Герасим к омуту гребёт;
на берегу корреспонденты
и многотысячный народ.
Под хлипы струнного квартета
меня утопят в энный раз,
поголосят над сонной мутью,
и воскресят. Давай, Герась,
чего тянуть-то.
Сюжет известен. Даже ты
читал от корки до победы.
И только трое из толпы
ведут по рации беседы –
при одинаковом плаще,
на одинаковой зарплате,
и не читают вообще –
откуда знать им.
Скрипит ограда под людьми,
висит Малахов на Диброве.
Герасим, сука, не тяни,
пускай поплачут на здоровье,
пускай помашут мне вослед.
Кто растолкает, как не мы их,
пока рождаются на свет
глухонемые.