мантией папской причины тень
тише небесной воды опустилась
пала смирительной чувство-интрига
то ли вины то ли... сжатая/
у почему алый цвет
катится красиво колесо
катится классно, тоскливо
катится выщербленное, обшарпанное колесо, катится, катится, катится — колесо
2
кул (орандж) джаз -- близорукость, пыль, испарина
дороги по типу пути, объекты нечаянны
в продолжение встречной
3
стать баснословным, как небытие.
Быть баснословным, как неабыкак.
Ты знаешь, верно, становляться, значит,
вовек не становиться; да солгав
притом бессовестно себе, что нет,
не баснословен, как небытие, мол.
Непревзойдён небытия винтаж.
Пальто, монета, придорожных знаков стаж. Ну, и т.п.
4
Перво-наперво, невключённость.
Ты -- в процессе, пока наблюдаешь.
Как машина с сугробом на крыше -- маршрутка.
5
Мертвец не то чтоб не пророс --
но не проснулся, не ответил;
а был, и остаётся, словно почка
весенняя и, не по ассоциации, во льду
вечернем внутренности (от сестры шёл,
увидел). Твари бесперспективные твои мертвецы.
Мертвец не пророснулся. Спит и видит сны весенняя роса.
В комнате – свежий румяный мертвец.
В комнате запертой – мёртвый старинный,
плесенью и паутиной в багрец
неописуемый будто обёрнут –
эдакою культёй стеариновой
весь из себя, и подмигивает из-за двери
он: одному? Тут ночлежников и нелегалов
столько, что их повязать неспроста
эдак «однако». Но в комнате за
дверью – мертвец, в паутине, я чую, я знаю.
Только страшиться его не по мне;
на ампутированной с мертвецами
этот конкретный живой. Там и переночуем; я знаю.
Переночую – я. Там – ваш терновый куст, ваш и венец.
Отыскать пустынную балку б,
отхлебнуть «балтику» девятку,
да и вздёрнуть наконец свои
гениальные мозги.
6
пусть тишина, как клюв туканий,
чуть попарит над головой.
Навыкат суть трансцендентальный,
но только с русскою душой;
что значит, просто трансцендентный,
что очень мило, хорошо,
поскольку не сулит ответки
за то, что сделано, – без швов,
короче. Перемен ветрюга,
по делу, ветер-пустота.
Пространство зрака (колодец зрака, пространство-зрак, зрачок-колодец) примет вьюгу
помех в глазницы только так.
К тому же, это только выглядит помехами, пуантилистской, отмечу, текстуры; оно, при невключённости егоной, неожиданность, сила безмысленного. На разрыв сингулярного диссоциация-осознанность-снежинка-допельгангер, во всяком случае, желание диссоциации, а может, видимость желания и, значит, отрицание обычно. В помехах было много радости.
7
эйлатский воздух мимо лёгких
проносится, текстуру сна
посредственного понемногу
высвечивая. Тут же – на
тебе иное совершенно.
И твой ребёнок нелюбезный,
с губами тонкими, на ту
похожий женщину, что как-то
ответила отказом. Правда,
любознательный куда более, чем не приветствующий это «здесь» твоё. Помнишь ту мазню: ребёнок, только приучившийся сидеть, сидяший, с выставленной вперёд правой ручкой, на розовом фоне; бабочка графически-чернильная: заштрихованы решёткой грубо крылья; «V» с крючком-рогом бараньим с правой стороны, хотя, скорее, внутрь, как "pa", или "b", в энохианском.
8
чутьнестилизация
людское — болезнь, обобщение, бравада
природы, сполыхивающей, словно лес.
Родители, в звёздах Давидовых свод, спорный крест
повсюду. Дом. Бездымная спаянность в энной монаде.
Дымок, точно посвист, песок, пыль и зной,
взвесь слезоточивая, плотная, ноль
как собственное провозвестие. Посвист ли дымный...
Загул восьмой строчки.
Без остатка, как песок.
И прямые — как ладони.
Сокровище песок: в покое
оставьте, —
говорящее, — меня.