Нужно хотеть жить и уметь умирать.
Наполеон Бонапарт
Муссоны превращаются в пассат,
а, значит, будет новая погода.
Я здесь уже, без малого, полгода,
но Ваша святость, милая Елена,
достаточно условна. Днём плясать
не прекращают волны. Ночь елейно
удваивает скорбь, по меньшей мере,
до очень жгучей. Выбежишь пос*ать -
покажешь всем, на собственном примере,
как встарь теряли признаки ума,
плюс - все приметы признанных приличий.
Но, Боже мой, не так уж я лиричен -
пересекать цветущую лужайку.
Сам спросишь о пророчествах у мар*,
они тебе ответят: "Боже, сжалься!
Ты, не иначе, в собственной Сорбонне,
где чествуешь предутренний туман
капустным древом, жаждущим свободы".
А днём, гоняя вязкую слюну
беззубым ртом, как зверя буйной рощей,
пытаешься смотреть немного проще
на все вопросы, связанные с пленом,
храня под сердцем горную слюду.
Все мысли в голове, сойдясь на пленум,
свиваются в подобье палантина.
Потом снимаешь бежевый сюртук,
но чувство, что снимаешь половину
своих телес. Не хочется роптать
на всех британцев призванных к осаде.
Но я - ропщу. И голос, чем надсадней,
тем больше крики пестуют и лечат.
Мне снится сон, в нём райские врата -
в плену чертей: их икры и предплечья
горят огнём. Вот сон нещадно стынет.
Я просыпаюсь, с криками: о там -
не то, о чём твердят Твои святые!
И вот, с моей податливой руки,
любой мой жест, как письма под копирку,
доносится правительству. Как пить дать! -
намеренно выводят на расстройство
мой слабый дух. Предательства мелки',
когда соратник - дай! да, и раскройся
не за спиной, а на порядок выше.
И под глазами желтые мешки
терзают зренье. Лучшее, что вижу:
прекрасный стан. Прелестное дитя.
О, Бетси! ты отрада старой плоти.
И, видит Бог, что общество не против
прогулок совершаемых, по-детски,
вдоль гордых ив. Нет, нам не запретят
дурачиться! Я - конченый подлец и...
хороший император. Для острастки,
туземцы и когорта негритят
порой кричат забористо о страсти
к моей земле, что терпит столько слов
с уст дураков. О, так ли толерантна
святая рать? Я - в клетке Тамерлана,
и посему Бурбоны не просохнут.
Что я предвижу? Выругавшись зло,
из листьев лавра выпивший подсобник
сплетёт венок, что в майскую субботу
украсит, без того тяжелый лоб
чудовища что жаждало свободы.
*призраки