Виражи. Ночь. Виселицы фонарей хвостом горящим ползут во тьму.
Мы забываем о существовании почтовых ящиков, если не получаем писем.
Прислушиваемся к надсадным помехам радиостанций чаще, чем к тому,
кто тащил на себе все грехи и слабости в хреново обструганном кипарисе.
Знаешь, Господи, мы ломаемся. Шестерёнки стираются до песка.
Помнишь, на юродивых обижаться грех. Из тебя часовщик, ну подумай сам.
Ты, должно быть, создавая подобие, собирал нас с конвейера по частям.
А мы так окружающий мир потрогали,
что до неба дальше чем до креста
У нас по ГОСТу все. Блудницы, мытари, не станут праведнее и добрей.
Земля сминается под копытами четырех строевых коней.
И полынь дрожит, и один из ангелов прижимает медь к пересохшим губам своим.
Какое прощение. Какие жалобы. Мы знали правила. Труби.