Ты скажешь, наверно, что всем я читаю стихи
Под яблочной сенью, в вечернем дворе ресторана,
Что к девам красивым мои отношения легки,
Что лишь пригубляю я их, как вино из стакана?
Ты скажешь, наверно, что ты для меня лишь игра,
Что с легкой улыбкой тобой наиграюсь и брошу,
Что в сердце жестоком моем только холод и мрак
И лишь приотворяюсь умело простым и хорошим?
Казашка моя, как же мне убедить тебя в том,
Что вовсе не тот я, чей образ ты в сердце слепила,
Что добр и уютен, что нежен бываю притом,
Что сердце в груди у меня все еще не остыло?
Я тоже умею любить, и умею страдать...
И вот я покорно люблю и покорно страдаю!
У ног твоих стройных готов я как раб возлежать...
А хочешь - взлечу и как птица вокруг полетаю?
Казашка моя! Не моя ты! И в этом весь ад.
Причина того, что в груди так щемяще тревожно.
Ах, Боже, зачем ты привел меня в этот сад
В котором повел себя так я неосторожно...