От общения, как финал.
 
Ну, а дальше были Святки,
Веселились каждый день
До Крещенья без оглядки,
Что работать будет лень.

И ночные посиделки,
Днём катание на санях.
Даже ряженых проделки
Дозволяли быть в князьях.

Кто-то мог часами в жмурки
Местных барышень водить.
Кто-то около печурки
С наслаждением пиво пить.

Вдруг Владимир откровенно:
- «Что пора и честь бы знать!
Всё здесь необыкновенно,
Вам хлеб-соль не занимать».

Юрий очень удивился:
- «А Крещение? Как же так!»
Трижды сам перекрестился:
- «Нет, дружок мой, раз распряг …

Не спеши! Трубеж готовый.
Иордань устроим в нём.
Проведём обряд ледовый
И в парную, но вдвоём.
Помнишь, как мы были в бане …
Клыч тогда нас уморил.
Мы с тобою не южане …
Ну, так как?  Уговорил?»
 
- «А там Масленица! Как же
Мне дружину удержать?
И себя, простите, также,
В чёрном теле здесь держать? …»

Прыснув, задрожал от смеха:
-«В плен нас взял Переяславль
И причём не без успеха …»
- «Будет время и исправь.

А пока не утруждайся.
Подойдёт Великий пост,
Вот тогда и собирайся …
Там до Пасхи всем пронос.

Ты забыл про Изяслава
И для нас он не пропал.
С ним и вся его орава
Может к нам прийти, чтоб знал.

Мне ведь тоже в Суздаль надо,
Я пока не тороплюсь.
Так что ты и твоё «стадо»
Пусть «пасётся» здесь, молюсь».

И Владимир вновь остался,
Был и прорубь, и полок,
И блинами наслаждался,
Отказаться он не мог.
Вдруг пакет и приглашение.
Изяслав на свадьбу звал.
Помнил он предупреждение,
Вячеслав ему не  лгал.

Вызвал Глеба для совета
И Владимир подошёл.
Глеб: «А дядя с того света
Выручать тебя пришёл».

- «Ты о чём? Давай яснее …»
- «Сон сегодня я видал.
Как бы это понежнее,
Он как будто меня ждал.

Мол, скажи отцу, на свадьбу
К Изяславу не ходить.
Он его и всю усадьбу …
Всех решил похоронить.

А потом, как растворился …
Он на свадьбу указал.
Приглашению удивился,
Я, конечно же, не знал».

- «Та-а-ак!» - Владимир аж зарделся:
- «Чую зреет инцидент.
Значит там он «разогрелся»,
Здесь, как хищник, ждёт момент.

Никуда ходить не надо,
Воевода мой пойдёт.
Поглядит возможность гада,
Всё доложит, на сей счёт».

- «Он же может засветиться?».
- «Как боярин наш пойдёт.
Ну, а чтобы не таиться
И подарок свой возьмёт.

Не волнуйся, всё нормально …
Он меня не подводил.
Будем знать про всё буквально.
Рано нас похоронил».
Свадьба стала необычной.
Понаехало грузин …
Говорить с манерой зычной
Наш не мог так не один.
 
Стол накрыли по-грузински,
Русской кухни рядом нет.
А вообще это по-свински,
Князь им не авторитет.

Но Деметре только дочку
Да охранников прислал.
Вроде как поставил точку,
Правда, стол весь сам собрал

В центре были хачапури,
Это как бы наш пирог.
Сверху с сыром сулугуни,
Да с беконом, как предлог.

Чахохбили для грузина,
Как рагу в горшке для нас.
Но с аджикой, как от джина,
Рот в огне порой на час.

Из хинкали просто горки
Перед каждым, хочешь, ешь.
Кто пельмени знал – в восторге!
И чеснок вдобавок свеж.

Кто не любит мясо – пхали.
Зелень всякая, фасоль,
Лук, шпината напихали …
Кушать, как зубная боль.
Вот чанахи, это дело
Мясо с луком, как у нас.
Перец нюхать надоело,
Так ругнулся бы подчас.

Лишь харчо  не быть новинкой,
Да в комплекте с лавашём.
Кубдари – пирог с начинкой
И в количестве большом.

От вина потом страдали
Те, кто мало его пил.
Хванчкара и цинандали
Пьющих просто покорил.

А потом начались танцы,
Доли задавали ритм.
Барабаны-самозванцы
Нарушали алгоритм.

Бузина им подпевала,
А по-нашему гармонь.
И лезгинка, как летала …
Танец – бешеный огонь.

- «Вот и всё! К утру всё стихло» -
Воевода доложил:
- «Русудан и та притихла,
Князь закончить предложил.

Я ушёл почти последний,
Абдалы убрали всех.
Всё же пир был явно средний,
Изяслав познал огрех».

Юрий думал: … «Неудача? …
Может это тоже план?
Что ж посмотрим. Сверхзадача
Блеф его или обман»

На другой день вдруг депеша:
- «Изяслав, как сутки, мёртв!»
Юрий даже чуть опеша:
- «Ну, и новость!? Что за чёрт …
Неужели отравили?
Кто? Когда? За что? Зачем?
Надо ехать в Киев или
Оставаться здесь ни с чем».

Тотчас вызвал к себе Глеба:
- «Едем в Киев! Надо знать,
Как он умер, смерть нелепа,
После свадьбы и предстать».

И опять гонец с депешей:
«Ростислав Великий князь!
Брат умершего, безгрешен.
Жить, сторонник не стыдясь».

- «Я хочу увидеть лично,
Обо всём поговорить
И тебе не безразлично
Кем отец обязан быть».

Выбрать для бесед решили
Всем знакомый Городец.
Оба стрессы пережили,
Каждый был судьбы творец.

Ростислав начал: «Я знаю
Ты мой дядя, цепкий нрав.
Я прекрасно понимаю,
Что во многом я не прав.

Изяслава злость чрезмерна,
Разрушала весь наш род.
Месть его безпрецендентна,
Мы найдём другой подход.

При боярах заявляю,
Это ты Великий князь!
Я в Смоленск свой убываю,
На прощание помолясь.

И от всей души желаю,
Я союзник твой навек,
Прекратить вражду, я знаю,
Ты и есть тот человек».
                Глава VII
  Конец Киевской Руси
 
                часть 1
Юрий в Киев вновь вернулся,
Снова, как Великий князь.
Он особо и не гнулся …
Долг и родовая связь.

Прикипел душой, … откуда,
Он считал, Русь оживёт.
Это явь, а не причуда,
Там уже она живёт.

И не клёны Приднепровья
Станут символом навек,
А берёзы Подмосковья
Будут русский оберег.

Кабаны, как старожилы,
Не украсят флаг родов,
А медведь, как символ силы,
Станет гербом городов.

Киевляне как-то скромно
Отозвались на приезд.
Не хотел и Юрий громко
Отмечать свой новый въезд.

Лишь бояр позвал отдельно,
А без них не обойтись,
Вёл свободно, неподдельно …
Только утром разошлись.
Как до боли всё знакомо,
Даже сердце чуть щемит.
Пусть Великий князь весомо,
Вот весомость и болит.

Потому решил собраться
С сыновьями. Обсудить,
Как жить дальше, чем заняться
И все распри осудить

Первым прибыл, кто жил дальше,
Князь владимирский Андрей.
Он опора, как и раньше.
С ним один из сыновей.

Изяслав, так звали внука.
- «По-другому ты не мог?
Имя это слышать – мука» -
Юрий щёлкнул внука в лоб.

- «Не серчай  внучок на деда,
Я ведь так, шутя, сказал.
Твоё имя есть победа!
Так отец и наказал.

Вот и дядя объявился …
Изяслав! Твой дядя Глеб».
Парень даже чуть смутился,
Глеб в кольчугу был одет.

- «Не в Поресье ли собраться …»
- «Точно, батя, угадал.
В Торческ к гузам пообещаться,
Там назрел у них скандал.

Попросили разобраться …»
- «Та-ак! А ты-то здесь причём?»
- «А к тебе сложней добраться.
Я твой сын, вот дело в чём».

- «Значит князь Переяславльский
Подменяет киевлян?
Ты, как дипломат заправский …
Тюрки «любят» нас славян.
Но прошу, не зарывайся,
Чтоб потом мне не краснеть.
Ну, и мной не прикрывайся,
Если взялся, надо «петь».

Кстати, Богуславль там близко,
Можешь тоже заглянуть.
Речка Рось, довольно чисто,
Есть где, скажем, отдохнуть»

- «Кто ещё придёт на встречу?»
- «Всеволод, Мстислав и Борис.
Что решим здесь, засекречу …
Основной вопрос повис».

Появились сразу трое.
- «Сговорились или как?» -
Хохотнул Андрей: «Другое …
Кто из вас троих вожак?»

- «Ты чего, Андрей, серьёзно?
Кто здесь старший? Просто грех!» -
И Борис: «Прости нас слёзно …
Мать бы выпорола всех».

Юрий, слушая, вмешался:
- «Всё! Закончили острить …
Я сейчас намеревался
О делах поговорить.

Наша главная задача
С княжеств снять раздоров зуд.
Говорю так чуть не плача,
Вся грызня – постыдный блуд.

Делаю перестановку
И прошу меня понять.
Чтоб улучшить обстановку,
Надо кое-что менять.

Мне, Андрей, ты здесь нужнее.
Вышгород твой новый дом.
А Владимир? Так вернее,
Суздаль в княжестве одном.
Туров с Пинском без надзора,
Вот туда идёт Борис.
Припять там не для раздора …
Объясню потом с чём крис.

Новгородцы ждут Мстислава.
Вече их решило так.
Вольный город, но застава.
Он на Севере – кулак!

Всеволод! Твоя задача
Быть в Москве, там будет центр.
Чтоб она была не дача,
Не давать земельных рент.

Суздаль, суздальские земли
Опекать, намерен сам.
И Владимир неотъемлем,
И Ростов оставлю вам.

Цель моя теперь чтоб знали,
Есть Галиция, Волынь.
Пусть, как Русь, и потеряли,
Даже письменность латынь.

Не враги они, поймите,
Они тоже из славян.
Да в любой их дом зайдите,
Наших всюду быт мирян.

Ярослав там на престоле,
Дядей был наш Изяслав.
Он отца, уже в расколе,
Отравил, убийц послав.

Вот и надо нашу Ольгу
Замуж в Галич нам отдать.
Пусть сыграет свою рольку,
Ярослав ей всем под стать.

Молодой и энергичный.
Любит Галич, любит Днестр.
И не трус, стрелок отличный,
Нет отбоя от невест.
Для тебя, Андрей, работа …
Ты у нас солидней всех.
Можешь брать кого охота,
Никаких тебе помех».

- «За доверие спасибо …» -
И Андрей чуть кашлянул:
- «Не гожусь я в сваты ибо
Вдруг поймут, что посягнул?»

- «Ты с дружиной и не езди,
Гридей сотню и шабаш …
Вот даров вези штук двести,
Покажи достаток наш.

Ты же брат. Кто может лучше
Про сестру там рассказать.
Собирайся и без «штучек»,
В общем, время зря не трать».

- «А Волынь …» - Борис негромко:
- «Ты ж не зря отправил в Пинск».
- «Пусть пока головоломка.
Изучай, там рядом Минск.

Остальные разговоры
Мы отложим на потом.
Нам сейчас важнее сборы
В деле сложном, не простом».
 
Шла с прицелом подготовка.
Подбирали что дарить.
Тут во всём нужна трактовка,
Чтобы точно угодить.
 
Тут Андрей дал предложение:
- «Подарить булатный меч.
Он, как символ достижения
Наши. Можно и завлечь …»

Юрий знал, где взять меч можно,
В Юрьев-Польском их куют.
Заказать его не сложно,
А для князя так дают.

Через месяц всё готово.
Ускакал вперёд гонец.
Вещи всё не бестолково
Разложили, наконец.

И Андрей впервые в жизни
Без дружины был, один.
Гриди, правда, только свисни
Будут рядом, смысл един.

Как всегда с утра в дорогу
В направлении - Южный Буг.
Настроение, слава Богу,
Ныть от скуки недосуг.

Прошли сопками Поросья,
Между рек Стугна и Рось.
Юрты гузов, их полозья
Видеть первый раз пришлось.

Здесь весна была в разгаре,
Все поля были в цветах.
Люди ехали в угаре
От того, что в двух шагах.
На Ирпень остановились
У селения Ярополч.
Отдышались, подкрепились,
Не хотелось ехать в ночь.

Кто-то сбегал на рыбалку,
На ушицу наловив.
Проявив притом смекалку
Без снастей всех удивив.

Андрей выставил охрану.
Разожгли большой костёр.
Мёду выпили по жбану …
Сон объятия распростёр.

А рассвет, … великолепный,
В Ирпень «буйствовал» карась.
Плеск в реке был непотребный,
Словно сети не страшась.

Кряква вышла прогуляться,
С ней утята, как без них.
Так мир начал пробуждаться,
Разбудив гостей своих.

Вновь ведут пути другие
По красивейшим местам.
И дубы, как часовые,
Охраняют дань векам.
 
А увидев Межибожье,
Крепость словно монолит,
Голос предков, слово Божье
В душу вот-вот постучит.
Южный Буг широкой гладью
Создавал роскошный вид.
А теплом и благодатью
Успокоить норовит.

Впереди Днестра истоки
И предгорье тех Карпат,
Где рождаются потоки
Горных рек и свой закат.

Теребовль встречал спокойно,
Словно знали, кто идёт.
Очень сдержанно, достойно
Отвечали, что нас ждёт.
 
Совсем близко от столицы
Город утопал в садах
Цвет черешни, шелковицы
Словно снег на тех дарах.

В Галиче Андрея ждали,
Ярослав пришёл встречать.
Он и родственники знали,
Что должны согласовать.

Добродушные улыбки,
Непритворный разговор …
Но надежды были зыбки,
Шёл внутри Андрея спор.

Слабо верил он в удачу,
Глядя в лица их вельмож.
Так и ждут, что напортачу
И особо молодёжь.
Пригласили всех в светлицу,
Стол, накрытый, уже ждал.
Видно – прибыли в столицу,
Столько яств не ожидал.

В основном там были фрукты
И обжаренная дичь.
Но эффект – морепродукты!
- «Вот чего смогли достичь …» -

Так Андрей подумал сразу,
Вслух негромко произнёс
Он всего одну лишь фразу:
- «Ты башку мне точно снёс!»

Эта фраза, как разрядка,
Сняла внутренний напряг.
Скрыв улыбку для порядка
Ярослав сказал: «Пустяк!

Вы с дороги отдыхайте,
Вечером поговорим.
Потихоньку привыкайте …
Мы во всём вам угодим».

После трапезы короткой
В гриднице их отдых ждал.
Отдохнуть с большой охоткой
Пожелали, кто устал.

Ну, а вечером застолье
И по полной началось.
Ненасытному приволье
На любой вкус всё нашлось.
 
И бограч на первом месте,
В нём венгерский колорит.
Мякоть, рёбра, лук всё вместе …
Сверху паприкой покрыт.

Рокот-крумпли вместе с лечо
Тоже часть карпатских блюд.
И оно всё же предтеча,
Тем блюдам, что подают.
 
Вот они – кабаньи рульки!
И фасоль с капустой к ним.
- «Потекут не только слюнки» -
Буркнул князь: «Как быть другим?»

Расклад просто залихватский;
Вот кнедлики – наш калач,
Голубцы по-закарпатски,
Белый гриб внутри, хоть плач.

Лоци – овощи с корейкой,
Да с картошкой, как янтарь.
Кремзлик жареный с индейкой,
Шарик-гомбовц, как сухарь.

И грибы-то здесь в сметане,
Гриб тушёный с чесноком.
Рыба плюхается в чане…
В виде, мол, подать каком?

А вино домашней парки,
Здесь других не признают.
После третьей речи жарки,
После пятой не встают.
Но Андрей держался в норме,
Он вина лишь пригубил.
Когда гости были «в форме»,
Он к подаркам приступил.

Встал, сказать и все притихли:
- «Я приёмом оглушён.
Все сомнения затихли,
Я надеждой вдохновлён.

Ярослав! Отец мой Юрий
Был знаком с твоим отцом.
Как и он был против фурий,
Бились с киевским «певцом».

Он всегда ваш край чудесный
Очень искренне любил.
Самобытный, интересный …
Мне об этом говорил.

Так уж лик судьбы сложился,
Не пришлось мне здесь бывать.
И скажу вам, я влюбился …
Остаётся лишь вздыхать».

За столом вдруг зашумели:
- «Кто она? Или секрет?»
- «Как? Вы не уразумели?
В край ваш, краше его нет.

А теперь мне разрешите
Свершить радужный наказ.
Память эту сохраните,
Это сделано у нас».

Первым вышел воевода,
Ярослав так захотел.
Перстень цвета небосвода
Из сапфира он надел.

Думный дьяк, мужик серьёзный
Получил в алмазах крест.
А наместник, тоже грозный,
Взял нефрит, как добрый жест.
Ярослав вдруг, как встряхнулся.
- «Вот и дядюшка пришёл!
Князь смоленский!» - и уткнулся
В грудь его, глаза отвёл.

Ростислав только с дороги
Гостя первого обнял.
- «Уж не будьте очень строги,
Что зашёл и плащ не снял.

За таким столом несложно
Обожравшись и уснуть».
А Андрей шепнул: «Ой, сложно …
У нас есть, кому толкнуть».

Рассмеявшись, снова сели.
Ростислав принял на грудь,
Рульку взял, глаза блестели:
- «Вот таким племяш и будь!»

И Андрей продлил дарение,
Дамам он вручал браслет.
Придавал камням значение,
Одинаковых здесь нет.

У кого-то изумрудный,
Там топаз по цвету глаз.
И янтарь был, правда, мутный.
Тем, кто старше, дал алмаз.

Кавалерам выдал броши,
Тоже с россыпью камней.
Даже хлопали в ладоши
От таких красот князей.

Одарил всех, кто там были.
Ростислав последним стал.
- «И тебя мы не забыли …»
Князь смоленский тут же встал.

- «Вот! Держи клинок булатный
В память наших здешних встреч.
Наш ковал, кузнец он знатный.
Постарайся дар сберечь».
Даже губы задрожали,
Так его он умилил.
Взял клинок с булатной стали
И себя перекрестил.

- «А теперь дар персональный!» -
И Андрей открыл чехол.
В ножнах, славы эпохальной,
Меч , как символ, вздох прошёл.

Рукоять с моржовой кости,
Крестовина – злата блеск.
Долы с двух сторон для злости,
Острота приводит в стресс.

Попросил гвоздь дать амбарный,
Разрубил словно тростник.
Без зазубрин меч коварный
Словно баловень, шутник.

После этого он гостье:
- «Дайте шёлковый платок.
Все сомнения отбросьте …
Я серьёзно, как знаток».

И когда платочек взмылся
И упал на острый меч,
На две части развалился …
Отнялась у многих речь.

И вложив меч снова в ножны,
К Ярославу подошёл.
Меч подав: «Сомнения ложны,
Что момент от нас ушёл.

Этот меч, как ключ к успеху!
Помни, кто его вложил.
Ты теперь мадьяру, чеху
Князь Галиции! Дожил!

С Киевом союз навеки,
Мы не заримся на вас.
Города, леса и реки
Есть у каждого из нас.
Жить на равных, вот задача.
В этом есть весь главный смысл.
Русь не загнанная кляча.
Новый облик – наша мысль».

Ярослав был без сознания …
Нет, … держа меч, он стоял.
Не хватало понимания,
Кто вдруг разум-то отнял.

А потом, когда очнулся
И поняв Андрея речь,
Виновато улыбнулся:
- «Постараюсь всё сберечь».

С полчаса был ненормальный,
Ростислав не отходил.
Дядя был мужик брутальный,
Ярославу подходил.

И садясь за стол все вместе
Всё ж племяннику сказал:
- «Значит так, без ложной лести,
Расскажи, кого ты звал?»

- «Огорошен однозначно …
Даже разум потерял.
Если выгляжу невзрачно,
Потому что Бог унял.

Я молил, просил защиты,
Думал это сатанизм.
Дядей глупости разбиты.
Он мой разум, организм.

А теперь другой мой дядя,
Мудрый дядя, князь Андрей,
Для меня, на мир весь глядя,
Просто милый чародей.

Меч, который мне вручили,
Станет символ галичан.
Киев дальше, как учили,
Будет не самообман».
Пир горой возобновили,
Право повод теперь был.
Пили, ели, говорили …
Снова пили, кто забыл.

И опять Андрей поднялся:
- «А теперь мой главный тост.
Ярослав наш оклемался?
То и тост довольно прост.

Выпьем, чтоб он в Киев с нами
Ехал ноне, как купец.
Молодой, смотрите сами …
Там невесты ждут, слепец!

Князь наш Юрий Долгорукий
Дочь свою готов отдать.
Если ты не близорукий,
То сумеешь отобрать.

Ну, так как? Здесь все согласны,
Что его пора женить?»
Все поднялись: «Это классно!
И с княжной соединить!»

Ярослав встал и впервые
Разом выпил весь бокал:
-«Пусть же года холостые
Князь Андрей считай забрал!

Я согласен ехать с вами,
Киев тоже не видал.
Познакомишь с городами,
Видеть их даже не ждал».

Дальше было, как и прежде,
Сборы, вновь опять обоз.
Ростислав сказал: «Хоть режьте,
С вами еду, … без угроз».

- « Да ты что-о-о!» - воскликнул тут же:
- «Долгорукий будет рад!
Не поедешь. Нам же хуже,
Нас оставишь без наград.
Забирай свою дружину
И с обозом на восток.
Путь не близкий, я не сгину,
Киев, это наш исток.

И опять на Межибожье
В направлении Южный Буг.
Там, где было бездорожье,
Трактом стал чистейший луг.

Галок много налетело,
По весне было не так.
Солнце летнее пригрело
И устроили бардак.

Всё воруют из-под носа,
Вещи мелкие и хлеб.
Смех и грех от их «укоса»,
Бить, как дичь, исход нелеп.

Лишь за Бугом поотстали …
И Андрей тогда понял.
Галич в честь кого назвали?
Кто их попросту донял.

Ну, а дальше вся дорога
Шла обычным чередом.
Перелески, поиск брода …
В разговоре деловом.

Юрий встретил их в Желани,
Был гонец, предупредил.
Там в Желани были бани,
Вот он их и натопил.

Ну, не сам топил, конечно,
Старший банщик заправлял,
Рад приезду бесконечно …
- «В баню! В баню! …» - наставлял.

Снять усталость, отключиться …
Только в бане можно так.
Здесь не главное – помыться,
А почуять свой очаг.
В бане чувствуешь – ты дома,
Что кругом твой близкий круг.
И приятная истома
Наполняет тело вдруг.

После бани можно в воду,
Речка Ирпень словно ждёт.
Стол накрыт, а для «заводу»
Есть, кому желание жжёт.

Вот когда все отдохнули,
Юрий волю чувствам дал.
Они просто захлестнули …
Что так выйдет, он не ждал.

Счастлив видеть Ростислава,
Обнимал, как грушу тряс.
А увидев Ярослава …
Вот кто нужен был сейчас.

Подошёл и подал руку:
- «Ну, привет, мой юный друг!
Киев ждёт, забудешь скуку,
Там найдёшь друзей подруг».

А потом уже к Андрею,
Обнял крепко: «Вот талант!
Говорил, в успех не верю …
Да ты просто наш гарант!

А теперь нас ждёт столица,
Матерь русских городов.
Десять вёрст и ваши лица
Озарит вид куполов».

Во дворце гостей все ждали
Даже знали про сюрприз.
Знатных девушек прислали,
Посчитали за каприз.

Только две были похожи
На княжну и взяли их.
Даже статью были схожи,
Так что всё в руках троих.
Всех в светёлке посадили,
Одинаково одев.
Ольга тоже вместе с ними.
Не княжна, одна из дев.
 
Подозвал князь Ярослава:
- «Там тебя подружки ждут…»
- «Где?» - спросил он чуть лукаво.
- «Наверху в светлице тут.

Но условие есть. Можно?»
- «Интересно, … я готов!»
- «Лишь с одной уйти возможно,
Пусть поймёт, кто ты таков.

У Днепра с ней погуляйте,
Можно город посмотреть.
Не понравится, так знайте,
Можно вновь пересмотреть».

Ярослав ушёл в светлицу,
Замер Юрий, Ростислав …
Ольгу вывел, как девицу,
Кто такая, не узнав.

Юрий вмиг перекрестился …
Ярослав ушёл гулять,
Даже толком не простился,
Воздух значит, стал влиять.

Подошёл Андрей довольный:
- «Как считаешь, будет толк?»
- «Зять наш парень не безвольный,
Но пока ещё не волк».
Прыснул вдруг Андрей со смеха:
- «Ты считаешь, он наш зять?
Рановато для успеха,
Время нужно, чтоб понять».

- «А ты что? Спешишь куда-то? 
Я считаю, время есть.
Месяц будет многовато,
Самим может надоесть.

Вот придёт и будет ясно.
Ольга нам пока чужак.
Вдруг любовь, тогда прекрасно …
Сам расскажет, что да как».

Только к вечеру явился
И к Андрею: «Есть вопрос …»
Сел на лавку, прислонился.
Лоб потёр, потрогал нос …

- «Не в себе ты весь какой-то» -
И Андрей поближе сел:
- «И ушёл довольно бойко …
 А сейчас, как протрезвел.

Так! … Давай всё по порядку.
Кто она и как зовут?
Можешь мямлить до упадку,
Не расскажешь – не поймут».

- «Я таким себя не знаю» -
Ярослав заговорил:
- «Робость? Просто забываю,
Что сказать, что говорил.

Она очень симпатична
И к тому же Ольга звать.
Киевлянка, мол, типична
И отец похоже знать.

Всю дорогу щебетала,
Я стеснялся руку взять.
Так меня околдовала,
Что не мог во что-то встрять».
- «Ты, мой милый друг, влюбился!»
- «Я боюсь это признать.
Первый день и очутился …
Даже трудно оправдать».

- «И какие твои планы?»
- «У Софии должен ждать.
Будем собирать каштаны,
Свежим воздухом дышать».

- «Ты попробуй с ней поближе».
- «Я боюсь, а вдруг уйдёт?
Надо помнить о престиже,
Вдруг она не так поймёт».

- «Всё нормально, успокойся.
Делай, как душа велит.
Если нравится, не бойся,
Дай понять, не промолчит.

Я тебя намного старше,
Глупость поздно говорить.
Она кроется в демарше,
Допустить, любовь убить».

Встречи стали регулярны,
Ярослав и не скрывал,
Что их планы лучезарны,
Он без Ольги тосковал.

И однажды оба вместе
К Юрию да в ранний час: …
- «Князь, позволь моей невесте
Называться так сейчас.

Ольга мне вчера сказала
Князь, мол, должен разрешить.
Чтобы не было скандала,
Накануне всё решить».

- «Ольга правильно сказала,
Надо было ей помочь,
Хоть сама всегда решала,
Потому что она дочь.
Я не мог тебе при встрече
Эту правду сообщить.
Ольге ты стал люб в тот вечер
И пришлось осуществить.

Этот выбор очень честный,
Ты ж мог выбрать не её.
Здесь вмешался дух небесный
И судьба взяла своё.

Так что я благословляю!»
Он икону в руки взял:
- «Божьей Матерью, желаю,
Чтоб Христос на вас влиял»
 
А потом конечно свадьба!
Как деяние Божеств.
Городецкая усадьба
Стала местом всех торжеств.

Гости были имениты;
От бояр сословий всех,
До купцов, как часть элиты,
В доме князя без помех.

Братья все, как будто ждали,
Появились, как один.
Каждый вёз, чем обладали,
И совсем не для смотрин.

Но не все были довольны.
Было несколько бояр …
Ну, не то ж чтоб своевольны,
Но по-своему фигляр.
Приглашён был и Петрило
Тот, кто больше всех ругал.
Знатный, древо уходило
Вглубь веков и он не лгал.

После пышного венчания,
Молодым почётный трон.
Вроде как для начинания
Выпить мёд под перезвон.

Ну, а дальше подношения.
Каждый свой нёс сувенир;
Дорогие украшения,
В основном берилл, сапфир.

Стол был тоже необычный.
Кроме чисто русских яств,
Вид блюд точно непривычный,
Византийской знати, паств.

Рядом с жареной пуляркой,
Непременно на углях,
Горшки с киевской поджаркой,
А поверх всё в сухарях.

Мясо жирного козлёнка
С лук-пореем, чесноком,
Дополняло кабанёнка
Целикового притом.

И фасоль по-византийски
С перцем, луком, миндалём.
И угри по-прибалтийски,
Стерлядь волжская при всём.

Не обидел князь и зятя,
Рульки были нарасхват.
Сто кабанчиков затратя.
Не был скован и зажат.

Удивил гостей паштетом
С соловьиных язычков.
Соловьи были при этом
С Византийских островков.
Вина греческие только,
Князь других не признавал.
Наших было ровно столько,
Сколько их вмещал подвал.

Что за пьянка без ципуро,
Князь порой не понимал.
Будешь с рецины понуро
Наблюдать, кто что сказал.

А поэтому цикудья
Развязала всем язык.
Под грибки она колдунья …
Песни пел, кто петь отвык.

Две недели пировали,
Даже спали за столом.
Хоть не  все, но всем давали
Отдохнуть не под кустом.

Городец запомнил это.
Каждый часто вспоминал,
Как в засушливое лето
Князь дочь замуж выдавал.

Вскоре стали собираться.
Ярослав, как повзрослел.
Не краснея, стал прощаться …
Он был счастлив, что сумел.

Первым был Андрей конечно.
Обнимая, он сказал:
- «Не притворно, не беспечно …
Благо, что тебя узнал».

А потом были другие;
Всеволод и Ростислав,
Глеб, … все стали дорогие …
Всё стремительно, стремглав.

Тесть, конечно, был последний.
Обнял зятя: «В добрый путь!
Ты теперь мне не соседний,
А родной! Таким и будь!»
                часть 2
Ближе к осени, … не раньше,
 
Мать Христова родилась,
Князь собрал совет, а дальше
Всем напомнил, что есть власть.

Сам совет довольно узкий.
Сыновья, как прошлый раз.
Разговор прямой, по-русски.
Без сю-сю и лишних фраз.

Князь Андрей сидел довольный,
Вновь послание получил.
Зять, когда-то малахольный,
Стал мужчиной, как учил.

- «Чем-то вроде восхитился?» -
Юрий вкрадчиво спросил.
- «Ярослав там отличился,
Господь словно подменил.

Пишет, съездил в Пешт недавно
С Ольгой вместе, как визит.
Геза принял очень славно,
Так по-русски говори-ит …

Подписали соглашение,
Чтобы не конфликтовать.
Он в Баланах отношения
Хочет скоро все порвать.

Вдоль Дуная погуляли,
Шире будет, чем наш Днестр.
И каштаны собирали.
Вспоминая чудный Днепр.
Показал нам Геза Буду,
Крепость начал строить там.
Как дворец, подобен чуду,
Стен таких не взять врагам.

Буда он напротив Пешта,
Правый берег, надо плыть.
Вроде городишка нешто …
Край красивый, не забыть».

- «Молодец зять! Молодчина!» -
Юрий гордо произнёс:
- «Вот с подобного почина
Надо всё хватать с колёс.

Я об этом и мечтаю,
Нельзя больше воевать.
Всем об этом намекаю,
Но, увы, … всех не познать».

Князь Борис прослушал стоя.
Молча, слушал и молчал.
Словно чести удостоя,
Ничего не замечал.

Юрий видел безразличие,
Взглядом вроде как спросил …
И Борис: «Я не двуличие,
Я и прошлый раз просил

Объяснить мне назначение.
Чем вам люб вдруг этот Пинск?
Чем для вас он исключение?
Может тем, что рядом Минск?

Я ж с весны там проживаю,
Хорошо хоть Припять есть.
Рыбы много, отдыхаю …
Этим вклад покуда весь».

- «Да-а! Не густо потрудился.
Я о чём тебя просил?
Чтобы край познать  стремился,
Обстановку изучил.
Ишь ты, … Припятью увлёкся …
А ведь рядом есть Волынь.
Я не знал, что так отвлёкся …
На Волынь идёт латынь!

Болеслав хоть и «кудрявый»,
Глаз давно свой положил.
Он король и лях лукавый,
Лишь на время отложил».

- «Я не знал про всё, про это …»
- «Вот и плохо, что не знал.
Пролетело уже лето,
А ты словно с печки встал.

Княжит там Мстислав сегодня,
Изяслава старший сын.
Да! Да! Да! … Та преисподня,
Их семейство вбило клин.

Вот и съезди, … познакомься,
Пусть гонец предупредит.
С обстановкой ознакомься,
Думаю не повредит.

И при случае напомни –
Дед, Владимир основал.
Общий прапрадед, запомни …
Только, словом наповал»

- «И когда мне отправляться?»
- «А чего тянуть? Сейчас!
Надо в Пинск ещё добраться,
Там и снег, не ровен час.

А дружину брать не нужно,
Ты, как гость, должен учесть.
Пару сотен гридей можно,
Но не больше. Опыт есть».

Тут же он и удалился.
Был Борис не тугодум,
Просто первым не стремился,
Но не делал наобум.
- «Вот тебе будет сложнее,
Друг мой верный, Ростислав.
Полоцк мне сейчас важнее,
Чем Волынь и с ней Мстислав.

Ссора многовековая
Здесь с язычества идёт.
Князь Владимир убивая,
И не думал, как пойдёт.

Изнасиловав Рогнеду,
А затем отца убив.
Был подобен людоеду.
Но с Рогнедой был не лжив.

В жёны взял, назвал княгиней,
Хоть отец Рогволд был князь.
И с Полоцком, как с пустыней,
Началась иная связь.

Здесь династия другая,
Как основа родилась.
Старший сын того не зная,
От Рогнеды стал здесь власть.

От отца он отказался …
Изяслав всем стал чужим.
Русь крестил – он соглашался.
К киевлянам нетерпим.

Даже город появился,
Назван в честь его Заславль.
Твой отец там отличился.
Разорил, такая навь.

Княжит там сейчас твой тёзка,
Как и ты, он Ростислав.
Может разная причёска,
Но он рюрикович. Клан!

Буль на связи постоянно,
Не жалей гонять гонцов.
В это время окаянно,
Верю в наших молодцов.
В Литве лидер объявился,
Кажется, Миндовг зовут.
Может с Польшей сговорился …
Они этого и ждут».

В это время на причале
У ладьи шустрил Борис.
Крепь проверил всю вначале
И гребцов что заждались.

Против сильного течения
Надо было выгребать.
Здесь нельзя без настроения,
Днепр не любит с ним играть.

Вошли в Припять, стало проще …
Речка тоже … будь здоров.
Сто притоков тайна мощи,
Не считая рукавов.

На поход ушла неделя,
В Пинске шёл уже снежок.
Отослал гонца немедля,
Это первый был шажок.
 
Осень просто бушевала,
Всё покрыл кленовый лист.
Крона в золоте сверкала
Словно горный аметист.

Свежесть воздуха Полесья,
Запах леса и грибов,
Крик гусей из поднебесья …
Для Волыни вечный зов.
И осенние туманы …
Луговой росы ковёр.
Журавли, как пеликаны,
Сбор проводят у озёр.

И в такое время года
Князь Борис сидел и ждал.
Для охоты же погода …
Он в душе не возражал.

Наконец он появился
Весь в траве его гонец.
Дал пакет и удалился,
Весь измотанный вконец.
 
- «Приезжай», - писал:  «В Берестье
От него поближе Пинск.
Городок стоит в Полесье,
Он на Буге не, как и Минск.

Я не против пообщаться,
У меня есть что спросить.
 И не стоит защищаться,
Если есть за что винить.

И ещё предупреждаю,
Банда бродит по лесам.
Кто такие, я не знаю,
Но не наши, знаю сам.

Рать с собою брать не надо,
Но охрана должна быть.
Ваше воинство не стадо …
Это чтобы не забыть.
Так что двигайтесь по тракту,
В чащи лучше не ходить.
Все решения по факту …
Попадутся – захватить.

Здесь мы быстро разберёмся,
Кто он пришлый атаман.
А быть может и займёмся,
Если это басурман».

Взяв в толк это сообщение,
Гридей всех к себе позвал.
- «У меня есть ощущение,
Что-то он недосказал» -

Гридям высказал догадку,
А потом ещё изрёк:
- «Исключить мечей нехватку!
Это прошлому упрёк.

Всё иметь по полной форме;
Щит, кольчугу, шлем и меч.
Привести к походной норме,
Чтобы где-то там не лечь.

Вас две сотни? Маловато …
Лучники ещё пойдут.
Те, кто крачку влёт пока что,
Не прицеливаясь, бьют».

Вышли утром. Рассветало.
Первый снег уже сошёл.
Солнце раннее ласкало …
Лишь туман слоями шёл.

В охранении три сотни,
Сотня лучников из них.
Слуг да черляди с полсотни
С мужиков только одних.

Ожидая столкновений,
Женщин он решил не брать.
Здесь и не было двух мнений,
Ни к чему и выбирать.
Не послушал князь совета
Для движения выбрать тракт.
Унизительно всё это,
Хвост поджав, искать контакт.

И Борис тогда решился.
Да он в чащу не пойдёт,
Где вражина затаился,
А к себе их позовёт.

Спровоцирует атаку,
Чтоб увидеть и узнать,
Кто затеял эту драку.
Смысл, так дико поступать.

С воеводой поделился,
Тот одобрил без напряг.
Да и сам определился,
Как прищучить тех «бродяг».

Шли спокойно, но с оглядкой,
Только к вечеру привал.
Место выбрал сам с догадкой,
В точку местом он попал.

Холм у озера лесного,
А вокруг осенний луг.
И до леса основного
С полверсты, доходит звук.

Вокруг озера по кругу,
Как стена, камыш, тростник.
Идеальную услугу
Сделал он, хоть и безлик.

И Борис распорядился:
- «У воды разбить шатёр!
Ставить так, чтоб пригодился
Жечь, поддерживать костёр.

Развести костёр чуть выше
На холме, пусть там горит.
И шатёр к костру, как в нише …
Чую, схватка предстоит.
Предлагаю подкрепиться …
Время чувствую в обрез.
В тростниках, кто лучник, скрыться,
Вы нужны мне позарез.

Только по моей команде
Бить и только наповал.
Не давать продыху банде,
Их сюда никто не звал.

Будут убегать, вдогонку
Лошадям бить по ногам,
Чтоб не дать уйти поддонку.
Отношение, как к врагам.

Воевода, ты с двухстами
Быстрым ходом в тот лесок.
Свой момент поймёте сами,
Как решительный бросок.

Я нутром, ей Богу, чую
Кто-то к нам сейчас идёт.
Разошлись! И так рискую …
По местам! Удача ждёт».

Пламя флагом полыхая …
Слуги, черлядь с ними князь,
Как дружина, отдыхая,
Словно жаркой занялась.

Запах шёл на всё Полесье,
Вдруг из леса на конях
Вышли трое, все в железе,
Сразу видно – не в гостях.

Крикнул вдруг один ехидно:
- «Вы откуда здесь взялись?»
- «Русский князь, а что не видно?
Подойди и убедись.

Люди только что уснули,
Так что шибко не горлань.
Вы-то кто?» - глаза блеснули:
- «Подходи, готова лань.
Заодно и отдохнёте,
Вся дружина моя спит.
А дежурным намекнёте
Отойдут, … костёр сгорит».
 
Благородства нет в помине,
Вот они, кого он ждал.
Конник тот, кто посредине,
Поднял руку, знак подал.

И Борис тогда пригнулся,
Это тоже был сигнал.
Средний вроде как согнулся,
Хвост стрелы во рту торчал.

Не успели испугаться,
Толком даже не поняв,
Вмиг остались здесь валяться,
Смерть такую же, приняв.

А из леса в это время
С криком вылетел отряд.
Кони мчались стремя в стремя …
Грозный вид на первый взгляд.

Это были не бандиты,
Внешний вид их говорил.
Мчались воины маститы.
Кто-то всем руководил.

Шлем у каждого, кольчуга,
Щит, копьё наперевес.
С улюлюканьем, как вьюга,
Шли в галоп не как балбес.
- «Быть готовым!» - дал команду.
Тихо стало в камышах.
Лучник видел всё же банду.
Не испытывая страх.

Человек наверно триста,
Трудно было подсчитать.
Мчались пьяные от свиста
К лёгкой славе так сказать.

И Борис, убрав прислугу,
Стал внимательно следить.
Первый ряд свою заслугу
Видел в том, чтоб всех валить.

Вот уже видать их лица …
- «Начина-а-ай!!!» - взревел Борис.
Сотня стрел, в боях царица,
Строй свалила. Крах навис.
 
И второй строй, как на стену …
Храп коней, предсмертный крик.
Новый залп ему на смену,
Остальным добавил бзик.

Ничего не понимая,
Их осталось всего треть,
Все назад, себя спасая,
Не случилось уцелеть.

Не успев и развернуться,
Лошадей под ними нет.
В голень каждой смог воткнуться
Наконечник стрел в ответ.

А теперь уж воевода
Своего не упустил.
Так задолго до захода
Никого не отпустил.

Кто пытался огрызнуться,
С тем кончали, не моргнув.
Кто сдавался, смог ругнуться
Лишь себя упомянув.
В плен смогли нормально сдаться
Только десять человек.
Остальным куда деваться?
Только к Господу навек.

Князь подъехал чуть позднее,
Место брани осмотрел.
- «Это все?» - спросил: «Важнее
Допросить, кто присмирел.

А пока взять все трофеи,
Лошадей живых собрать.
Снять кольчуги все быстрее
Пока есть возможность снять.

Эти десять пусть займутся
Погребением своих.
Христиане же, … уймутся
Может, глядя в трупы их.

Лошадей убитых тоже
Надо здесь же закопать.
Оставлять, как корм, негоже.
Зверь сам должен добывать».

Только утром, как зануда,
Пленных вызвал на допрос.
- «Кто такие и откуда?» -
Первым был его вопрос.
 
- «Городок в Литве есть Троки,
Он на Нямунас стоит».
- «Неман что ли, где миноги?
Ну, и кто там всё мутит?
Здесь-то что у нас забыли?
Троки, … слышу первый раз.
Вы в Полесье раньше были?»
- «Нет! Получен был приказ».

И Борис, нахмурив брови,
Вдруг невежливо изрёк.
- «Захотелось нашей крови?
Ну, и как? Урок извлёк?

Кто же этот полоумный,
Кто отдал такой приказ?
Он преступный и безумный.
Вот и весь на это сказ».

- «Князь Миндовг на первом месте,
Знать литовскую подмял.
Он желает с Польшей вместе,
Чтобы Троки засиял.

Начал строить замок мощный,
Чтоб служил ему дворцом.
Правда, сбор пока что тощий,
Но мечтает стать творцом.

Да творцом Литвы великой,
А возможность есть, живёт.
Что-то взять у Руси дикой,
Что-то Польша нам вернёт.

И начать хотел с Полесья,
Вот сюда нас и послал.
Всё пройти, возможность взвеся,
И отряд не рисковал.

Мы прошли Волынь по Бугу,
Князь Мстислав об этом знал.
То ли сделал нам услугу,
То ли путаться не стал.

Получили мы депешу,
Что засада нас здесь ждёт
А проверили – всё брешут …
Я дурак на этот счёт.
Вот и клюнул на приманку,
Потерял здесь весь отряд.
Всё, что делали, насмарку.
Думаю «вознаградят».

Мне сейчас не это важно,
Как в глаза людям смотреть.
Русский вёл себя отважно,
Он бы должен умереть».

- «Та-а-ак! Вот это обстановка …» -
Как кому-то, бросил князь:
- «Что? Такая вот концовка
Вам не снилась отродясь?

Если вас верну Миндовгу
И отправлю всех назад,
Что претит святому долгу,
Каким будет ваш доклад?»

- «Но такое невозможно!» -
И литовец обомлел:
- «Вот продать нас это можно …».
Он мгновенно побледнел.

- «Ты чего так испугался?
Князь не примет ваш доклад?» -
И Борис вдруг рассмеялся:
- «Вот какой у нас расклад.

Ждёшь, какое наказание?
Плаха, петля иль на кол?
И в Литве, как в назидание,
Не простят даже прокол?»

- «Русский князь довольно мудрый,
Всё мне правильно сказал.
Наш Миндовг правитель трудный,
Не простит такой скандал.

Не боюсь я наказания,
За себя терзает стыд.
Перед Богом покаяния
Мне просить теперь навзрыд.
Отправлять домой не надо,
Нас в Литве никто не ждёт.
Самой лучшей нам наградой …
Зарубите и весь счёт».

- «Да-а-а! Задали мне задачу.
Как зовут тебя храбрец?
Несмотря на неудачу,
Держишь форму. Молодец!»

- «Воцлав я, служу у князя,
А верней сказать служил.
Мой успех как будто сглазя,
Кто-то крах мой заложил.

Воин в третьем поколении,
Мой дед в Новгороде жил.
Ну, а в этом положении
Лишь презрение заслужил».

Князь слегка лишь улыбнулся,
Видно было по глазам.
Ближе к Воцлаву нагнулся:
- «А ко мне пошёл бы сам?

В гриди – личную охрану …
Ну, а дальше, как пойдёт.
Я навязывать не стану,
Вдруг тебе не подойдёт».

- «Да служить такому князю
Для меня большая честь.
Я, измазанный весь грязью,
Не достоин в это лезть.

Даже мойщиком на псарню
Я и то бы к вам пошёл.
Из Литвы простому парню …
Миндовг бы с ума сошёл».

- «Значит, вижу, согласился?
А твои ребята как?» -
Гул согласия прокатился.
- «Хорошо! Решаю так.
Час на сборы и в дорогу,
Нас Мстислав в Берестье ждёт.
И молитесь теперь Богу,
Что он вас, как есть, поймёт.

И не надо обвинений,
Ваше дело промолчать.
Не дождётесь извинений,
Легче заново начать».

Через час в версту длиною
Тихо двинулся обоз.
Осень скрыла пеленою
Гладь озёрную всерьёз.

И ничто не выдавало,
Что здесь жизнь оборвалась.
Также солнышко играло
В брызгах, где плескал карась.

Не держал маршрут в секрете,
Потянул и холодок.
Ночевать при лунном свете
Им пришлось ещё разок.
 
Вышли к мощному болоту,
Там был Припяти исток.
Обошли по отвороту,
Тракт их вывел на песок.

Через десять вёрст у Буга
Ждал их княжеский разъезд.
От Мстислава, как услуга,
Чтоб не спутали где въезд.
И Берестье что на Буге.
Городок, как городок.
Просто больше нет в округе,
Кто соперничать бы мог.

Но дома у них скромнее,
Как сарайчики подчас.
То ли с лесом здесь сложнее …
Не такие, как у нас.

Без особого желанья
Строят, вроде бы пустяк,
Но церквушка здесь из камня,
Рядом князя особняк.
 
От язычества наследие,
От дулебов, волынян.
Это, в общем-то, терпение
Не типично для славян.

Их Мстислав ждал на крылечке,
Увидав, оцепенел.
Словно жар обдал из печки,
Как морковка, покраснел.

Вскоре всё заполонили …
Он держаться не умел.
Здесь Бориса схоронили …
После жара побледнел.

- «Принимай гостей! Простите,
Я приехал не один».
- «Что вы! Что вы! Проходите.
Не устроить нет причин»,

И оправившись от шока,
Стал любезней даже слуг.
Суета вся и морока
Словно взбадривала вдруг.

Всех устраивал сам лично.
Лошадей на коновязь.
Даже как-то символично,
Главный в доме всё же князь.
Трапеза прошла совместно,
Лишь Литве отдельный стол.
И Мстислав небезуспешно
Плен, как тему, обошёл.

После двух часов общения
И когда все разошлись,
Князь Борис: «Прошу прощения,
Наконец-то мы сошлись.

Предлагаю для начала
Не ронять авторитет.
А чтоб публика молчала,
Пообщаться тет-а-тет».

И Мстислав, похоже, сдался,
Как-то сразу вдруг «увял».
Он теперь не сомневался,
Что Борис собой являл.

- «Что ж подымемся в светёлку,
Можем там поговорить.
Там не слышно даже в щёлку …
Может мёду прихватить?»

И Борис не отказался ,
Мёд для осени как раз.
И язык бы развязался …
Для себя, не на показ.

Пили мёд, сидели молча,
Каждый думал, как начать.
Благодетеля не корча,
Князь не стал права качать..

Начал как бы размышляя:
- «Для чего я всё же здесь?
Князь Великий посылая,
Запретил в разборки лезть.

Получается, по факту
Я с Литвой войну начал
И виновен в этом, так-то …
Хоть приманкой там торчал.
Да Мстислав, … моё желание
Было ближе вас постичь.
Даже как бы начинание,
Понимания достичь.

Мы ж родня, невесть какая,
Но мой дед тебе прадед.
Он фигура ключевая,
Мономах , как яркий след».

- «Я не знал про Мономаха,
Мне отец не говорил» -
И Мстислав вдруг, как неряха,
Бокал на пол уронил.

- «Твой отец принёс нам смуту.
Пусть покойных не хулят,
Но молчать в эту минуту
Не могу, в тебе же яд.

Дед Мстислав твой, князь от Бога,
Моему отцу он брат.
Не терпел вранья сплошного,
Русь любил, держал как хват.

Был отравлен грязно, подло …
Вот тогда-то твой отец
Сел на трон и вероломно
Миру положил конец.

И князь Юрий Долгорукий,
Он сейчас Великий князь,
Был совсем не близорукий,
В Суздаль убыл не стыдясь.

Нет сейчас Руси великой
И виновен твой отец.
Чтоб не стать нам зоной дикой,
Вот и ищем зов сердец».

И Борису стало жалко,
Что всё это рассказал.
Вдруг Мстиславу стало жарко,
Когда многое узнал.
- «Почему со мною раньше
Так никто не говорил?
Мог в неведении и дальше
Делать то, что он творил …»

- «Можно мне с тобой открыто?» -
И Борис налил бокал:
- «Было многое сокрыто,
Изяслав же смерть не ждал».

- «Говори, теперь всё можно» -
И Мстислав отпил медку.
А Борис так, … осторожно:
- «Ты к Литве, как к пустяку?»

- «Я вообще Литву не знаю …»
- «Ой, темнишь! Зачем же так?
Про Миндовга не узнаю?
Я, мой милый, не простак.

Ты когда в своей депеше
Написал, что банда здесь.
Понял я, винюсь, что грешен,
Грязный замысел твой весь.

Воцлав, сотник их литовский,
Мне потом всё рассказал.
Рейд по Бугу вот таковский
И ты всё про это знал.

Что Миндовг в литовском Троки
Мыслит всё Полесье взять.
Не оставит тебе крохи,
Ты не мог это понять?

Весь отряд, а их три сотни,
Был там нами перебит.
Девять воинов и сотник
В плен сдались, их Бог простит.

Без потерь, вот так их надо …
Чтобы знали русский нрав.
Миндовг думает – мы стадо.
А ведь он отчасти прав.
Хочешь дам совет толковый?»
И Мстислав даже вскочил:
- «Для меня ты светоч новый,
Я так много получил.

Твой совет, как руководство,
Подозрений нет ничуть.
Я не чувствую сиротство,
Нет попыток, улизнуть».

- «Тебе надо подружиться
С князем Галицким. Зачем?
С ним легко будет ужиться,
Ярослав не злой совсем.

Даже сам король венгерский
Ценит то, что князь стал друг.
Хоть политик он и дерзкий,
Бережёт свой близкий круг.

Если б вы стали едины,
Про Литву можно забыть.
Так что если вы мужчины,
Разберётесь, как вам быть.

Я хотел ещё остаться,
К сожалению не срослось.
Так что буду возвращаться
И хочу, чтоб всё сбылось.

Лошадей всех оставляю,
Пусть мой будет скромный дар.
Пленных всех я забираю,
А вот это гонорар.

И ещё, держи нас в курсе.
Если надо чем помочь,
Помни о моём ресурсе,
Повидаться я не прочь».

Через месяц появился
У отца. Всё рассказал.
- «Молодец, в срок уложился!» -
Князь по-доброму сказал.
                часть 3
 
На слиянии рек Полота
С гладью Западной Двины,
Где леса, луга, болота
Словно в норму введены,

Город Полоцк основали,
Викинг стал его отцом.
Про Русь в Киеве не знали,
Это будет всё потом.

Знал всё Юрий Долгорукий,
В детстве много прочитал.
Были предки близоруки,
Край такой, считай, пропал.
 
Ещё в древности далёкой,
Племя кривичей подняв,
Веспасий в борьбе жестокой
Датских рыцарей унял.
И дреговичи вступили
В этот племенной альянс.
И радимичи там были
Вот такой возник баланс.

Полочане, так их звали,
А отсюда и Полоцк.
Веспасия все считали
Королём, без правил готск.

Постоянный набеги
Готский, с Балтики племён,
Поднимали, как побеги,
Много канувших имён.

Среди них и знаменитый
Рёнгвальд – викинг, как отец.
Стал не менее именитый
Князь известный, крупный спец.

Рогволдом его назвали,
В Полоцке он первый князь.
И соседи скоро знали,
Княжить, в Полоцк не суясь.

Пусть земля неплодородна,
Рогволд видел ценность мест.
Здесь Двина вся судоходна,
Рядом Неман, Вилья, Днестр.

Просто водные дороги,
А ещё Березина.
Где места порой убоги,
Но река, как хлеб, нужна.

Витебск рядом основали,
Встал на Западной Двине.
Веси новые вставали,
Рогволд ждал врагов извне.

А поэтому собрался
Строить Оршу, затем Минск.
Не успел, злой рок добрался
Как из дебрей сатанинск.
 
Дочь-красавица Роднега 
Расцвела, как флокс, жасмин.
Словно солнечная нега,
Как бальзам, … восторг один.

Взгляд отца – прямой, открытый.
Губки, нос … с ума сведут.
Голос бархатный, забытый,
Словно шепчет: «Я же тут …»

Рогволд с Киевом не знался,
Даже с ним не торговал.
С новгородцами общался,
Их любовь завоевал.

Чтобы южного соседа,
То есть Киевскую Русь
Уберечь от исков шведа,
Он решил, скорей сойдусь.

На прекрасную Роднегу
Глаз положил Ярополк.
Князь Великий знал коллегу
И решил – с ним будет толк.

Брат вмешался Ярополка
Новгородский князь, сосед.
Князь Владимир не без толка
В Полоцк прибыл для бесед.
И вот, в будущем икона,
Он, крестивший вскоре Русь,
Объявил в обход закона:
- «На Роднеге я женюсь!»

Вошла в горницу Роднега,
Встала около отца.
Раскраснелась, как от бега,
На ней не было лица:

- «Он же «робич», сын рабыни.
У него Милуша мать?
Ты холоп, хоть княжишь ныне,
Так что сил своих не трать».

Тут Владимир, как взбесился,
Налетел, Роднегу смял …
Изнасиловал, свалился …
Отдышавшись, меч свой взял.

И Рогволд, был ещё в шоке,
Был сражён ударом в грудь.
Двух сынов его в итоге
Он успел всё ж рубануть.

Так закончилась эпоха,
Рода Рогволдов навек.
И Роднега просто кроха
В клане Рогволд человек.

Но Владимир не унялся.
Ярополк был им разбит
Киев взять не постеснялся,
А Великий князь убит.

Став Великим князем тут же
Полоцк стал совсем иным.
А Роднегу чуть попозже
Сделал спутником своим.

Управлял хозяйством лично,
Даже всех потом крестил.
Сын родился, он публично
Князем в Полоцк объявил.
 
Ветвь династии начало
Изяслав и заложил.
Его многим отличало
От родни, с которой жил.

На реке Свислочь поднялся
Город новый Изяславль.
Обустройством занимался,
Стал он, как Переяславль.

Он прожил совсем не много,
Умер рано молодым.
Ветвь его держали строго,
Имя стало родовым.

И своё происхождение
От Рогволда вёлся счёт.
Как Роднеги продолжение …
Рюрик? Просто как учёт.

Полтора прошло уж века.
Край немало пережил.
Но народ был не «калека»
И почтение заслужил.

Пик подъёма и расцвета
Князь Всеслав ему принёс.
Вещим назван был за это,
Так он княжество вознёс.

Стал всецело укрепляться,
Минск и Оршу основал.
Чтобы с Киевом тягаться,
Мощь нужна, он это знал.
Вскоре крепость Дрютск возникла
На реке с названием Друть.
И Лукомль с того же цикла,
Прямо к озеру есть путь.

Бесконечные разборки
В тягость стали, словно бич.
Даже меж собою торги
Не привык терпеть кривич.

Есть у Киева проблемы,
Да и Новгород не тот.
Все хотят жить вне системы
И пошёл круговорот.

Долгорукий и старался,
Как возможно, мир сберечь.
И с соседями пытался
Разногласия рассечь.

Ростислав уже в Смоленске
Вновь депешу отхватил.
Сообщалось: «Борис в Пинске
Ждёт, он пленных захватил.

Информация серьёзна,
Полоцк должен её знать.
А для них она и грозна.
Жди, не вздумай выступать.

Я уже сказал Борису» -
Юрий дальше сообщал:
- «Всё скажи про эту «крысу»,
Что он сделать обещал.

Без дружины не ходите,
Полоцк вам не Перемышль.
Вы туда гонца пошлите,
Так внезапности лишишь».

Князь смоленский в этом деле
В кой-то мере был педант.
И не чувства им владели …
В этом был его талант.
Ростиславу стало ясно,
Он решил Бориса ждать.
Юрий всё же не напрасно
Не стал плану возражать.

А Борис в снегу по горло,
Рано выпал в этот год,
Шёл вперёд, дыханье спёрло
От свалившихся невзгод.

С ним была его дружина
И литовцев тоже взял.
Не как «бывшая вражина»,
А как гриди щеголял.

Воцлав с ним, как старший гриди,
Глаз с Бориса не спускал.
Все привалы в лучшем виде
Охранял, а сам не спал.

Когда выбрались к Лучину,
Днепр их встретил, как своих.
Знали все на то причину,
Он кормилец многих их.
 
Ну, а дальше уже легче,
Через сутки и конец.
У Смоленска лёд покрепче,
Но с сюрпризами – стервец.

Встретил их Смоленск нормально,
Ростислав ждал у ворот.
- «В баню всех прошу буквально
Двадцать бань сгорят вот-вот!»
Дружный смех снял напряжение.
Воцлав крикнул: «Можно всем?»
- «Блохам, вшам ограничение,
Мусульманам. … Им зачем?

Они моются два раза,
Как родятся и умрут.
В остальном же их зараза
С ними, нам не отдадут».

Снова смех и прибаутки.
Воевода всех собрал.
- «Прекратите злые шутки!» -
И по сотням разбросал.

Очертания впечатлили:
Крепостные стены, вал …
Реки город охватили
В их верховьях он и встал.

Волга силу здесь набрала
И Двина в этих местах.
Ну, а Днепр, … жизнь показала,
Он у всех тут на устах.

Ростислав любил парную,
У него свой банный сруб.
Баню не найдёшь такую …
В сруб использован лишь дуб.

Внутри баньки только липа
И особенно полок.
Всё подогнано, без скрипа
Даже дверь и потолок.

А про каменку отдельно.
Камни горкой – Днепр принёс.
Диорит – всё неподдельно,
Миллионы лет их нёс.

Венички лежат любые,
Но берёзовые, … класс.
Есть из дуба недурные,
Можжевельник на заказ.
 
Здесь и пижмовый, полынный,
Из рябины даже есть.
С липы веник, друг пчелиный,
Эвкалипт доставил честь.
 
А в предбаннике от кваса
Кругом голова идёт.
Монастырский из запаса,
Квас медовый просто ждёт.

Квас брусничный, на чернике,
Даже есть «маланьин квас».
Квас ржаной на ежевике,
С хмелем есть на прозапас.

Банщик ждал князей у входа,
Ростислав с Онеги взял.
Там на Севере погода. …
Климат весь на них влиял.

И Борис сам убедился –
Онежанин виртуоз.
Он с парной соединился,
Был какой-то симбиоз.

Жар от веников волнами
Грел со всех сторон, давил …
Руки к квасу лезли сами,
Отдохнуть Борис просил.
Но когда уже сознанье
Стало тихо уходить,
Услыхал, как в назиданье:
- «В снег прошу всех выходить!»

Нет сильнее ощущения,
Чем с парной и голым в снег.
Это радость, без сомнения,
Оставляет яркий след.

Вся душа поёт от счастья,
Начинаешь вдруг орать.
От такого сладострастья
Просто хочется играть.

И князья, как будто дети,
Друг за другом и в сугроб.
Позабыв об этикете,
Пока их не брал озноб.

А потом опять парная,
Снова банщик Царь и Бог.
И истома нарастая,
Подводила свой итог.

После трапезы короткой
И начали разговор.
Ростислав с душевной ноткой:
- «Ну, так кто там нам в укор?»

Сбитень принесли с подвала,
Зубы ломит. Ох, хорош!
И Борис: «Давай сначала
Я скажу, тогда поймёшь.

Ты на Западе соседа
Досконально изучил?»
- «Князь из Полоцка весь в деда.
 К сожалению мало сил».

- «Почему силёнок мало?
Дед Всеслав, каков был князь!
Претендентов много стало …
На Руси такая ж трясь» -
И отпив немного сбитня
Борис снова: «Весь секрет
Их позиция бесстыдна,
Братьев этих, вот ответ.

Глеб сейчас уселся в Минске,
Полоцк не желая знать.
Святослав, в каком-то свинстве,
Витебск, глядь, решил прибрать.

Брат Борис, мой тёзка тоже,
Друцком хочет завладеть.
А Роман с Давыдом всё же
В Полоцк мыслят залететь»,

Ростислав помыслив: «Всё же
Я-то что здесь за игрок?
Надавать им всем по роже?
Ты считаешь, будет прок?»

- «Наши праотцы хотели
Земли их взять под контроль.
Мы сегодня расхотели,
Нам бы выжить, вот в чём соль.

Но опасность есть другая,
Запад может всё прибрать.
Перспектива нас такая
Разве может привлекать?»

- «Есть на Западе такие?»
- «Я за этим и пришёл,
Чтоб сказать, дела иные
Назревают, мир прошёл.

Осенью был на Волыни,
Там и встретился лоб в лоб.
Да Литва! Они и ныне
Для меня готовят гроб.

Я разбил отряд их мощный,
Он разведку проводил.
Из трёхсот десяток тощий
Жив остался. Остудил.
Здесь со мной пришли литовцы,
Сотник Воцлав среди них.
Парни смелые, не овцы …
В гридях состоят моих.

Вот его я предлагаю
К разговору приобщить.
Откровенно полагаю -
Может много сообщить».

Ростислава слуги знали.
Он всегда в поступках здрав.
С полуслова понимали,
Быстро Воцлова позвав.

Тут как тут и появился,
Словно за углом стоял.
Но Борис не удивился,
Быть на стрёме слово взял.

Весь подтянутый и стройный.
Сбоку в ножнах меч висит.
Шлем, хозяина достойный,
Серебром таки блестит.

- «Проходи!» - Борис спокойно:
- «И садись, есть разговор.
Князь смоленский стал невольно
Вовлечённым в этот спор.

Расскажи ему подробно
Обо всём, что мне сказал.
Мне, как видишь, неудобно
Пересказывать, чтоб знал».

 - «Ты литовец? Это верно?» -
Ростислав решил узнать:
- «Если это достоверно,
Русский, где сумел познать?»

На вопрос ответил сразу:
- «Да литовец. Это так.
Не видал Литву ни разу
От рождения, вот ведь как.
Мой отец, мир его праху,
Новгородский гражданин.
Был при князе, по размаху
Он, похоже,  был один.

Служа тысяцким в дружине,
Был во всём незаменим.
И погиб он на чужбине.
Нет вестей, что стало с ним.

Мать моя скончалась раньше.
Так вот я в Литву попал.
Там родня жила. Что дальше?
Миндовг честь мне оказал.

Миндовг, это князь литовский,
Он сейчас совсем не тот.
Появился зуд бойцовский,
Всех подмял под свой расчёт.

В Троки строит замок главный.
Мол, в Европе нет таких.
Как король Литвы он равный
Всем монархам. Чем не псих?

На Волынь он замахнулся
И меня отправил в рейд.
Чтобы я там развернулся,
Всё разнюхал, где верней.

Князь Мстислав, слабак конечно,
В гости шёл к нему Борис,
Сообщил мне это, встречно
И ему, что ждёт сюрприз.

Вот и встретились с ним в поле,
Даже стыдно вспоминать.
В меньшинстве нас измололи,
Там остались вечно спать.

Князь Борис мне дал очнуться
И осмыслить что да как.
От Миндовга отряхнуться …
Ведь отец был не дурак,
Раз служил Руси Великой.
Знал, что будущее здесь
Я себе потери дикой
Не простил. Зазнайству месть.

И Борис поверил дважды,
Что моим стенаниям внял.
И что запросто однажды
Он к себе на службу взял».

- «Впечатляет, … очень даже» -
Ростислав легко вздохнул:
- «Ну, а дальше? Ты на страже …
Я-то что здесь почерпнул?

В Полоцк я прервал поездку,
Вы по снегу столько вёрст …
Не могу же я в отместку
Показать, что слишком чёрств.

Если что-то есть в заначке,
Ты мозги мне не морочь.
В этой, пусть даже задачке,
Как в Волыни всё точь-в-точь.

Угадал? Не сомневался,
Что всё к этому придёт» -
Ростислав вдруг рассмеялся:
- «Сено к лошади идёт!»

Воцлав тоже улыбнулся:
- «Вы действительно стратег.
Мой сюрприз вновь умыкнулся,
Думал, что предостерег».

Воцлав глянул на Бориса,
Тот умышленно молчал.
- «Рассказать кто эта крыса?» -
Так подумал и начал:

- «Как закончили в Волыни 
И вернулись снова в Пинск,
Написал «отчёт», что ныне
В плен попал, что вышлют в Минск.
Написал, что князь Волынский
Очень грамотен, силён.
И союз антиордынский
Им с соседом заключён.

С ними венгры солидарны,
Всё ж один слабее двух.
Так что мы для них бездарны,
Весь отряд разбили в пух.

Предложил Миндовгу так же
Про Волынь пока забыть.
А вот Полоцк, этот слабже,
Что не город, своя прыть.

Мой гонец в Литву умчался
И письмо легло на стол.
Так вот я и «отчитался»,
Чтоб Миндовг сберёг престол».

Ростислав расцвёл в восторге:
- «Ай да шельма! Молодец!
Даже речь не вёл о торге.
Рассказал и всё. … Хитрец!

Вот теперь считаю можно
Ростиславу доложить.
Нападение возможно!
Выход есть один – дружить».

А тогда Борис вмешался:
- «Не дослушал его, брат.
Разговор только начался,
Ты дослушай весь трактат.

Вот тогда и дай оценку,
Но его я не отдам.
Оцени, какую сценку
Он бросает нам к ногам».

Князь смотрел так удивлённо,
Будто видел первый раз:
- «Покорил определённо …
Всё молчу, без лишних фраз».
Воцлав снял шлем осторожно
И утёр вспотевший лоб.
Выпил, это непреложно,
Выдохнул, продолжить чтоб:

- «Я послал двоих в разведку
В город Троки, только там
Можно взять всё на заметку,
Что сейчас так нужно нам.

Оба были камнетёты,
Прежде чем пойти служить.
Там отпали все вопросы,
Когда в замке стали жить.

Там и начали активно
Изучать, кто, чем живёт.
Повезло интуитивно,
Кадр нашёлся, вёл учёт.
 
Он на золото купился,
Было несколько монет.
Сам у Миндовга кормился,
В свите им же был пригрет.

За какие там заслуги-и-и …
Нашим было наплевать.
Но оплачивать услуги
Надо было. Как не дать?

И вот этот «приближённый»
Им принёс конкретный план.
С общей целью сопряжённый,
Не похожий на обман.

После Рождества Христова
Выйти к месту Городец.
Дальше Минск, он как основа,
Дрютск, там Витебск и конец.
Полоцк сам отдаст без боя
Всё. Зачем им рисковать?
Жить вассалом лучше стоя,
Чем в сырой земле лежать.

И Миндовг почуя силу,
План захвата подписал.
Вырыл он себе могилу,
Не уйдёт, погибнет сам.

И чтоб не было сомнений,
Вот он этот самый план.
Их там несколько, прозрений
Не наступит. Это нам».

И Воцлав положил карту,
Развернув её, на стол.
- «Дайте мёду ему кварту!
Он Литве нутро вспорол».

Этот возглас Ростислава
Был ценнее дифирамб.
Так приветствовал Воцлава,
Видя волю и талант.

- «У меня есть предложение» -
И Борис, сидевший, встал.
- «Это наше одолжение
И чтоб Полоцк это знал.

Предлагаю выйти завтра,
Ни к чему сейчас тянуть.
Там обсудим время старта
 И детали, … так что в путь».

Ростислав не согласился:
- «А людей надо беречь.
Ты ж вчера только явился …
Их здоровьем пренебречь?

Пару суток отдыхайте,
А Миндовг наш не уйдёт.
Вы в гостях? Вот и дерзайте,
Каждый здесь себя найдёт».
Сутки быстро пролетели
И Смоленск дал отдохнуть.
Две дружины аж блестели,
Всё готово было в путь.

Полоцк, как сосед Смоленска
Связан был навек Днепром.
Не страдая от блаженства,
В лес не лезли напролом.

Шли рекой, так было проще.
Путь длинней, но ясность есть.
Дисциплина, правда, жёстче,
В полынью можно залезть.
 
Город с Западной Двиною,
Как с женой судьбу связал.
И вдоль берега стеною
Полоцк жизнь, как осязал.

Упреждённые гонцами,
Горожане ждали их
Вышли семьями, с мальцами.
Вдруг увидели своих.

Ростислав, их князь бессменный,
Вроде искренне, но ждал.
Разговор же откровенный
Он никак не ожидал.

Отдохнув чуток с дороги
И слегка перекусив,
Отогрев с мороза ноги …
- «Что ж начнём раздор забыв» -

Так Борис начал беседу:
- «Собери-ка ты совет.
Знать свою, … давай к обеду.
Оградим всё от клевет.
Всем доложим, что узнали,
Но решать, конечно, вам.
И последствия чтоб знали.
Ты же князь – гроза врагам».

Ростислав лишь улыбнулся,
А в улыбке был сарказм.
Как о бычий «блин» запнулся …
- «Я гроза? Ага, маразм» -

Молвил тихо и понятно,
Было трудно не понять.
Но смолчали все. Занятно,
Что никто не стал пенять.

И совет, весьма солидный,
Ростислав сумел собрать.
Всё боярство, штат завидный,
Духовенство, рати знать.
 
Только лучшее, что было
Он отдал, где был совет.
Красотой даже смутило
Тех, кто не был здесь вовек.

Зал огромный в позолоте
Весь в каменьях потолок.
Изразцы, резьба в почёте,
Пол совсем не из досок.

Ростислав смоленский первый
Вышел в центр и произнёс:
- «Двести лет трепал нам нервы
Грех, что предок преподнёс.
И лишь Юрий Долгорукий
Заявил, что Полоцк брат.
Деды дрались, пусть же внуки
Разберутся, кто их враг.

Как смоленский князь, я знаю -
Мы сейчас сильнее вас.
Мыслей нет, и не желаю
Даже думать – я ваш князь.

Все мы здесь по поручению
Не прощения просить.
По другому назначению,
О беде предупредить.

В руки к нам попала карта» -
Ростислав её поднял:
- «План захвата вас до марта,
Долгорукий всё понял.

Вот за этим и прибыли,
Нам нет смысла вас терять.
Если вы нас не забыли,
То поможем отстоять.

Чтобы ваш князь вместе с нами
Операцию провёл.
Что к чему обсудим сами …
Ну, так как? Я всё довёл?»

Шум стоял неимоверный,
Каждый силился узнать:
- «Супостат! Гад иноверный!
От кого такое ждать?»

- «Нет, друзья, не угадали …
Им до вас и дела нет.
Не они бы вас сожрали,
А Литва! Да ваш сосед».

В зале сразу стало тихо.
Сообщение многим шок.
- «Чья же это всё же прихоть?
Но ответом был смешок.
После бурных обсуждений.
Без намёка на раздор,
Без особых всяких мнений
Заключили договор.

Всем князьям объединиться,
Там совместно все решить.
И друг к другу относиться
Так, чтоб боль не причинить.

Это было достижение!
Ещё пару лет назад
Даже просто уважение
Было выше всех наград.

И когда совет довольный
Разошёлся по домам,
Собрался совет престольный
Дать оценку всем шагам.

Перво-наперво решили
Срочно Глеба известить,
Чтобы Минск свой защитили …
Стены, башни укрепить.

Приготовится к осаде,
В город точно не пускать.
Чтоб не мыслил о разладе,
На подходе будет рать.

Да и в Витебск к Святославу
Тоже ускакал гонец.
Не искал, чтоб в стычках славу,
Выйдет с города – конец.

Наконец Борис взял слово:
- «Предлагаю вариант.
Топать вместе – бестолково,
Миндовг знаю не гигант.

Разделиться нам важнее,
К Минску выйти с двух сторон.
Не навалом, а скромнее,
Чтоб не знал, что окружён.
Я пойду южнее Минска
Выйду к Дудичи, а там
В деревеньке той без риска
Всё расставлю по местам.

Речка Свислочь недалёко,
На которой Минск стоит.
Вот такая подоплёка,
Вот что сделать предстоит.

Вы вдвоём, два Ростислава,
Занимайте Логожеск.
Племяша там Брячислава
Научите чтить свой крест.

Это севернее Минска,
Там и ждите Рождества.
Думаю, развязка близка,
Но не надо торжества.

Предлагаю в сечь не лезти,
Если сам не поползёт.
Выгнать вон должны мы вместе,
Остальное Бог пошлёт».
 
Вот уже весь Полоцк вышел
Ростиславов проводить.
И настрой людей был выше
Чем могли предположить.

Люди плакали от счастья,
Хором пели «Отче наш».
Словно не было несчастья
И в сознаниях ералаш.
И хоругви, и иконы …
Всё, чтоб их благословить.
Были, может быть, препоны,
Но народ нельзя убить.

Как по писаному вышло,
Всё, как план и полагал.
Даже возгласов не слышно,
Как Борис предполагал.

Только главные отряды
Перед Минском встали в ряд,
Борис вышел из засады,
Развернув свой княжий стяг.

Миндовг понял – промахнулся,
Русских так не одолеть.
С бранью русской он вернулся,
Не желая помереть.

В Минске встретились все вместе.
Глеб, увидев эту мощь,
Обещал отцу не лезти,
Порознь и достаток тощ.

Ростислав в Смоленск собрался,
На прощание он сказал:
- «Я здесь опыта набрался,
Я здесь многое узнал.

Полоцк стал нам дружелюбный,
Так что будем связь держать.
Есть ответ на всё разумный
И нельзя сидеть и ждать».

Юрий всё узнал позднее,
Каждый князь своё писал.
Даже Полоцк, что важнее,
Тоже грамоту послал.

Но тревога нарастала,
Не всем нравился расклад.
Власть столицы уплывала …
Нужен был другой уклад.
                часть 4
 
После этой нервотрёпки,
Когда вроде улеглось,
Вызвал всех бояр неробких
И Андрея звать пришлось.

Он собрал всех в тронном зале,
Правит здесь Великий князь.
Вдруг изрёк почти в запале:
- Ну, давайте вашу грязь!

Воровать не разрешаю?
И не дам, пока я жив.
Чем, Осмянник, я мешаю?
Может, скажешь мне «служив».

Ты, Петрило, самый шустрый
За спиной, зачем орать.
Ты, прости, или распутный,
Или псих. Так как считать?

Остальные что молчите?
Или нечего сказать?
Здесь, пожалуйста, кричите,
Рот не буду затыкать.

Вот Андрей, сынок мой старший,
Специально я позвал,
Чтобы знал ваши демарши,
Чтобы больше вас узнал.
Ну, я слушаю, давайте
Говорите, что не так.
Если вас позвал, то знайте,
Я ведь тоже не дурак.

Отпустить, и не узнавши
Что от вас мне завтра ждать …
Лишь единожды упавши,
Можно больше и не встать».

Молча, встал боярин Орша:
- «Киев стал при вас хиреть …».
- «Вам Европа-кредиторша
Помогла в кредит жиреть?

Ростовщик, ваш друг любезный,
Выгнан мною. Я не прав?
Нет, боярин, жук помпезный
Мы имеем разный нрав.

Для меня народ опора,
А не мусор, как для вас.
Так что тут не будет спора.
С нами Русь, добро и Спас».

Орша как-то вдруг замялся …
- «Что ещё хотел спросить?»
- «Да-а-а … всё как-то не решался …
Полоцк надо покорить!

Рогволд был и есть икона,
Смерть его нам не простят.
Пока делят, чья корона,
Взять под киевский пригляд.

То же  самое с Волынью.
Грех сейчас их отпускать.
Скоро будут под латынью,
Не успеем прокричать».

В зале началось движение,
Стали громко обсуждать.
Создавалось впечатление,
Что не надо убеждать.
Князь смотрел на всё спокойно,
Дал возможность пошуметь.
Он считал, что непристойно
Здесь ругаться и галдеть.

Самый шебутной Петрило
С группой ярых киевлян
Кубло в думе явно свило
В пику «пришлых» северян.

Тех, кто с Суздаля прибыли
Юрий, ясно, не позвал.
Потому что планы были
Разузнать, чего не знал.
 
Встал Петрило, видно сразу -
По всей выправке – вожак!
Шапка сшита по заказу,
Верх парчовый как-никак.

А в горлатных шапках можно
Знати высшей лишь ходить.
Вот и вёл себя вельможно,
Посох взял, чтобы позлить.

Дело в том, по этикету
С посохом нельзя входить.
С вызовом он норму эту
Предпочёл вообще забыть.
Посох тоже необычный
Византии вязь на нём.
И гранат сугубо личный,
Весь из золота при сём.

- «Слушаю тебя, Петрило!» -
Князь на трон удобней сел:
- «И давай не то, что было,
А что есть, раз осмелел».

И Петрило начал громко,
Где-то перешёл на визг:
- «Пусть мне скажут, так не скромно,
Но скажу. Ты тащишь вниз.

Ты позоришь Мономаха!
Вспомни, как он Русь крепил.
Враг боялся даже взмаха,
Все набеги прекратил.

Выйди в город и послушай,
Что там люди говорят.
Весь Подол скоро разрушат,
Грабят лавки, всё подряд.

Ненавидят тебя люди,
Киев – крыша для бродяг.
Все законы в самосуде …
Киевляне жить хотят!

Все ушли из подчинения,
Это ты их развратил.
Что? Добился уважения?
Честью нашей заплатил.

Полоцк сдал и прав был Орша,
Нам Рогволда не простят.
Жизнь, она не ревизорша,
Она бьёт, когда темнят.

Ты умышленно стремишься
Север преобразовать.
Нас южан уже боишься?
Нет! Такому не бывать!»
Сел Петрило, стало тихо.
Князь умышленно молчал.
Завернул боярин лихо,
Юрий ждал, накал крепчал.

Вдруг раздался голос чей-то,
Князь путём не разглядел:
- «Так ответь! И не жалейте,
Что он личное задел».
 
- «С чего взяли, что жалею?» -
Юрий взгляд свой перевёл:
- «Я желание имею
Посмотреть, кто так вот счёл.

А Осмянник что смутился?
Ты ж Петрило лучший друг.
Поддержи! Или смирился,
Что такие же вокруг?»

Вышел тот, кто отозвался
На Петриловскую брань.
Лет под сорок оказался,
Для Петрило точно рвань.

Сразу вино не столичный.
Скромно выглядит зипун,
А поверх кафтан приличный
Из тафты, но не форсун.

На ногах, правда, ичеги
С юфти сшиты на заказ.
Даже все его коллеги
Не спускали долго глаз.
- «Я вас слушаю, любезный …
Вы велели отвечать?
Я отвечу, факт железный.
Ну, а вы. … Пришли молчать?

Говорите, раз уж встали …»
И тот сразу зачастил:
- «Так бояре жить устали?
Я бы к нам их пригласил …».

Юрий тут же оживился:
- «Ты откуда мил прибыл?»
- «Из Ростова я явился,
Орша, друг мой, не забыл.

Крёстным я к нему, как в гости.
Сына крестит через день.
Есть вопросы, но нет злости,
Зря вся эта дребедень».

- «Как зовут тебя, скажи мне?»
- «Яша! Яковом крещён.
Эти люди одержимы,
Грех не будет им прощён.

С ними я в одном согласный,
Лаской только навредишь.
Голос власти жёсткий, властный …
Знай, что всем не угодишь».
 
- «Кто ещё сказать готовый?
Нет таких? Я огорчён.
Мой характер не суровый …
Что поделать, обречён.

Мономах не стал бы с вами
Шашни эти разводить.
Подсказать? Поймёте сами.
Кто мудрей, не вам судить.

Деда, говоришь, позорю …»
Юрий строго посмотрел:
- «Воин он, с тобой не спорю,
Не такую Русь хотел.
Кто затеял эти распри?
С кем боролся брат Мстислав?
Из-за вас кипели страсти
Трон прибрать. Что я не прав?

Яша мыслит, надо жёстче,
С вас начать? Ты как глядишь?
А, … Петрило, …так-то проще,
Прав он, всем не угодишь.

Может всё закончить плахой?
И народ меня поймёт.
Не трясись невинной птахой,
Злобствуй, … плаха не уйдёт.

Мы сегодня не грызёмся,
В этом главный мой успех.
Так что с миром разойдёмся,
Роздых сделаем для всех».

Вскоре в зале стала пусто,
Лишь  Андрей сидел и ждал,
Как отец проявит чувство.
Скотство он не ожидал.

Но отец на удивление
Был, как кажется, смешлив.
И Андрей придал значение,
В этом был отец красив.

- «Что, сынок, доволен встречей?»
- «Нет, отец, я огорчён …»
- «В корень зри, противоречий
Нет, кто просто обречён.

Раз ругаются, мы правы.
Повод спорам не давать.
А злословья, как отравы
Нам, поди, не избежать».

- «О какой такой отраве
Ты, отец, заговорил?»
- «Говорить я так не вправе,
 Глупо, если загрустил».
- «Отпусти меня в Залесье!»
Андрей тихо произнёс:
- «Опротивело двуличье …
В Суздаль, где ты службу нёс.
 
И ещё большая просьба,
Я хочу икону взять.
Только с руганью не бросься,
Суздаль ей как раз под стать.

Богоматерь с Византии,
Чужд ей женский монастырь.
Вышгородской тирании
Не могу терпеть, хоть тырь.

В Суздале ей храм построю,
Её имя храму дам.
Всё достойно ей устрою,
Славу на века воздам».

Юрий даже не смутился,
Просьбу он как будто ждал:
- «Вижу, как ты тяготился,
Не случайно и позвал

Посмотреть на эти дрязги,
Там у нас такого нет.
Киев рай – всё это сказки,
Здесь мошенников - букет.
Я конечно понимаю.
Детство, юность, ты там рос.
Там твоя столица, знаю …
Но и здесь уже прирос.

Ты наследник, так как старший,
Потому я и позвал.
Ну, а Вышгород попавший …
Киев это «подсказал»

Поперёк стоять не буду,
Земли те наш общий дом.
Что преемник, не забуду,
Всё с тобой решим потом.

А теперь насчёт иконы.
Это память древних лет.
Были бзики, закидоны …
Что, мол, святости в ней нет.

Ведь её княгиня Анна
С Византии привезла.
Как? История туманна,
Но сыграла роль посла.

Сам Владимир ею лично
В христианство Русь крестил.
Целовал её публично
И других благословил.
 
А писал, что очень важно,
Грек Лука – евангелист.
Он апостол и отважно
Вёл себя, как реалист.

Я не против, пусть икона
Новый дом приобретёт.
Символ вещего канона
Статус новый обретёт».

И Андрей по-детски, нежно
Подошёл, отца обнял.
После этого неспешно
Вышел вон. Отец молчал.

Он стоял один у трона,
Словно гаснуть начал свет …
Богоматерь, как икона,
Всё ж была, как амулет.

А весной, цвела черешня,
Князь Андрей с семьёй ушёл.
Надоела скука здешня,
Как к себе домой он шёл.

Где-то вёрст за сто до места,
Он увидел чудный сон.
Богоматерь, как невеста
В белом вся пришла с икон.

- «Князь Андрей!» - она просила:
- «Суздаль  - центр, ещё как знать.
Он не тот, где б я служила,
Им Владимир должен стать».

В этом месте, где сон видел,
Он село там основал
Богоматерь не обидел,
Боголюбово назвал.

И приставку Боголюбский
На всю жизнь и получил.
Подошло бы трудолюбский,
Строил сам и всех учил.
Так Владимирской и стала
Богоматерь - мать Богинь.
На Руси она предстала
Величайшей из святынь.

Но с отъездом сына, Юрий
Сразу, как осиротел.
Внешне выглядел понурей,
Близких видеть не хотел.

Появилось вдруг желание
Самому уйти от дел.
Хоть на время, чтоб сознание
Пережило беспредел.

Снова вспомнил Подмосковье,
Речку Яузу и Кремль.
И Москвы-реки раздолье,
Не замаранной никем.

Соловьи Замоскворечья
Спать округе не дают.
Май. От них не уберечься,
Всех рулады достают.

А цветы! Москва вся в белом.
Это вишен, яблонь цвет.
Как она нарядна в целом …
В этом весь её портрет

Размышляя, стало грустно,
Киев был уже не тот.
Цвёл каштан, но как-то пусто …
Словно всё умрёт вот-вот.

В это время у Петрило
Был Осмянника приём.
- «Предложение моё живо?
Зелье мы приобретём?»

И Осмянник в злой ухмылке:
- «Как же, как же господин!
Там в прихожей, … всё в бутылке …
Пусть покажет, он один».
- «Кто такой? Его я знаю?»
- «Нет! Вообще-то он купец.
Мой знакомый свёл. Мечтаю
С ним дела иметь – он жрец

Он сириец из Алеппо,
Раньше я их не видал.
Так что было бы нелепо
Игнорировать, что ждал».

- «Хорошо! Веди сирийца.
Пусть немедленно войдёт.
Может сарацин-убийца,
Нам такой не подойдёт».
 
Он был в чёрной джалабие,
Сверху головной платок.
Свит в тюрбан, а глазки злые …
Так смотреть никто б не смог.

Всё лицо было закрыто,
Лишь для глаз открыта щель.
Так, … немного приоткрыто.
Не раскрыть себя их цель.

Молча и без разрешения
Водрузил на стол ларец.
Не скрывая раздражения:
- «Это что тут за наглец?»

И Осмяннику Петрило:
- «Ты кого сюда позвал?
Он поставил, чтоб тошнило? …»
- «Ты же сам всё заказал».
Это голос был сирийца,
Да такой, … бросало в дрожь.
Словно с погреба убийца
Попросил для жертвы нож.

- «Как зовут тебя не тайна?
Всё лицо от нас закрыл …
Хоть фантазия бескрайна,
Имя тоже своё скрыл?»

- «С именами не таимся,
А зовут меня Адад.
Хоть в Алеппо я родился,
Близок город мне Багдад».

И боярин стал смелее:
- «Что ж показывай свой «клад».
Объясни что где ценнее,
У тебя тут целый склад».

И Адад открыл неспешно
Толь ларец, а толь сундук.
В нём уложены небрежно
Чекней разный двадцать штук.

Вынул первую, что с краю:
- «Для колодцев самый раз.
Он без запаха, я знаю,
Валит с ног любого враз».

- «Нам людей травить не надо,
Так что этот не пойдёт».
- «Вот другой, он как торнадо,
Схватит так, не отойдёт.

Мать персидского владыки
Им невестку - на тот свет.
Серьги вымазала в стыки,
Та одела и … привет».

Тут боярин скривил губы:
- «Слишком явно! Не для нас.
Эти средства слишком грубы,
Нам нельзя, чтоб вмиг угас».
- «Хорошо! Возьмите это.
В саду яблоки натрёшь …»
- «Ты чего? Сейчас не лето!
Где весной ты их найдёшь?»

Взял Адад ещё бутылку:
- «Вот отличный препарат!»
Не скрывал даже ухмылку:
- «Сохнуть будет, как гранат.

Всё растянется на годы,
А умрёт лет через пять.
Будет выть от непогоды.
Встретит смерть, как благодать».

- «Долго ждать, а это скучно.
Так быстрей и сам умрёшь.
Надо быстро и беззвучно,
Чтобы было, как уснёшь».

- «Посмотрите это средство»  -
И Адад достал флакон:
- «Мне досталось, как наследство,
Как яд, он непревзойдён.

Он, скажу, довольно скрытый …
Лучше дать где-то в обед.
Если пир, причём открытый.
Не найдут причину бед.

А потом, как от обжорства,
Начинает рвать, мутить.
Не найдя противоборства,
Он умрёт. Не защитить».

И Петрило оживился:
- «Это то, что я хотел.
Внук недавно мой женился,
Пир готовлю. План созрел».

Рассчитавшись, как решили,
Он сирийца отпустил.
- «Едем к князю! Скажем, жили
Дураками, чтоб простил».
Через день они у князя.
Долгорукий их принял.
И Петрило вдруг затрясся,
Завопил и шапку смял:

- «Князь прости великодушно.
Бес попутал, вот те крест».
Осенил себя тщедушно,
На колени встал, как жест.

- «Ладно, ладно … успокойся» -
Юрий встать помог с колен:
- «Не держу я зла, не бойся,
Да и я не Гермоген.

Говорю порой такое, …
Лучше бы не говорить.
В наше время непростое
И приходится «рубить».

Все сомнения исчерпали
И претензий больше нет.
Хорошо, что всё сказали,
Выше стал авторитет».

И тогда Петрило робко:
- «Можно просьбу огласить?»
- «Говори! А что так кротко.
Можешь всё теперь спросить».

- «Пир я свадебный готовлю!» -
Голос больше не дрожал:
- «Не равны мы по сословью,
Тем не менее, я б желал,

Чтобы Юрий Долгорукий
На пиру был первый гость.
Мы, как истинные слуги,
Просто жаждем, чтоб сбылось».

Юрий не ответил сразу,
Но сказал, что сообщит.
Через день не стал отказу
Ход давать. Пир посетит!
Так Петрило план коварный
Хладнокровно претворял.
Даже пир созвал шикарный,
Чтоб никто цель не понял.

Князь доверчивый и добрый
Вдруг поверил в этот вздор.
Что Петрило всю жизнь злобный,
Станет ангел, а не вор.
 
Пир был просто колоссальный.
Кончился Великий пост,
Стол накрыт, считай, пасхальный …
А за здравицей шёл тост.

Он не пил, поступок верный,
Выпил пива под конец.
Он уехал самый первый,
Отбыл в киевский дворец.

Утром стало ему плохо,
Потемнело всё в глазах …
Стало рвать даже от вздоха …
К ночи был на небесах.

Так не стало человека,
Кто остался жить в веках.
Кто в течение полувека
Силу чтил не в кулаках.

Не оцененный при жизни
Он потомками воспет.
От рождения и до тризны
Стал он символом тех лет.

Церковь Спаса в Берестове
Где лежала его мать,
Упокоила, как в доме,
И его, чтоб знаком стать.


25 февраля 2018 года
город Северодвинск. Россия