Каждое утро медью светил восток.
Дальние стёкла ловили его огни.
Читалась разлука построчно и между строк.
Таяли таяли таяли счастья дни.
Ты всё время просила закрыть окно
(Может быть, дни утекают через него?}
Ты говорила так много, и все равно
И всё равно не сказала ему всего.
Ты наслаждалась, танцуя среди зеркал,
Внезапно откуда-то взявшейся красотой.
Он пережидал, когда упадёт накал,
И называл то фашисткою, то святой.
Ты затевала пустой и невинный спор,
И начиналась безжалостная игра.
С рассветом раненых расстреливала в упор
И отпускала пленных к восьми утра.
Порой тебе хотелось его добить-
Мешало то, что ты не могла без него дышать.
Ты возвращала себе способность любить.
О да, тебе так нравилось воскрешать.
Из стен повсюду торчали обломки стрел.
Ты из романа вырвала первый лист.
Ты так ушла, чтоб он точно не пожалел,
Ибо ты гуманоид и гуманист.
Остались руины крепости за спиной,
Уже утих нестерпимый огонь зари,
И вот, навстречу литою красной волной
Проносятся светофоры - один, два, три.
Так пролетают последние полчаса.
Обманчиво близким кажется путь назад.
Ты смотришь в окно, он смотрит тебе в глаза.
Он говорит " Мы торопимся, верно, в ад".
И продолжается в сердце твоём война,
Когда часы безмолвия настают.
А по ночам высоко восходит луна,
И вот тогда осколки спать не дают.
4.8.17